ПО ТУ СТОРОНУ ТАЙНЫ
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ СЛУЧАЙ НА БЕРЕГУ
На пустынном морском берегу сидела маленькая девочка. Мама разрешила ей пойти поиграть, а сама занялась делами. Девочка смотрела на набегающие волны и думала: «Как было бы хорошо, если бы сегодня случилось что-нибудь необыкновенное!» Жаркое солнце разморило ее, и под такт прибоя девочка задремала.
Неожиданно она проснулась. В воздухе уже ощущалась прохлада, дымка над морем рассеялась, и воздух казался удивительно прозрачным. Вдалеке среди волн что-то блеснуло, потом еще и еще. Какое-то существо — наверное, дельфин — двигалось к берегу, ныряя в волнах. Девочка вскочила и принялась всматриваться в морскую даль. Ей уже не было скучно; напротив, она ощущала, что этот день ей надолго запомнится.
Когда дельфин приблизился к берегу, девочка встревожилась. Не собирается ли он выброситься на берег, как порой поступают киты? Может быть, дельфин тоже решил покончить с собой? Девочка поспешила к тому месту, куда направлялось морское животное, и увидела, как над волнами мелькнул его хвост. Похоже было, что он укутан какими-то водорослями. Шкура дельфина ярко блестела... вот он уже у самого берега... что теперь?! Животное замерло, коснувшись песка; хвост его на мгновение взметнулся в воздух.
Бедняга увяз в песке, решила девочка и бросилась к нему на помощь. Но дельфин, шевельнув хвостом, чуть-чуть отплыл от берега. Девочка отступила на несколько шагов, животное снова приблизилось и неожиданно скрылось под водой. Рядом с тем местом, где оно нырнуло, из воды показалась женская голова с лицом серебристого цвета и выпуклыми глазами. Девочка забеспокоилась. «Это ваш дельфин?» — спросила она у женщины. Вместо ответа раздался странный щелчок, а затем в воздухе разнесся высокий звук, напоминающий печальную песню. Не отводя взгляда от девочки, женщина подплыла ближе к берегу. Глаза
ее были голубыми, как небо, и ярко сверкали. Снова что-то щелкнуло. Девочка присела на песок и попыталась лучше рассмотреть загадочную женщину с серебряным лицом.
Обнаженная грудь женщины показалась над водой. Она была прекрасного серебристо- зеленого цвета и сверкала в солнечных лучах. Наверно, ее купальник порвался. Женщина застыла, чуть-чуть покачиваясь вместе с волнами, и внимательно смотрела на девочку.
«Кто вы? — спросила та. — Где ваша лодка?» Женщина снова издала высокий печальный звук, но выражение ее лица не изменилось. Опять раздался щелчок, и теперь девочка заметила, что при этом на груди женщины, под ключицами, открылись и закрылись
две узкие длинные щели. Женщина слегка наклонилась, волна подняла ее и вынесла к самым ногам девочки. И оказалось, что вместо ног у нее — хвост! Это была русалка, и именно ее девочка приняла за дельфина. Волны, журча, обтекали удлиненное, прекрасное тело странного существа. Русалка приподнялась на локтях, и хвост ее несколько раз хлопнул по поверхности воды. Именно так — с нетерпением — постукивала девочка по крышке парты, ожидая окончания школьного урока.
Кожа русалки вовсе не походила на рыбью чешую; скорее она напоминала блестящую дельфинью шкуру, отличаясь от нее только своим серебристо-зеленым цветом. Спина ее была покрыта мягкой, похожей на водоросли шерстью, цвет которой постоянно менялся, становясь попеременно коричневым, зеленым, серебристым, серым и даже черным. Русалка похлопывала хвостом по воде и выжидающе смотрела на девочку. Внешне она почти не отличалась от обнаженной женщины. Девочке это существо напомнило ее мать, когда та переодевается, собираясь принять ванну.
Снова послышался звук щелчка, но уже не такой резкий. Девочка увидела, как узкие щели под ключицами русалки быстро открылись и вновь закрылись. В воздухе раздалось жужжание, а затем послышались резкие отрывистые звуки.
«Я никогда раньше не видела русалок, — сказала девочка, поднимаясь с песка. — Можно, я расскажу о тебе маме?» Русалка, казалось, ответила, похлопав хвостом и прожужжав что-то. Она еще больше подалась вперед, и глаза ее вспыхнули зеленым светом. Рот приоткрылся, обнажив розовые десны и мелкие острые зубы. Раздался тихий звук, напоминающий отдаленный гул моря. Движением руки с гибкими длинными пальцами она поманила к себе девочку, и та, ступив в воду, погладила ее.
«Какая ты мягкая! — удивленно воскликнула девочка. — И совсем не похожа на рыбу.
Рыбы, конечно, тоже мягкие, но ты такая гладкая!»
Русалка очень понравилась девочке. «Наверное, ты плаваешь куда лучше, чем люди, — сказала она, улыбнувшись. — Я сбегаю, позову маму, ладно? Только ты не уплывай отсюда, подожди меня!» Русалка как будто кивнула в знак согласия, и девочка побежала по берегу,
то и дело оглядываясь. Ей так хотелось, чтобы русалка дождалась ее! Удивительное морское существо не двигалось с места, следя за бегущей фигуркой.
«Мама, мама, пойдем со мной, скорее! — восклицала девочка. — Ну, пойдем!» И мать пошла за ней, с недоумением пожав плечами. Приблизившись к месту, где осталась русалка, она разглядела в волнах что-то непонятное. «О, неужели это утопленник?!» — забеспокоилась женщина.
«Нет, мама, это русалка!»
«Милая моя, не будь такой глупышкой, русалок не существует. Это просто сказки. Но что же ты все-таки здесь нашла?..»
Неожиданно в волнах кто-то шевельнулся. Боже, какой ужас! «Оно живое и движется! Не может быть!» Женщина остановилась и решительно потянула дочку за руку. «Давай позовем папу... Может быть, это животное ранено... Пойдем домой!»
Но девочка вырвала свою ладошку из материнской руки и побежала к морю. «Нет-нет,
мама, это действительно русалка. Ну посмотри же!»
Перепуганная мать слабым голосом окликнула дочку, но та уже стояла рядом с морским животным. И это животное двигалось!.. «Немедленно отойди от него, я кому сказала!» — крикнула женщина, бросаясь на выручку ребенку. И тут она увидела русалку! Женщину-рыбу серебристого цвета! «Какой ужас! Отойди, сейчас же отойди!» Девочка послушалась, а ее мать еще какое-то время продолжала в полном оцепенении взирать на отвратительное существо — карикатуру на человека, скользкое чудовище, пытающееся выползти на залитый солнечным светом берег. Тошнота подступила к ее горлу; ей казалось, что еще мгновение — и ее вырвет. «Боже! — еле выговорила женщина. — Домой,
немедленно домой!» Крепко держа дочь за руку, она заторопилась прочь от этого страшного места.
Волнение матери передалось и девочке. «Что случилось, мама?!» — в испуге спросила она. Но мать, ничего не отвечая, почти бежала по песку. И тут они обе услышали громкий всплеск. Обернувшись, мать и дочь успели заметить, как русалка двинулась в открытое море и через пару секунд исчезла среди волн.
«Боже!» — прошептала женщина и, сжав виски ладонями, бессильно опустилась на песок.
«Мама, она уплыла. Русалка уплыла. Но ты же ее видела!..»
Мать взглянула на свою дочь так, словно та в любое мгновение тоже могла превратиться в русалку и исчезнуть в волнах. «Доченька, что же это было? Неужели мы с тобой действительно это видели?»
* * *
В этой истории я попытался описать возможные реакции разных людей на появление разумного земноводного. Для ребенка оно было прекрасным и «могло плавать лучше, чем люди», а взрослому то же самое существо казалось отвратительным чудовищем.
Приложение III содержит переводы уцелевших фрагментов «Истории Вавилонии», которую написал (по-гречески) вавилонский жрец Берос. Насколько можно судить, он был лично знаком с Аристотелем, а при написании «Истории» пользовался клинописными табличками, хранившимися в храмовых архивах Вавилона.
Эта книга предназначалась для образованных читателей, живших в обширном эллинистическом мире, который возник в результате завоеваний Александра Македонского.
В ней Берос приводит вавилонские предания о возникновении месопотамской цивилизации. Эти предания исключительно интересны и необычны. Судя по ним, цивилизация Двуречья была создана группой разумных земноводных существ. Главным среди них было существо
по имени Оаннес. Мы уже упоминали о нем в предыдущих главах (см. его изображения на фото 34—37 и рис. 46 и 47). Со временем образ Оаннеса претерпел некоторые изменения: финикийцам и филистимлянам он уже был известен под именем Дагона — бога-покровителя земледелия, а впоследствии — и бога войны. В сохранившихся фрагментах работы Бероса
это имя не встречается, и мы, вероятно, уже никогда не узнаем, упоминалось ли оно автором
«Истории Вавилонии». Но греческий историк Аполлодор, пересказывая «Историю», сообщает, что «[в правление Эвдо-реша] явилось из Эритрейского моря еще одно существо, похожее одновременно на человека и на рыбу, имя которого было Одакон». По-видимому, здесь мы имеем дело с искаженной формой имени «Дагон» (если только не «Да-гон» — искаженный «Одакон»)1. К Эритрейскому морю древние относили Персидский залив, Красное море и Индийский океан.
Аполлодор критикует Абидена, ученика Аристотеля, за то, что тот умалчивает о появлении других, помимо Оаннеса, земноводных существ. Он пишет: «Об этих существах Абиден даже не упоминает». Аполлодор, таким образом, читал работу Бероса значительно внимательнее, чем Абиден. Как мы увидим, это обстоятельство весьма существенно. Берос, судя по словам Аполлодора, называл разумных земноводных общим именем аннедоты и говорил о них не как о богах, а как о «полудемонах». Некоторое время я полагал, что аннедоты — санкционированное традицией имя подобных существ. Это уже и само по себе было бы интересно. Чуть ниже мы увидим, что и догоны также считают, что цивилизация
принесена на Землю земноводными — прилетевшими из системы Сириуса. Если на одной из планет этой звезды действительно существует разумная жизнь, весьма вероятно, что она возникла в воде и носители разума являются земноводными — чем-то средним между человеком и дельфином11 . Поскольку мы то и дело их упоминаем, неплохо было бы как-то
их назвать.
Геммы из Британского музея с изображением рыбохво-стого Оаннеса. На одной из них (СПРАВА) изображены также звезда и глаз Осириса — египетский иероглиф на вавилонской гемме!
Но что, собственно говоря, значит слово аннедоты? Кори, работая над сохранившимися фрагментами сочинения Бероса, оставил его непереведенным. У Аполлодора, к примеру, соответствующая фраза звучит следующим образом: «...в чье время
из Эритрейского моря вышел мусар Оаннес аннедот».
Итак, что же значат непонятные слова мусар и аннедот? Забавно, но до тех пор, пока у меня не появился мой собственный экземпляр сборника «Древние фрагменты»2, я даже не замечал, что эти слова не переведены. Работая в библиотеке, на такие детали редко обращаешь внимание — лишь бы успеть сделать все, что запланировал. Знакомясь с цитатой
из Аполлодора по книге И. С. Шкловского и К. Сагана «Разумная жизнь во Вселенной»3, я также упустил из виду это важное обстоятельство. Потому-то, работая над книгой, я решил включить в нее почти все сохранившиеся отрывки из «Истории Вавилонии» (за исключением двух или трех, не имеющих отношения к нашей теме; при желании читатель может найти их
в посмертном — 1876 г. — издании книги Кори). Исследователь должен располагать всем имеющимся материалом — только тогда можно гарантировать, что его интерпретации будут обоснованны, а смысл текста понят правильно.
Наиболее часто цитируемый вариант изложения работы Бероса принадлежит Александру Полигистору4, но у него слова мусар и аннедот вообще отсутствуют. В варианте, принадлежащем Абидену, «Аннедот» — одно из имен собственных: «В его время вторично из моря появился полудемон Аннедот, очень похожий на Оаннеса». Слова же мусар здесь нет.
Пришлось обложиться словарями... Поначалу я полагал, что значения слов мусар и аннедот отнюдь не очевидны - в противном случае Кори, конечно же, не оставил бы их без перевода. Но оказалось, что это не так: напротив, оба слова просты и совершенно однозначны. При этом мусар значит «мерзость», а аннедот — «некто отвратительный».
11 Термин «земноводные» используется здесь метафорически, а не буквально,
поскольку, как легко убедиться, речь идет скорее о (водных) млекопитающих.
Рыбохвостый Оаннес на ассирийской цилиндрической печати. Он изображен
стоящим перед омфалом, поверхность которого покрыта геодезической сетью, боковые фигуры символизируют геодезические октавы.
Теперь читатель, конечно, понимает причины, толкнувшие меня на сочинение истории
о встрече с русалкой. Удивительно, но факт: существа, которым вавилоняне поклонялись как основателям своей цивилизации и в честь которых они воздвигали огромные статуи (фото
34), считались «отталкивающими» и «омерзительными». Уже это доказывает, что речь здесь идет о чем-то реальном, а не о мифологии. В противном случае следовало бы ожидать рассказа о деяниях великих богов и героев — прекрасных и могучих, являющихся образцом для всех последующих поколений. Но нет — Берос (в пересказе Александра Поли-гистора) говорит всего лишь о «разумных животных», которые творят благодеяния и должны быть почитаемы, но при взгляде на которых человека просто тошнит от омерзения. И это обстоятельство в древневавилонской традиции признается со всей откровенностью!
Надо сказать, что вопрос о чувстве отвращения не так уж прост. Частично оно воспитывается в человеке в ходе его взросления. Психологи, наверное, многое могли бы рассказать на эту тему. Но даже независимо от его истоков, это чувство почти не поддается контролю. Если кого-то передергивает от отвращения при виде змей или пауков, переубедить его почти невозможно. Нормальный человек склонен испытывать, мягко говоря, неприязнь по отношению к существам, покрытым слизью, пресмыкающимся, ползающим и т.д. Те люди, для которых это нехарактерно, обычно и сами не вполне нормальны. Я был знаком с одной девушкой, в спальне которой жил удав боа-констриктор. Каждый четверг она скармливала ему живую мышь, с удовольствием наблюдая за тем, как змея поглощала пищу. Более всего другого эта девушка любила слушать, как удав медленно передвигается в непроглядном ночном мраке; это ее невероятно возбуждало. Нет особого смысла осуждать таких людей за их странные вкусы; но читатель, по-видимому, согласится, что речь здесь идет прежде всего о сублимации совсем других наклонностей, трансформируемых в симпатию к удаву. Вероятно, этот вид сублимации можно определить как патологический, хотя и не опасный для окружающих (исключая разве что мышей).
Учитывая всю глубину человеческого отвращения к пресмыкающимся и земноводным, нельзя не удивиться парадоксу: основы земной цивилизации были, по всей видимости, заложены инопланетянами, которые показались бы нам мерзкими и отталкивающими, но которые тем не менее уже тысячи лет назад вышли в межзвездное пространство. Поистине, ирония — единственное, что никогда не изменит разумному существу — будь то человек или аннедот.
Согласно Беросу (в пересказе Александра Полигистора), эти земноводные выглядели следующим образом:
«Тело у [этого животного] было рыбьим, а под рыбьей головой находилась другая,
[человеческая], внизу же были ноги как у человека и рыбий хвост [за ними]. Голос его был человеческим, а язык понятным, и изображение его сохранилось до нашего времени. <...> Когда... солнце садилось, это существо отправлялось в море и проводило всю ночь в его глубинах, ибо было оно земноводным».
Кто такой Берос и можем ли мы доверять его рассказу? Вот что пишет о нем Кори:
«Берос, вавилонянин, жил в царствование Александра [Великого] и некоторое время провел в Афинах. Он написал на греческом языке историю халдеев. Будучи жрецом бога Бела, он имел свободный доступ к храмовым архивам и был хорошо знаком с халдейскими преданиями. Можно утверждать, что, работая над «Историей», Берос старался как можно тщательнее придерживаться точных фактов. Основой для описания древнейших периодов истории Вавилона послужили ему изображения на стенах храмов; из письменных источников и устной традиции он узнал о событиях, в достоверности которых невозможно сомневаться. Взаимное сопоставление сведений из различных источников позволило Беросу создать ценное, хотя и небесспорное сочинение. <...> Первая книга его
«Истории» начинается, конечно же, с описания Вавилонии. <...> Вторая книга, по всей видимости, охватывала допотопный период истории страны; именно к нему и относятся первые два отрывка».
О Беросе писали Аполлодор, Абиден, Александр Поли-гистор и Мегасфен. «История Ассирии», принадлежащая перу Абидена, так же как и написанная Мегасфеном «История Индии», утеряны. Собственно, все, что сообщили эти четверо о Беросе, известно нам не из
их собственных работ — до нас, увы, не дошедших, — а в пересказах более поздних авторов. Это прежде всего Евсевий Кесарийский, церковный деятель и историк, живший в III—IV вв. н.э., и византийский монах Георгий Синкелл (IX в. н.э.). Оригинал «Истории» Бероса был, по всей видимости, утерян задолго до того, как в войнах и гражданских смутах погибли рукописи Абидена, Аполлодора, Мегасфена и Александра Полигистора. Возможно, конечно, что в каком-нибудь византийском монастыре или в собрании египетских папирусов, относящихся к эпохе эллинизма, или, наконец, на какой-нибудь вавилонской клинописной табличке сохранились и другие отрывки из сочинений Бероса. В таком случае однажды они могут выйти на свет. Но если этого не произойдет, все, что нам останется, — полагаться на тексты, дошедшие до нас даже не через вторые, а через третьи руки. Тем не менее они тоже интересны, и мы рекомендуем читателю внимательно ознакомиться с приложением III. Ибо
эти тексты публикуются впервые после 1876 года5.
В трактате Плутарха есть также очень интересное место, в котором говорится, что, по словам Евдокса, «египтяне в мифе о Зевсе рассказывают, будто у него были сросшиеся ноги
и он не мог ходить»6. Сразу вспоминается Оаннес из шумерского мифа, у которого был рыбий хвост вместо ног.
ДОПОЛНЕНИЕ
В то время я еще не знал, что древнегреческая мифология просто кишит земноводными персонажами с рыбьими хвостами и человеческими телами. Хотя мои знания в области греческих мифов были не столь уж плохи, на этих персонажей я как-то не обратил внимания.
Их количество просто поражает. Один из самых древних мифологических образов такого рода — «морской старец» Нерей, с его пятьюдесятью дочерьми (см. фото 28). Специалисты по мифологии Древней Греции полагают, что именно он вначале почитался как владыка моря — и только позже эта роль перешла к Посейдону. Гесиод (VIII в. до н.э.) писал
о Иерее: «И от Моря родился Нерей, старший из его сыновей, чьи уста правдивы и не
осквернены ложью. И люди прозвали его Морским Старцем, ибо он верен своему слову, добр и справедлив, и мысли его чисты»7. Еще одним «морским старцем» был Протей, отличавшийся куда меньшей прямотой в речах и способностью изменять свой вид. Но и он был мудр и мог предсказывать будущее — если, конечно, вопрошающий правильно формулировал свой вопрос. Подругами этих рыболюдей были, конечно же, сирены и наяды.
Еще одна разновидность древних земноводных — это Кекроп, первый царь Аттики. Он основал Афины, жители которых некоторое время даже называли себя кекропида-ми, по имени своего царя. На рис. 48 можно видеть Кекро-па рядом с богиней Афиной, которая принимает младенца Эрихтония, сына Кекропа от Геи. И Кекроп, и Эрихтоний имели человеческие тела с рыбьими (вариант — змеиными) хвостами. Именно Кекроп добился покровительства Афины над основанным им городом, разрешив в пользу богини спор между ней и Посейдоном. В одной из пьес Аристофана утверждается, что Кекроп прибыл в Аттику
из Египта. Диодор Сицилийский (I в. н.э.) писал, что и египтяне были того же мнения8.
Эрихтония называли также Эрехтеем. Со временем греки решили, что эти два имени принадлежат разным людям. Знаменитый храм Эрехтейон, воздвигнутый на Акрополе (на
его постройке, как известно, сам Сократ работал каменщиком) назван по имени Эрехтея- Эрихтония. Одно время на Акрополе бил соляной источник — по преданиям, выбитый из скалы самим Посейдоном. Назывался он, однако, Эрехтеис тапасса, и к грозному богу морей обращались, заклиная его именем Эрехтея9. Дочерьми Эрехтея были Гиады. По словам Диодора Сицилийского, Эрехтей был египтянином, захватившим власть в Афинах и учредившим Элевсинские мистерии10. Итак, существовала традиция, согласно которой Афины были основаны выходцами из Египта — Кекропом и его сыном, которые были наполовину людьми, наполовину змеями.
Справа изображен Кекроп — рыбохвостый (позднее — змеехвостый) мифический основатель и первый царь Афин. Внизу видна голова Геи — богини Земли, которая только что родила Кек-ропу сына и наследника Эрихтония, тоже существо с рыбьим хвостом. Младенца поручают заботам богини Афины. Кекроп держит в руке побег оливы, символизирующий Аттику и Афины. Судя по всему, это древнейшее изображение сцены рождения Эрихтония, которая со временем стала одной из излюбленных тем для росписи баз. Оно было найдено при раскопке погребения в Илиссе и датируется серединой пятого века до нашей эры. До того как жители главного города Аттики стали зваться афинянами — по имени богини Афины, они назывались кекропийцами.
Можно вспомнить и о Скилле, памятной всем по гомеровской «Одиссее». Это чудовище имело рыбий хвост, зубы в три ряда и туловище, опоясанное тремя или большим количеством собачьих голов (см. фото 29). По словам Ге-сиода, Скилла была дочерью
Гекаты — подземного двойника Сириуса11. Здесь мы снова встречаемся с символикой Собачьей звезды. Не случайно одним из спутников Гекаты был гигантский пес Кербер (или Цербер). Мифологи даже не пытаются объяснять этого нагромождения образов — от рыбьих хвостов до собачьих голов; поэтому придется нам самим предложить возможный вариант объяснения.
В трактате «Исида и Осирис» Плутарх пишет следующее:
«Когда Нефтида родила Анубиса, Исида приняла его как своего ребенка; ибо Нефтида
— это то, что под землей и невидимо, а Исида — то, что над землей и зримо. Соприкасающаяся же с ними и называемая горизонтом окружность, общая обеим, названа Анубисом и изображается в виде собаки, потому что собака равно владеет зрением и днем,
и ночью. Египтяне полагают, что Ану-бис имеет ту же власть, что у эллинов имеет
Геката, принадлежащая одновременно к числу преисподних и олимпийских божеств»12.
Выше мы уже обсуждали эту место из «Исиды и Осириса». Из текста следует, что Исида символизировала видимый компонент системы Сириуса (Сириус А), а Нефтида — невидимый (Сириус В). «Окружность, общая обеим» — это, конечно, орбита Сириуса В, именуемая также «горизонтом» или «Анубисом». «Горизонт» по-египетски — ааху-т, а недавно я узнал, что именно так именовалась и Великая пирамида. Еще одним именем Анубиса было Аахути — «бог, живущий на горизонте». (Египтяне иногда говорили и о
«Горе-живущем-в-горизонте», но именно в таком полном варианте. В чем был смысл этого имени — вопрос отдельный и достаточно сложный.) Выше (см. главу 1) я уже объяснял, что
не разделяю общепринятой точки зрения, согласно которой Большой Сфинкс — это лежащий лев (с человеческой головой). На мой взгляд, первоначально это была статуя гигантского пса — Анубиса. Скорее всего, один из фараонов распорядился вырубить на месте морды этого пса свое собственное лицо (к этому склоняется большинство археологов)
— но не исключено, что у Анубиса всегда было лицо человека. В любом случае, лев здесь ни при чем; странно даже, что эта ни на чем не основанная интерпретация продержалась так долго. Трудно сказать, кто первый решил, что Сфинкс — это лев, но как только слово было произнесено, дальше уже никто в этом не сомневался. На самом деле перед нами статуя пса
— а Сириус, как мы знаем, это Собачья звезда.
Великая пирамида — ааху-т — охранялась на плато Гизы богом по имени Аахути, что вполне естественно.
Учитывая слова Плутарха о том, что Анубис находился посередине между Исидой и Нефтидой, можно предположить, что Скилла, опоясанная песьими головами, находится в том же ряду значений. Для древних египтян Анубис отделял одну женщину (Исиду) от другой (Нефтиды), тогда как для древних греков псы скрывались внутри одной и той же женщины (Скиллы). Поскольку образы земноводных существ Кекропа и Эрихтония по своему происхождению египетские, можно допустить, что и образ Скиллы пришел в Древнюю Грецию из Египта. В этом нагромождении странных и несочетающихся деталей была тщательно скрыта информация о системе Сириуса.
Вспомним также, что египетское слово мех обозначало один локоть — меру длины, равную, по мнению специалистов, 52,5 см. Эта мера длины именовалась также царским локтем и находилась под покровительством различных богов — в том числе Исиды, Нефтиды и Осириса. Но еще одним наименованием для локтя было словосочетание ааху мех
— указывающее на связь между локтем и Великой пирамидой (что вряд ли должно нас удивлять), а также и Анубисом. Не лишним будет упомянуть, что мехит по-египетски значило «рыба», а мехуиу — «Великий потоп, уничтоживший человечество». Что общего между царским локтем, Великим потопом, рыбами и разумными земноводными — вопрос
интересный и заслуживающий изучения, но не в данной книге. Нас здесь интересовала прежде всего Скил-ла и ее связь с загадкой Сириуса.
Еще одним земноводным героем греческой мифологии был Тритон. В эпоху поздней античности он потерял индивидуальность и превратился в группу веселых морских божеств
— тритонов, которых греки очень любили изображать на вазах и в садовых скульптурах. Первоначально, однако, это был бог по имени Тритон, еще один Морской старец, с рыбьим хвостом и человеческим туловищем. Еще четыре Морских старца звались Главком, Форкисом, Пале-моном и Нигеоном; итого их было минимум восемь.
Имя «Тритон» заслуживает особого внимания. Именно так назывался оракульский центр, расположенный около Тритонийского озера в Ливии — где, по одному из преданий, родилась богиня Афина. Любопытно отметить, что в древних санскритских текстах — Ведах13 — упоминается бог воды Трита, сведения о котором арьи принесли в Индию со своей прародины. Это свидетельствует о громадной древности имени данного бога, восходящей примерно к середине второго тысячелетия до нашей эры. Монье-Уильямс, автор одного из наиболее полных словарей санскритского языка, указывает, что имя «Трита» произошло от греческого слова тритос и значило «третий»14. Образ Триты весьма загадочен. Он сражался со злобными демонами, был хранителем божественного нектара, участвовал в приготовлении священной сомы — напитка богов. Трита был союзником бога Индры в его борьбе с хаосом, дружил с богом ветров Ваю и божествами бури Марутами. Его также звали Аптьей, и обитал он на самом краю мира. Трита мог даровать долгую жизнь; считалось, что он собственноручно написал часть Вед. Существует предание о его заключении в колодце15, которое может иметь связь с шумерским мифом об Энки, запертом
в Абзу («бездне», или помещении, заполненном водой). Тот факт, что имя Тритона можно интерпретировать как «одна треть», тоже весьма интересен. Одно из имен бога Энки — Шанаби — значило буквально «две трети». Гильгамеш также был «на две трети бог и на одну треть человек». Дроби 1/3 и 2/3 входили в мистические расчеты орбиты планеты
Меркурий. Наконец, величины углов мистического пифагорейского треугольника,
символизирующего воду, равнялись двум третям и одной трети прямого угла. Более подробное рассмотрение этого вопроса желающие найдут в комментариях к моему переводу
«Эпоса о Гильгамеше»16. Ясно, однако, что Тритон — один из тех шумеро-вавилонских аннедотов, которые некогда принесли зачатки культуры на наше планету.
Почти три тысячи лет назад Гесиод упоминает имя Тритона в своей «Теогонии», называя его «владыкой морских глубин» и «сыном Посейдона»17. Даремберг и Сальо полагают, что первоначально Тритон был единственным морским божеством и только позже
ему приписали родство с Посейдоном:
«Особенно почитали Тритона в двух областях Средиземноморья, где от эгейской цивилизации сохранилось особенно много памятников: в Беотии и на Крите.
В Беотии есть река Тритон, а на Крите найдены монеты с его изображениями. На Крите, кстати сказать, почиталось дельфиноподобное божество, поклонение которому впоследствии распространилось по всему Средиземноморью, утвердившись в Дельфах. Подобным же образом, на ливийском побережье существовали река Тритон и Тритонийское озеро, являвшиеся полем действия во многих космогонических легендах. Земноводные боги добрались и до сирийских берегов: Дагону поклонялись в Газе, а Деркето воздвигли храм в Аскалоне. Скорее всего, африканский Тритон был одним из местных божеств, впоследствии заимствованных греками. Он сыграл важную роль в странствии аргонавтов: помог заблудившимся героям выплыть в море и предсказал им будущие события. Обитатели Аттики, Эвбеи и других районов Греции тоже в древности почитали Тритона. На многих древних монетах можно найти его изображение»18.
Подобно ведическому Трите, Тритона также связывали с Великим потопом. Вот что пишут Даремберг и Сальо:
«Во время гигантомахии [великой битвы между Тифоном и Зевсом] он сражался плечо
к плечу со своим отцом Посейдоном, и звуки его раковины заставляли чудовищ в ужасе спасаться бегством. Именно Тритон заставил отступить воды Потопа, когда Зевс смилостивился над обитателями Земли. Похоже, что Посейдон передал ему часть своих полномочий. Звуки, испускаемые раковиной Тритона, могли поднимать волны или, напротив, успокаивать море. Трезубцем он крошил скалы и поднимал острова из глубин океана. Подобно другим морским божествам, особенно Нерею и Протею, Тритон обладал даром прорицания. При своем отце Посейдоне он выполнял, по сути дела, те же функции, что Гермес при Зевсе: передавал послания, помогал смертным — Тесею, Фриксу с Геллой, аргонавтам и Диоскурам... По словам Аполлония Родосского, верхняя часть тела Тритона была такая же, как у «благословенных богов», тогда как нижняя заканчивалась огромным хвостом. Такими же были тела Морского старца, Нерея и Главка.
Как отмечено выше, образ Тритона восходит к образу Морского старца. Нет, однако, никаких свидетельств того, что первоначально Тритона изображали в чисто человеческом образе... хотя можно говорить о следах восточного влияния... На рельефах во дворце Саргона, а равно и на вавилонских цилиндрических печатях, финикийских и персидских монетах и т.п. можно видеть изображения бога Дагона, почти неотличимые от изображений Тритона»19.
Еще один мифологический персонаж, представляющий интерес для нашей темы, — это Тифон, также полузмей-получеловек (см. рис. 49). Характер у Тифона был не лучше, чем у Скиллы. По словам Даремберга и Сальо:
«Греческая мифология сохранила в своих глубинах образ финикийского Сета. О нем знают, прежде всего, по египетским мифам. Сет, именуемый также Тифоном, был братом Осириса. Последний персонифицирует собой свет, тогда как Сет — демон бури и мрака... Судя по всему, этот образ возник на Востоке. Еще Гомер помещал место жительства Тифона в Малую Азию... Пиндар описывал Тифона как чудовище с пятьюдесятью головами... Древние художники нередко пририсовывали ему крылья (см. рис. 49). Вместо ног у этого чудовища были змеи... в поединке с Зевсом Тифон был ввергнут в огонь небес... Пагубные ветра были детищами Тифона и Эхидны (еще одного змееногого чудовища, обитавшего в недрах Земли. — Прим. авт.). В Тифоне часто видели демона бури и урагана. От его союза с
Эхидной родились [,в частности,] Сфинкс, Гарпии, пес Орф»20.
Судя по упоминанию пса Орфа, который символизировал Сириус, Тифон и его чудовищная супруга принадлежат к той же системе образов, что и все предыдущие. При этом они оказываются родителями Сфинкса — то есть Анубиса. И, наконец, у Тифона — пятьдесят голов, символизирующих пятидесятилетний период обращения Сириуса В вокруг Сириуса А.
Еще одним отпрыском Тифона и Эхидны был Кербер — пятидесятиголовый адский пес. Вот как описывал этих чудовищ Гесиод в восьмом веке до нашей эры:
«...Свирепая Эхидна — наполовину нимфа с пылающими очами и нежными щеками, наполовину же огромная и ужасная змея, раздирающая плоть жертв в безднах земных. Живущая в глубокой пещере под полой скалой, вдали от бессмертных богов и смертных людей... Воздвигли ей боги прекрасный дворец под Аримой, где бодрствует вечно ужасная Эхидна — бессмертная и вечно юная нимфа.
Прослышали люди, что грозный Тифон влюбился в нее, деву с пылающими очами. И
зачала она от Тифона, и родилось у Эхидны потомство свирепое: первым пес Орф появился
на свет, пес Герионов; вторым же родился непобедимый Кербер, пятидесятиглавое чудище ада, неумолимое в мощи своей. Третьей же Гидра Лерней-ская на свет появилась, тварь, полная злобы [с сотней голов]... Эхидна же с Орфом вступила в преступную связь и от него породила ужасного Сфинкса...»21
Возможно, здесь мы имеем дело с искаженной историей отношений между Исидой, Осирисом и Гором. Греческий Сфинкс (или скорее греческая Сфинкс, поскольку в греческой мифологии Сфинкс — существо женского пола) имеет прямое отношение к истории Эдипа, женившегося на собственной матери. Мне представляется, что Эдип и все с ним связанное — лишь отражение значительно более древних мифологических мотивов, возможно — именно мифа об Орфе и Эхидне. Общим же звеном между ними служит Сфинкс. Источником же этих мотивов могли стать древнеегипетский миф о Горе, унаследовавшем трон своего отца Осириса и ставшем соправителем со своей матерью. Греки могли интерпретировать этот миф, так сказать, с уклоном в сенсационность.
Зевс мечет перун в ужасного Тифона, предводителя мятежников, восставших против его власти. Хотя на рисунке у Тифона — всего одна голова, считалось, что их у него было пятьдесят. В египетской традиции Тифону соответствует Сет, убивший и расчленивший своего брата Осириса. Греки верили, что Тифон, как и Кекроп, Эрихтоний, Нерей, Тритон, Скилла и ряд других мифологических персонажей, были чудовищами с рыбьими или змеиными хвостами, лишенными ног. Тифон предводительствовал мятежниками, восставшими против космического порядка. Последняя битва между ним и Зевсом произошла возле горы Касион, одного из древних оракульских центров. (Рисунок на древнегреческой вазе.)
Итак, мы убедились, что греческая мифология изобилует образами разумных земноводных, родственных ближневосточным Оаннесу и Дагону и тесно связанных с комплексом древних знаний о системе Сириуса. Эта традиция уходит корнями в додинастический Египет.
В Древней Фригии (греческой провинции, расположенной недалеко от Византии) археологи нашли очень странные статуэтки, изображающие богиню Исиду и ее мужа Осириса-Сераписа в виде людей с рыбьими хвостами! Возраст этих статуэток сравнительно невелик — порядка двух тысяч лет. Иными словами, они были созданы в греко-римский период. Возможно, что к этому времени секреты египетских мистерий охранялись уже не так старательно, как раньше, и постепенно они становились известны в среде гностиков — сначала языческих, а затем и христианских. Думаю, что именно в это время начали создаваться так называемые герметические сочинения, нередко основывавшиеся на подлинных древнеегипетских текстах. Одним из таких сочинений, по всей видимости, является трактат «Дева Мира», который мы подробно рассмотрели в главах 3 и 4.
Сведения о «земноводной» природе Исиды и Осириса, представлявшие собой один из наиболее тщательно охранявшихся секретов древнеегипетских жрецов, после потери Египтом независимости начали просачиваться наружу. Плутарх намекает на это обстоятельство, упоминая о том, что Гор Старший «родился хромым»22; похоже, не только хромым, но и с хвостом вместо ног. (В Греции нечто подобное произошло, судя по всему, с богом-кузнецом Гефестом.) В начале нашей эры культ Исиды широко распространился в Греции, Италии и Малой Азии; богиня пережила поклонявшихся ей фараонов на несколько столетий. Кое-кто даже утверждает, что она жива и сегодня — в образе Девы Марии, которая, как вы, конечно, помните, тоже стала матерью Божественного ребенка.
На этом, впрочем, лучше пока остановиться.
Статуэтка Исиды и Сераписа (Осириса) с переплетенными хвостами очень напоминает подобные изображения, найденные далеко от Средиземноморья — в Китае! Когда я работал над первым изданием «Мистерии Сириуса», я об этом даже не подозревал. С тех пор, однако, мне пришлось тесно соприкоснуться с историей и культурой Китая (см. главу 6). Оказывается, история Оаннеса отнюдь не ограничивается известным нам культурным ареалом.
Китайцы тоже полагают, что основы их цивилизации заложило земноводное существо с человеческой головой и рыбьим хвостом по имени Фуси. Датой .его появления на свет считается 3322 год до нашей эры. Он был Небесным императором до того, как к власти пришла первая китайская династия Ся. Его сестрой и одновременно его женой была НюйваИменно они традиционно считаются основателями китайской цивилизации —
точно так же как Оаннес считался основателем цивилизации Вавилона23.
В Великом дополнении к китайской Книге Перемен Фуси описан в следующих словах:
«В древние времена, когда Фуси стал владыкой сущего, он взглянул вверх и постиг все,
что существует в небесах; затем он взглянул вниз и постиг все, что существует на земле.
Он постиг пути птиц и зверей и свойства всех местностей и пределов. Вдали и вблизи нашел он предметы для размышления. И тогда он создал восемь триграмм, чтобы связать между собой десять тысяч вещей и постичь достоинства светлых духов»24.
Фуси считается автором системы триграмм и гексаграмм, описанной в Книге Перемен. Тайна этой системы была открыта ему другим земноводным пришельцем, появившимся из реки Янцзы. На спине этого существа была начертана «диаграмма Хо», рисунок которой сохранялся в китайском императорском дворце еще в 1079 г. до н.э.25 Система гексаграмм, предложенная Фуси, полностью соответствует предложенной Лейбницем двоичной системе
счисления — которая, как всем хорошо известно, лежит в основе всей современной компьютерной техники.
Фуси и Нюйва после Великого потопа починили разрушенные небеса и основали цивилизацию. В эпоху династии Хань (2000 лет тому назад) их часто изображали с переплетенными хвостами; в руках они обычно держали плотницкий угольник и компас. В Книге Перемен утверждается, что Фуси и Нюйва также изобрели рыбацкую сеть — возможный намек на параллели и меридианы. Джозеф Нид-хем следующим образом переводит отрывок из древнейшего сохранившегося китайского математического трактата:
«Ответьте, как мог Фуси измерить небо? Никто не в силах подняться на небеса, и землю невозможно измерить шагами... так откуда же пришли эти цифры?»26
Автором древнейшей китайской космологической модели — так называемой «теории Гай Тянь»— также считается Фуси. Эта модель описывает ночное небо как видимый изнутри полусферический купол. Происхождение этой теории следующим образом описано
в истории династии Цзинь (265—420 гг. н.э.):
«Фуси установил градусную меру для измерения окружности небес... Солнце проходит через семь барьеров (кругов склонения) и через шесть дорог (между ними). Диаметр и длину окружности каждого из барьеров... можно вычислить, используя метод подобных прямоугольных треугольников и измеряя длину солнечной тени, отбрасываемой гномоном»27.
Нидхем отмечает, что подобная концепция существовала и в Вавилонии. «По всей видимости, она была заимствована как западными народами — в частности, греками, так и восточными — в первую очередь, китайцами»28. Мнение Нидхема о вавилонском происхождении китайской астрономии и космологии, безусловно, совершенно справедливо. Вместе с астрономическими принципами на Восток попал и образ Оаннеса, переименованного китайцами в Фуси.
Величайшим китайским историком был Сыма Цянь. Его «Исторические записки» появились примерно в 91 г. до н.э. Один из потомков Сыма Цяня — Сыма Чжэн — в 720 г. н.э. добавил в книгу главу, посвященную мифам древности. По его словам, «у Фуси было тело змеи, голова человека и добродетели мудреца. Он научил людей письменности и изобрел тридцатипятиструнную лютню. Ему посвящен первый весенний день». Переводчик Герберт Эйлин добавляет: «По преданию, мать Фуси была беременна им в течение двенадцати лет» — и высказывает предположение, что здесь имеется в виду период обращения Юпитера вокруг Солнца. Не исключено, что на самом деле речь идет о реальном сроке беременности у земноводных пришельцев из космоса. По словам Сыма Чжэна, Нюйва обладала теми же особенностями — телом змеи, головой человека и добродетелями святого. Здесь, однако, Нюйва — не жена Фуси, а скорее его преемник.
«В последний год его правления один из царевичей, по имени Гунгун, захватил власть в Поднебесной. Потерпев поражение в войне с Чжуюном (богом огня), он в ярости ударился головой о «небесную колонну» и сломал ее, в результате чего небо наклонилось на северо- запад, а земля — на юго-восток. К счастью, Нюйва удалось исправить повреждения и восстановить в мире порядок29.
Надо сказать, что количество земноводных персонажей в китайских мифах огромно. Это, в частности, все тот же Гунгун — «рогатое чудовище с телом змеи», соответствующее догонскому Ого и египетскому Сету. Гунгун восстал против мирового порядка и натворил массу безобразий как на Земле, так и в небесах30. Мифический император Юйпервый император династии Ся (около 2205 г. до н.э.), и его отец Гуньтакже были, судя по их описаниям, земноводными. Иероглиф для имени Гунь содержит в себе элемент «рыба», а иероглиф для имени Юй — элемент «ящерица», что свидетельствует о нечеловеческой природе обоих персонажей31. Именно Юй укротил воды Великого потопа.
Предания о Гуне и Юе содержат массу интересных и необъяснимых деталей. Во- первых, Юй родился прямо из живота своего отца. Вспомним об андрогинности догон-ских Номмо! Родив сына, Гунь превратился в черную рыбу или желтого дракона и нырнул обратно в море, подобно Оаннесу. Юй явно был рожден не на Земле — поскольку, родившись, он сразу «сошел с высоты». Ему было трудно ходить, и в китайском языке даже существует соответствующий термин — «походка Юя». Действительно, земноводному с хвостом прогулка по земле вряд ли показалась бы удовольствием. Одной из главнейших его
забот было «измерить мир с востока на запад и с севера на юг»32.
Как мы убедились, мифы Китая знают уже о шести земноводных существах,
участвовавших в создании китайской цивилизации. Был, впрочем, и седьмой член этой
команды — Фуфэй, дочь Фуси, которая жила в реке Ло и стала ее богиней33. Вспомним, что вавилонских аннедотов часто называли «Семью мудрецами».
Известны китайские резные изображения на кости, возраст которых составляет почти две тысячи лет и на которых представлены земноводные существа, похожие на Номмо. Л. Хопкинс собрал большую коллекцию подобных изображений. В 1913 году он опубликовал описание своей коллекции, снабженное четырьмя фотоснимками, но, к сожалению, низкое качество этих фотоснимков не позволяет их здесь воспроизвести34. Тем не менее хвосты у
изображенных существ различимы достаточно четко. Кроме того, там присутствуют иероглифы со значением «дракон». К сожалению, неизвестно, где сейчас находится эта коллекция.
Надо сказать, что древнекитайские драконы имели определенную связь с небом. Так, небесный дракон Чэнь символизировал наиболее примечательные звезды, включая Пояс Ориона35.
Водяные духи, боги рек, чудесные рыбы и т.п. в течение тысячелетий были неотъемлемой частью китайского фольклора. И сегодня еще эти традиции сохраняются в отдаленных районах Китая. Не забудем, что в сельской местности проживают восемьсот миллионов китайцев! Особенно сильны подобные «суеверия» среди национальных меньшинств — таких, как народ Яо, живущий в провинции Гуанси. В Китае опубликовано немало работ на эту тем)'; одна из них — пожалуй, наиболее содержательная — была переведена на английский язык и опубликована в 1982 г. Автором ее является известный китайский фольклорист Чань Пинлун. Современная фольклорная традиция связывает Великий потоп с не вполне правильным браком между Фуси и Нюйва, в результате которого Земля была снова заселена. Интересно, что в одной из древних легенд Фуси появляется вместе с черным псом, будучи сам наполовину человеком, наполовину змеей. Главная задача
его преемника Юя — «измерить вселенную»36.
Не исключено, что какие-то свойственные внеземным земноводным особенности были впоследствии приписаны таким фольклорным персонажам, как водяные демоны. К примеру,
де Гроот в своих записях отмечает такие моменты, как полное отсутствие одежды на
«демонах», отсутствие бровей и ресниц, а также странную неподвижность шеи. Некто,
видевший «водяного демона», утверждал, что тот поднялся из воды совершенно прямо —
как вырезанный из дерева истукан»37. Возможно, что подобного рода детали восходят к подлинным описаниям Фуси и его сотоварищей — ведь большинство древних текстов до нас
не дошло. Когда в 1945 году Нидхем посетил западные районы Китая, он еще застал там храмы, в которых поклонялись Фуси и на стенах которых можно было увидеть изображения существ, напоминающих русалок38.
Как всем хорошо известно, дракон является одним из самых популярных символов Китая. Не исключено, что предком этого персонажа также были земноводные основатели китайской цивилизации. Дж. Виллоуби-Мид, многие годы изучавший историю и иконографию китайских мифических чудовищ, пишет в этой связи: «Самые ранние изображения китайских драконов не отличаются особым мастерством и внешне напоминают
скорее рыб. Лишь со временем в них появляются ясно видимые черты рептилий»39. Похоже,
что рыбохвостые пришельцы с неба постепенно трансформировались в небесных драконов.
|