Галактика

ГЛАВА ШЕСТАЯ ОРАКУЛЬСКИЕ ЦЕНТРЫ







Один из таких аспектов — древнейшие оракульские центры, существовавшие в Греции

и на Ближнем Востоке. На первый взгляд кажется, что их взаимное расположение не подчиняется никаким закономерностям. На самом же деле это не так. Распределение оракульских центров по земной поверхности отнюдь не случайно; они составляли единую структуру, имевшую отношение к интересующей нас проблеме Сириуса. Судя по этой структуре, древние разбирались в географии и геодезии значительно лучше, чем мы это себе представляем. Как мы увидим ниже, оракульские центры связаны и с мифом об аргонавтах. Анализ их расположения позволит нам заполнить белые пятна в этой истории и приоткроет завесу над содержанием древних религиозных мистерий. С точки зрения наших далеких предков, в оракулах возвещалась воля богов, и места для них выбирались отнюдь не наугад.

Но та же Додона непонятно почему лежит за пределами цивилизованного мира Древней Эллады, будучи удалена на значительное расстояние к северо-западу от всех сколько-нибудь заметных греческих городов. В чем причина этого? Почему столь важный религиозный центр расположен в столь «неудобном» месте? Ответ на этот вопрос, как минимум, не очевиден — равно как и ответ на вопрос, почему считается, что Ноев ковчег причалил именно к Арарату, а не к какой-нибудь другой горе. Как мы убедимся в ходе нашего исследования, и ковчег, и «Арго» имеют прямое отношение к тайне Сириуса, с одной стороны, и к географическому расположению средиземноморских религиозных центров — с другой.




Итак, попытаемся расшифровать эти странные иероглифы, начертанные на земной поверхности. Допустим, что очертания корабля «Арго» каким-то образом спроецированы на земную поверхность. Это предположение может показаться довольно странным, но давайте

не будем спешить с выводами и посмотрим, к чему оно нас приведет. В конце концов, это небесный корабль — и почему бы ему не спуститься с неба на землю? Наиболее заметной звездой в созвездии Арго является Канопус (Педалион, или Руль, как его называли виднейшие астрономы доптолемеевской эпохи Арат, Евдокс и Гиппарх1).




На северном побережье Египта находился знаменитый город с тем же названием.

Аллен описывает его следующим образом: «Древний Канопус сегодня лежит в руинах, а на

его месте расположена деревня Аль-Бекур, или Абукир, известная тем, что около нее 1 августа 1798 г. вел сражение на Ниле лорд Нельсон, а год спустя Наполеон разбил турок. Именно отсюда, со стен Серапеума, храма Сераписа, Птолемей некогда наблюдал за звездами». В книге «Эллинистическая цивилизация» У. У. Тарн отмечает, что, после того как Александр Македонский основал неподалеку город Александрию, «принадлежавшие александрийским богачам сады протянулись до самого Канопуса». До основания Александрии Канопус был для греков наиболее важным египетским городом на северном побережье страны. Еще раньше на месте Канопуса существовал Бехдет — главный город додинастического Египта в период, предшествовавший объединению страны и переносу столицы на юг, в Мемфис. Так же, как при Александре Македонском Александрия потеснила Канопус, сам Канопус пришел на смену исключительно древнему Бехдету, основанному ранее 3200 г. до н.э. Следует учесть, что в эпоху классической Греции о Бехдете уже забыли,

и связанные с ним традиции были приписаны Канопусу2.




По словам Ричарда Аллена, «город Канопус был назван по имени кормчего греческого флота, который, возвращаясь из-под Трои, в 1183 г. до н.э. оказался у берегов Египта. Там, в двенадцати милях к северо-востоку от места, где в будущем возникнет Александрия, он




умер. Как сообщает Скилас, Менелай почтил его память тем, что назвал в его честь город и яркую звезду, которая в те времена поднималась до высоты семь с половиной градусов над горизонтом». Сэр Норман Локьер в монографии «Утро астрономии» отмечает, что многие древнеегипетские храмы были ориентированы на точку восхода Канопуса3.




Взаимное расположение египетских Фив, оазиса Сива, Додоны и Бехдета

(слева) соответствует взаимному расположению четырех звезд созвездия Арuо (справа).




Обратим внимание на тот факт, что и город, и звезда названы по имени одного и того

же человека, и этот человек был кормчим микенского флота, стоявшим у руля флагманского корабля. Еще раз и звезда, и город оказываются связанными с рулем, а «Руль» — одно из названий этой звезды.




«Указанная версия происхождения названия «Канопус», — продолжает Аллен, — была достаточно древней и популярной, но не единственной. По мнению Аристида, это слово посходит к коптскому (или египетскому) выражению Кохи Нуб — Золотая Земля. Иделер, соглашаясь с такой трактовкой, полагает, что те же слова лежат в основе и других наименований Канопуса — таких, как Вазн (Вес) и Хадар (Земля) в арабском языке, а также более редких Пондеросус и Террестрис. Что именно дало повод для подобных наименований

— сказать трудно, но можно допустить, что причиной явилась большая яркость звезды и ее близость к горизонту. Не случайно Эратосфен называл Канопус Перигеем («Околоземным»)».




Удивительно, с каким постоянством это слово — Аль-Вазн, «Вес» (и его латинская форма Пондероссус), выплывает всякий раз, когда на заднем плане обсуждаемого вопроса можно рассмотреть очертания Сириуса!




Аллен замечает, что «индийцы называли [Канопус] Агастья — по имени одного из риши, божественного мудреца, который был рулевым ковчега Аргха». Опять тот же образ, что и в Средиземноморье!




И еще одна деталь... Вот что пишет Аллен о другой звезде из созвездия Арго, обозначаемой греческой буквой эта. «[Йенсен] утверждает, что для вавилонян эта Арго символизировала бога Эа (На) из Эриду, Владыку Волн, известного также под именем Оаннеса, — рыбочеловека и величайшее божество Вавилонского царства»4.




Здесь мы снова встречаемся с Оаннесом — загадочным земноводным существом, иногда отождествлявшимся с богом Энки, который, согласно шумерским мифам, жил на дне Абзу (Бездны) в пресной (не соленой) воде. Именно Энки помог герою шумерского мифа о




Потопе построить ковчег и спастись в нем от постигшей человечество катастрофы. Позже то

же самое сделал еврейский бог Яхве. Интересно, многие ли евреи знают, что их бог некогда был земноводным?




«Прото-Ноя», которому помог Энки, звали, по одной версии, Зиусудра, а по другой — Утнапиштим. В этой древнейшей истории о Потопе ее герой выпустил из ковчега птицу, чтобы найти сухую землю, — точно так же, как впоследствии поступил Ной, да и тот же Ясон (последний посылал птиц, чтобы они, пролетев между сталкивающимися скалами, проложили путь для «Арго»). X. У. Парк в книге «Оракулы Зевса» связывает птиц Ясона с Додоной. И в Додоне, и в Дельфах жрецы утверждали, что «греческий Ной» — Девкалион — причалил к вершине одной из близлежащих гор. Что касается Ноя, то он, как известно, высадился на горе Арарат, которую отыскала для него выпущенная им птица. Ниже мы увидим, в чем смысл этих пернатых и насколько важны найденные ими места. Пока же запомним только, что Додона и Арарат связаны между собой тем обстоятельством, что их обнаружил некий «Ной», пославший из своего ковчега некую птицу. Правда, одна из этих историй — чисто греческого происхождения, а другая — чисто еврейского. Что же у них могло быть общего? Так ли существенно, что сочинители каких-то там древних мифов




некогда остановили свое внимание на Додоне и Арарате? Ведь евреи и греки никогда не общались между собой, их культуры были герметически замкнуты и строились на нелепых фантастических историях. Разве не так? Кто может оспорить эти утверждения?! Разумеется, никто.










Единственное сохранившееся в Британском музее изображение ассирийской статуи Оаннеса, сделанное в ходе раскопок. Статуя была найдена археологом Остином Генри Лэйардом в Куюнджике (Ирак) в середине XIX века. На этом рисунке видна нижняя часть большого рельефа, названного археологами «морским божеством». Фигура, представляющая собой или Оаннеса, или одетого в костюм Оаннеса жреца, держит в руке

все туже загадочную корзину —- по-видимому, сплетенную из тростника. Что именно находилось в этой корзине — неизвестно. Скорее всего, этот рисунок сохранился просто потому, что был забракован издателем книги Лэйарда. Прочие отправленные в издательство рисунки были утеряны.




Тем интереснее представляется тот факт, что Додона и Арарат расположены на одной

и той же широте.




Кроме того, недалеко от Арарата находился культурный центр, значение которого для Кавказского региона сравнимо со значением Додоны для Греции. Он назывался Мецамор. Вот как описывают его профессор Дэвид Лэнг и доктор Чарльз Верни:




«Результаты археологических раскопок, проведенных за последние полвека, существенно изменили наши представления об истории литературы, науки и других областей знания в Закавказье. Ключом к пониманию этих изменений является деревня Мецамор, лежащая в нескольких милях к западу от Эчмиадзина, недалеко от гор Арарат и Алагез. Рядом с этой деревней находится большой каменистый холм, с полмили в окружности, с многочисленными выходами горных пород. Холм изрыт пещерами, служившими в древности подземными складами и жилищами. Сегодня можно с полным основанием утверждать, что уже пять тысяч лет назад здесь существовал крупный научный, астрономический и производственный центр, в котором процветали металлургия, астрология и примитивная магия.




Мецаморская «обсерватория» покрыта густой сетью таинственных знаков. Судя по всему, иероглифическая письменность в Армении восходит к исключительно древним временам — возможно, даже к неолиту. По всей Армении мы находим пиктограммы и петроглифы с изображениями людей и животных, вырезанные или выцарапанные на скалах




и на стенах пещер. Практически нет сомнений, что с их помощью осуществлялся обмен информацией. По-видимому, они также являлись формой религиозного и художественного самовыражения древнего человека»5.




Лэнг и Берни говорят и о широких контактах Мецамо-ра с окружающим миром:




«Не следует недооценивать достижений шумеров в производстве меди и бронзы. Хотя Закавказье и находится территориально в пределах Ближнего Востока, от древних европейских медеплавильных центров его отделяет только узкий (хотя и высокий) Кавказский хребет. Грузия и прилегающие к ней районы были, таким образом, широко открыты и европейским, и ближневосточным влияниям. По всей видимости, производство металла не зародилось в этом регионе, а было заимствовано со стороны и поначалу развивалось не слишком быстрыми темпами. Однако постепенно местные мастера освоили эту технологию, и с конца третьего тысячелетия они уже действовали самостоятельно.

<...> Судя по находкам в Мецаморе, производство металла в Закавказье началось сразу же после того, как в этот регион проникли — в поисках источников сырья — чужеземные торговцы, принесшие с собой медные и бронзовые изделия и сведения о технике их производства. То же самое произошло несколько раньше в Европе. И если имеющиеся свидетельства действительно указывают на Армению как на древнейший металлопроизводящий район Закавказья, то они же говорят и о наличии ближневосточных влияний»6.




Примечательно, что Додона и Мецамор находятся на одинаковых расстояниях от египетских Фив.




Вернемся теперь к Аллену и Оаннесу «Берос описывает Оаннеса как культурного героя; в мифологии он стал уже создателем человека <…>; некоторые авторы видят в нем прототип Ноя»7.




О звезде Канопус Аллен говорит в следующих словах: «Поскольку созвездие [Арго] связывалось жителями долины Нила с великим богом Осирисом, то и самая яркая звезда стала звездой Осириса...» Эпитет «тяжелый» также не прошел мимо его внимания: «В Альфонсинских таблицах [Канопус] именуется Сухел Пондероссус («Для персов слово

«Сухейл» означало «мудрость»; существовало, к примеру, выражение Сухел Сириус...»); одна

из средневековых хроник называет его Сихил Пондероса — что является переводом арабского «Аль-Сухейл аль-Вазн». Аллен доказывает, что первоначально это наименование относилось к другой звезде, расположенной севернее, «около созвездия Ориона». Выходит, что к Канопусу оно прямого отношения не имеет! Сириус же находится на небосводе и севернее Канопуса, и рядом с Орионом. По всей видимости, важнейшая характеристика невидимого Сириуса В была перенесена на ярчайшую звезду совсем другого созвездия.




Вернемся к проекции очертаний «Арго» на земную поверхность. Очевидно, его корме и рулю должен соответствовать город Канопус (или же его более древний сосед — Бехдет, расположенный немного восточнее). А как быть с Додоной? Известно, что Афина поместила

в киль (или, по другой версии, в нос) «Арго» кусок священного дуба из До-доны. Аллен пишет:




«Согласно мифологическим источникам, корабль «Арго» был построен Главком, или Аргосом для Ясона, предводителя пятидесяти аргонавтов, число которых соответствовало числу весел корабля и которым помогала Афина Паллада. Благодаря куску говорящего дуба из Додоны, «Арго» мог «предупреждать свою команду о грозящих опасностях и подсказывать, куда им надо плыть». Афина помогла аргонавтам совершить




их знаменитое плавание из Иолка в Фессалии в Ээю в Колхиде и добыть Золотое руно, а после успешного завершения путешествия подняла корабль в звездное небо».




Вавилонский полудемон Оаннес, земноводное существо, прибывшее

с неба и, по мнению вавилонян, заложившее основы земной цивилизации. Из Нимруда. (б) (справа) Барельеф, изображающий Оаннеса на стене дворца ассирийского царя Саргона II (царствовал с 721 по 705 г. до н.э.) в Хорсабаде (современный Ирак). Источник: рис. 54 в книге Джозефа Бономи «Ниневия и ее дворцы» (Лондон, 1875). В этой книге Оаннес назван Дагоном — так, как его именовали филистимляне. На исходном рельефе Оаннес окружен морскими волнами, отсутствующими на гравюре.




Вычерчивая земную проекцию «Арго», следует начинать с Бехдета, который расположен на северном (средиземноморском) побережье Египта, несколько восточнее Канопуса. В классической Греции, однако, о древнем Бехдете забыли или, вернее, подменили его Канопу-сом. Павсаний, в частности, упоминает явившегося в Дельфы

«Геракла из Канопуса», предтечу греческого Геракла (который был родом из Тиринфа). Небезынтересно, что эллины считали первого Геракла египтянином. Дельфийский оракул даже отдавал египетскому Гераклу явное предпочтение перед его греческим собратом. Вспомним, что, согласно наиболее древним версиям эпоса об аргонавтах, их предводителем




был именно Геракл, а не Ясон. Специалисты согласны, что у Гильгамеша и Геракла много общего и первый, скорее всего, является прообразом второго.




Итак, мы помещаем корму «Арго» в Канопусе (точнее, в Бехдете), а его нос — в Додоне (ибо из Додоны был взят и вставлен в нос корабля кусок волшебного дуба). Таким образом, мы не просто фантазируем, а размещаем корабль в соответствии с указаниями эпоса.




Если мы теперь закрепим руль в выбранной точке и повернем корабль на карте так, чтобы нос, касавшийся Додоны, оказался направленным в сторону Мецамора, мы обнаружим, что описали угол ровно в 90°.




Теперь нам предстоит затронуть вопросы геодезии. Большинству людей (за исключением, может быть, моряков и летчиков) эта дисциплина представляется крайне скучной. Особенно равнодушны к ней, судя по всему, археологи. Мало в чем они разбираются так же плохо, как в астрономии и геодезии. Средний археолог едва ли не обречен быть полным невеждой в отношении даже наиболее элементарных астрономических фактов. На этот счет немало ехидных замечаний рассыпано по страницам книги «Утро астрономии», которую написал известный астроном викторианской эпохи (и друг сэра Уоллиса Баджа) сэр Норман Локьер8. Из более современной литературы такого рода можно назвать «Мельницу Гамлета». Сантильяна и фон Дехенд тоже не удержались от критики в адрес астрономического невежества археологов.




Именно в области геодезии ждут нас интереснейшие открытия... Территория Египта занимает по широте 7° — от Бехдета до Великих порогов. У меня есть основания предполагать, что древние египтяне рассматривали расстояние в 7° как октаву — по аналогии с октавой музыкальной. Большинству читателей, конечно, известно, что последняя состоит из восьми нот, разделенных семью интервалами (строго говоря, речь должна идти о пяти тонах и двух полутонах, но это уже детали; нам достаточно иметь представление о семи интервалах).




Некоторое время назад в газетах появилось сообщение, подтверждающее, что жители древнего Средиземноморья были знакомы с принципами музыкальной гаммы. В лондонской

«Тайме»9 была опубликована статья о работе д-ра Ричарда Л. Крокера, профессора истории музыки из Калифорнийского университета в Беркли, и д-ра Анны Д. Килмер, профессора ассириологии из того же университета. В статье приводится следующее высказывание д-ра Крокера: «Давно известно, что музыкальная культура ассиро-вавилонской цивилизации была достаточно высокой. Но лишь недавно мы узнали, что их музыкальная гамма — это та самая диатоническая гамма, которая характерна как для современной западной музыки, так и для музыки древнегреческой». В ходе пятнадцатилетних исследований Кро-кер и Килмер доказали, что на некоторых глиняных табличках из Угарита (побережье современной Сирии), датируемых примерно 1800 годом до н.э., записана музыка, в основе которой лежит хорошо знакомая нам октава. Подводя итог результатам этих исследований, д-р Килмер замечает: «Здесь перед нами — древнейшая запись музыкального произведения, которой располагают историки». Профессора Крокер и Килмер даже исполнили записанную мелодию

на музыкальном инструменте, изготовленном по образцу древней лиры. Спустя 3700 лет эта музыка прозвучала снова10.




Я полагаю, что египтяне откладывали «геодезическую октаву» на земной поверхности, начиная с широты 1° к северу от Бехдета и заканчивая Додоной. Ибо Дельфы лежат ровно на семь, а Додона — ровно на восемь градусов севернее Бехдета! (На это обстоятельство обратил внимание Ливио Стеччини; ниже мы к нему еще вернемся.)







Если соединить прямыми Бехдет, Додону и Мецамор, получится

прямоугольный треугольник.




Геодезическая октава содержала, на мой взгляд, следующие оракульские центры (в обратном порядке):




8. Додона.




7. Дельфы (с их знаменитым омфалом, каменным пупом).




6. Делос, с его прославленным храмом Аполлона, некогда тоже оракульским центром

со своим омфалом.




5. Кифера (ее северо-восточное побережье); или, возможно, остров Санторин (Фера).




4. Омфал (Фена) около Кносса на Крите (в долине Ом-фалейон).




3. Неизвестное пока место на южном или юго-западном побережье Кипра (Пафос? Мыс

Гата?).




2. Тритонийское озеро в Ливии.




1. Эль Мардж (Барче, или Барка), также в Ливии.




Точки, положение которых удалось установить, находятся друг от друга на расстоянии

— по широте — в 1° (и, соответственно, их расстояние от Бехдета выражается целым числом градусов). Что касается самого Бехдета, то, как мы убедимся ниже, он был чем-то вроде Гринвича Древнего мира — его геодезическим центром (а также и додина-стической столицей Египта).










Бог Аполлон восседает на своем треножнике в дельфийском храме (рисунок на

древнегреческой вазе). Позади него растет дельфийский лавр. В правой руке он держит специальную чашу, в которую будет всматриваться жрица, впадая в транс. Сзади Аполлона стоит служанка с кувшином, из которого наполняется эта чаша. В чашу наливали горячий настой растений, обладающих наркотическими свойствами, — таких, как белена, дурман, чемерица и др., испарения которого помогали жрице войти в необходимое

для прорицаний состояние. Посетителям жрецы объясняли, что отвратительный запах, царящий в помещении храма, — это «вонь от разлагающегося тела Пифона, некогда поверженного Аполлоном и сдохшего в глубокой расщелине под храмом». На самом деле, как показали раскопки, никакой расщелины там не было. Подробности служб в дельфийском храме Аполлона описаны в моей книге «Беседы с вечностью» (Лондон, 1984). Там же на страницах 53, 58 и 59 можно найти и дополнительные иллюстрации.




На каком основании я допускаю наличие связи между оракульскими центрами и музыкальной октавой? Таких оснований несколько, и я постараюсь уменьшить справедливое удивление читателя, продемонстрировав некоторые из них.




Грейвс в «Греческих мифах» приводит интересные сведения об Аполлоне, боге — покровителе Дельф и Делоса (два центра из нашего списка): «В период классической древности Аполлон покровительствовал музыке, поэзии, философии, астрономии, математике, медицине и другим наукам. <...> Семи струнам его лютни (имевшим мистическое значение) соответствовали семь гласных греческого языка. Эта музыка обладала лечебными свойствами. Кроме того, Аполлона отождествляли с младенцем Гором и потому поклонялись ему в образе солнца. Этот коринфский культ впоследствии был вытеснен культом солнечного Зевса»11. (Курсив мой. — Р.Т.)




Обратите внимание на упоминание имени Гора, чей сокол был патроном колхидского кладбища, давая усопшим надежду на новую жизнь. Одно из значений слова киркос (Цирцея

— сокол), на котором я особо не останавливался, — «круг». Традиционно это один из солярных символов (как и Золотое руно, а также и сокол). Даже одноглазые великаны циклопы имеют прямое отношение к солнцу. На самом деле они скорее круглотшзые (именно таково значение слова «циклоп»), чем просто одноглазые. Грейвс пишет: «Образ одноглазого Полифема... пришел с Кавказа...




Каков бы ни был смысл этой истории, А Б. Кук в своей книге «Зевс» (стр. 302—323) убедительно демонстрирует, что глаз циклопа представлял собой греческую солярную эмблему»12.




Далее Грейвс пытается отделить циклопа Полифема от других циклопов, но вряд ли для этого есть какие-то основания. В конце концов, древних циклопов было трое; они были дикие, круглоглазые и считались сыновьями Геи — богини Земли. (Здесь есть некоторая параллель с тремя пя-тидесятиголовыми чудовищами, о которых мы будем говорить ниже.)

В предложенную мной схему все это вполне укладывается. Гея, в частности, была богиней

— покровительницей Дельф до Аполлона. И не удивительно, что, по мнению дельфийских жрецов, ковчег Девкалиона причалил к горе Парнас, рядом с Дельфами. Сам же Девкалион был сыном Геи, чьи «кости» он бросал через плечо, чтобы снова заселить опустошенный мир.




Но с Дельфами связан не только ковчег Девкалиона. Как полагает Годфри Хиггинс, здесь не обошлось и без «Арго». «В ходе дельфийских религиозных обрядов процессии несли с собой огромную лодку, по форме напоминавшую лунный серп. Нос и корма этой лодки были одинаково остроконечными. Ее называли Омфалом или Умбликусом или кораблем «Арго»13.




Другие вопросы, на которых останавливается Хиггинс, включают, в частности, священный индоевропейский слог ом, близкий, по его словам, к дивина вокс (божественному голосу) древних греков. Гесихий, а также и Свида интерпретируют слово омф как тейя хлвдон — священный голос или священный звук. Из него и произошло слово омфал — или

«место Омфе». Хиггинс связывает все это со священной музыкой и священным именем бога, которое представляло собой последовательность из семи гласных звуков и которое было запрещено произносить вслух. Он пишет: «Точно так же, как благочестивый еврей воздержится от произнесения имени Яхве, благочестивый индус не произнесет священное

«Ом».




Как отмечает Хиггинс, слог фе представляет собой корень греческих глаголов фао —

«говорить, произносить» — и феми — «сказать». (Могу добавить, что фегос — это «дуб», а феме — «оракул».) Таким образом, Омфе значит «произнесение [слова] ом». (В Додоне, как известно, дуб пророчествовал, то есть «произносил слова».)




Дельфы считались омфалом, иначе говоря — «пупом мира». Но лишь одним из многих14. Еще один «пуп» находился на Крите, около Кносса, и входил в октаву оракульских центров, лежащих к северу от Бехдета, додинастической столицы Египта. Фотоснимок делосского омфала воспроизведен на фото 15. Семь гласных, семь нот октавы (восьмая, как известно, представляет собой повторение первой ноты в следующей октаве), восемь оракульских центров, образующих «северную октаву», семь градусов — протяженность древнего Египта по широте, мистическое непроизносимое имя бога, состоящее из семи гласных, — все это элементы одной системы.

Перед тем как мы пойдем дальше, я хочу объяснить предположительный выбор острова Кифера, лежащего неподалеку от южного побережья Пелопоннеса, в качестве пятого элемента моей геодезической октавы оракульских центров. Основания для этого я нашел в замечательной книге профессора Сайруса Гордона «Общие истоки греческой и еврейской цивилизаций»15. В ней Гордон пишет:


«Культовые центры привлекали людей из самых разных стран. Вероятно, наиболее общей причиной этого, так сказать, магнетизма была высокая репутация жрецов как в практических делах, так и в психологии и медицине. Чужестранцы начали посещать Киферу уже в эпоху строительства пирамид. На этом острове найдена каменная чаша с египетским названием Храма бога Солнца, воздвигнутого при правлении Пятой Династии16.

В начале второй четверти второго тысячелетия до нашей эры вавилонская надпись,

содержащая имя царя Эшнунны Нарам-Сина, была освящена на Кифере «ради жизни»


этого месопотамского монарха. (Это доказывает, что обе надписи попали на Киферу в глубокой древности. Современная подделка исключена, ибо текст с именем Наран-Сина был найден на Кифере в 1849 г., то есть до того, как удалось расшифровать вавилонскую клинопись. — Прим. Роберта Темпла.) Интересно, что оба текста носят религиозный характер. Геродот (I, 105) рассказывает, что еще финикийцы воздвигли на Кифере храм, посвященный богине неба. В классические же времена Кифера была одним из главных центров культа Афродиты. Древние храмы строились вблизи Палео-поля, на восточном побережье острова. Я посетил Ки-феру в 1958 году и думаю, что раскопки в этих местах привели бы к интересным открытиям. <...> Египтяне, вавилоняне и финикийцы поклонялись

на этом острове Великой богине. (В то время Великая богиня, или Гея, была в чести и в

Дельфах — пока на ее место не пришел Аполлон. — Прим. Роберта Темпла.) В северной части острова, на возвышенности, расположенной вблизи берега, еще и сегодня можно видеть древние культовые сооружения, выдолбленные в скалах. На дне колодца, расчищенного несколько лет назад, были обнаружены древние статуи. <...> Сохранились и построенные в древности стены. <...> Окружающая местность усыпана керамикой, свидетельствующей, что Кифера была населена в III Среднеминойском (около 1700—1570

гг. до н.э.) и в I-III Позднеминойских периодах, а также в классическую эпоху (V—IV века до нашей эры)10 .


Проблема, которую ставит перед нами Кифера, достаточно трудна. Этот остров слишком отдален и от Египта, и от Азии, чтобы его могли посещать из чисто религиозных соображений. Но никаких более практических оснований для подобных путешествий найти

не удается. На Кифере нет особых природных богатств. <...> Следует, по-видимому,

признать, что Кифера была важным международно признанным религиозным центром.

<...> Подобные центры существовали и в другие эпохи. В классической Греции эту роль играли Дельфы; сегодня, например, Лурд привлекает массы людей, отчаявшихся найти необходимую помощь в своих родных местах.


На Киферу, таким образом, стекались египтяне, семиты, представители других народов, жившие на огромной территории — от Абусира на Ниле до Эшнунны за Евфратом. Эти пришельцы, разумеется, в определенной мере влияли на эгейскую культуру,

а возвращаясь домой, приносили с собой и какие-то ее элементы. Меня лично очень обнадеживает тот факт, что сейчас на острове уже ведутся большие раскопки (под руководством профессора Джорджа Хаксли из музея Пенсильванского университета)».


Кифера, таким образом, вполне могла входить в нашу октаву. Но не исключено, что пятым центром был остров Санторин либо что эти два острова были как-то связаны. Некоторым обоснованием для моего предположения о том, что место номер три в октаве оракульских центров должно было находиться на юге Кипра, служат известные из древней литературы слова об «Афродите Киферийской, гладкой как Кипр». Кроме того, Геродот (книга I, 105), описывая храм Афродиты Урании в Аскалоне (Сирия), отмечал: «Как я узнал

из расспросов, это святилище — самое древнее из всех храмов этой богини. Ведь святилище

на Кипре основано выходцами оттуда, как утверждают сами киприоты, а храм на Кифере воздвигли финикияне, жители Сирии Палестинской». Сайрус Гордон полагает, что в понимании Геродота «финикияне» включали и минойцев.


Можно вспомнить, что небольшой островок, лежащий напротив Киферы, называется Анти-Кифера, и возле него в свое время были обнаружены остатки древнего затонувшего судна. На этом судне найден миниатюрный механический компьютер, созданный в первом веке до нашей эры. (Профессор Дерек Прайс опубликовал на эту тему целый ряд очень




10 III-й Позднемииойский период — это Микенская эпоха.


интересных работ.) Это маленькое устройство — одно из многих свидетельств нашей недооценки технического уровня древних цивилизаций.


Параллели, проведенные с интервалом в 1°, наглядно демонстрируют расположение оракульских центров, соответствующее геодезическим октавам, — от Додоны до Бехдета и от горы Арарат до Хеврона. Такие же параллели изображались на омфалах (см. фото 21 и рис. 33).




На пяти римских медных монетах изображен омфал, находившийся в оракульском центре Зевса Касионского. Этот центр располагался у горы Касион, возле Латакии, и тоже входил в восточную часть оракульской октавы на широте 35° 30'. Источник: Cook A. B.Zeus. Cambridge. Vol. II, Part 2,1925, p. 982. Автор книги замечает:

«Эти монеты выпущены при императорах Траяне и Антонине Пие. На них изображен храм

с пирамидальной крышей, опирающейся на четыре колонны. Внутри храма находится украшенный лентами священный камень». Подобные изображения найдены также и в Дельфах, и Кук подчеркивает, что украшенный лентами камень — явно не метеорит и не фульгурит. «Гора Касион, — замечает он, — это пустынная дюна, примыкающая к Сирбонскому озеру и примечательная прежде всего святилищем Зевса Касионского». В


Египте известна еще одна гора под таким названием. По словам Сервия, известного своим комментарием к Вергилию, это святилище было основано неким критянином по имени Кипарис — а мы знаем, что минойцы имели прямое отношение к Додоне, Дельфам и Делосу. Откуда взялось название горы Касион — достоверно не известно, но, по мнению Аполлодора

(II в. до н.э.), именно здесь состоялся поединок Зевса с Тифоном.


Что касается Делоса, то я хочу процитировать отрывок из книги У. X. Парка

«Греческие оракулы»17. Из него ясно видно, что этот остров вполне мог входить в гипотетическую «северную октаву» оракульских центров:


«Другое преимущество Додоны перед Дельфами состояло в том, что здесь находился оракул самого Зевса. Аполлон был всего лишь сыном последнего, не без труда попавшим в греческий пантеон. Его пророчества не могли, вообще говоря, сравниться по своей значимости с речами отца богов и людей. Дельфийские жрецы нашли удачный выход из этого положения. Не отрицая верховенства Зевса, они заявили, что Аполлон — его избранный пророк! Эта концепция впервые прозвучала в гомеровском «Гимне Аполлону», причем именно в тех его частях, которые имеют отношение к Делосу. Младенец Аполлон разрывает свои пеленки и восклицает:


«Ну-ка подайте мне гнутый лук и милую лиру — людям я стану вещать непреложную волю Зевеса!»18


Делос как важный оракульский центр упоминается и в других местах поэмы. Позже

он потерял это значение, но празднество на Делосе, описанное в «Гимне», явно датируется еще началом архаического периода — примерно 700 годом до н.э.


Таким образом, представление об Аполлоне как о пророке Зевса возникло, по всей видимости, на Делосе, но было заимствовано и развито дельфийскими жрецами этого бога».


Парк также замечает, что «на Делосе, в поздние времена известном в основном как место рождения Аполлона, некогда существовал и оракул»19.


Остров Делос был для древних греков священным местом, где запрещались любые военные действия. Выдающийся историк У. У. Тарн писал в своей статье «Политическое значение Делоса»: «Можно не сомневаться, что крохотный остров Делос занимал совершенно особое положение в религиозной жизни древних греков (поскольку на нем родился Аполлон) и в течение многих столетий почитался как «святое место». <...> Весь остров Делос считался святыней. <...> В третьем веке [до н.э.] Каллимах в своем «Гимне Делосу» именует его святейшим из островов: никто не имел права ступать на его берега с оружием в руках, и он не нуждался в оборонительных стенах, поскольку сам Аполлон защищал Делос. Эта традиция существовала с шестого по второй век [до н.э.], но возникла

она значительно раньше — так сказать, одновременно с рождением Аполлона»20.


Диодор Сицилийский (Г век до н.э.), основываясь на информации своих предшественников, писал, что в древние времена оракул Аполлона на Делосе играл столь же важную роль, как позже — Дельфийский оракул.


«...Случилось на Родосе великое бедствие — расплодились огромные змеи, ставшие причиной гибели многих и многих людей. И тогда оставшиеся в живых отправили посольство на Делос, дабы вопросить у бога — как избавиться им от чудовищ? И Аполлон приказал принять на Родосе Форбанта с его людьми и разрешить им там поселиться... и родосцы подчинились велению оракула. И тогда Форбант уничтожил всех змей, освободил


остров от царившего там страха и навсегда поселился на Родосе. <...> Во времена же более поздние, чем описанные нами, сын критского царя Катрея Алтемен, задавший оракулу некие вопросы, неожиданно получил ответ, что суждено ему стать убийцей собственного отца. И, желая избежать предначертанного, Алтемен бежал с Крита... Незадолго же до Троянской войны сын Геракла Тлеполем, случайно убивший Ликимния, добровольно удалился

в изгнание из города Аргоса; вопросив оракула — где ему следует поселиться, он получил ответ — на Родосе, и был хорошо принят жителями острова. И, став на Родосе царем, он поделил землю...»21


Чем отличились в своей жизни упомянутые герои и цари — не столь уже важно; существеннее, что, судя по этому отрывку, значение Делосского оракула в древние времена было вполне сравнимо со значением оракула Дельфийского.


Что же касается омфала на Крите, еще одного важного пункта в нашей октаве, то о нем

Диодор Сицилийский пишет следующее:


«...Рея, родив Зевса, укрыла его от гнева Крона в пещере горы Ида... И много свидетельств рождения и первых лет жизни бога сохранились до наших дней на острове

[Крите]. Говорят, что когда куреты уносили младенца Зевса с острова, то пуповина его (омфал) осталась на берегу реки Тритон, и это место стало почитаться как священный Омфал, окрестная же долина получила наименование Омфалей»22.


Местом рождения богини Афины также называлось иногда — Тритонийское озеро в Ливии (также входящее в нашу оракульскую октаву), а иногда — река Тритон на Крите. Об этой традиции сообщает все тот же Диодор Сицилийский: «Миф гласит, что Афина вышла из головы Зевса на Крите, у истока реки Тритон, почему и именуют ее Тритогенея. И у истоков этих до сего дня высится храм, посвященный этой богине, возведенный на том месте, где она родилась»23. Похоже, таким образом, что Афина должна была родиться в двух разных местах

— но места эти являются элементами одной и той же геодезической системы, будучи разнесены по широте ровно на один градус.


В пользу моего предположения о том, что оракульские центры Додоны, Дельфов, Делоса, Киферы, Кносса и Кипра были некогда связаны в единую систему, говорит целый ряд фактов. Их широты отличаются на один градус, а расстояние от Бехдета составляет — по широте — целое число градусов. Наличие устойчивых связей между этими центрами и


Египтом подтверждается и преданиями, и данными археологии. Еще раз обратимся к книге

Парка:


«Как показали раскопки, на месте известного храма Афины Пронеи в Дельфах с древнейших времен существовал культовый центр... С археологической точки зрения весьма любопытно, что многие предметы, найденные там и относящиеся к архаическому периоду напоминают критские — или даже были привезены с этого острова. Гомеровский «Гимн Аполлону» заканчивается словами:


«После же Фебу на ум пришла другая забота: как бы себе сюда человеков привлечь в услуженье, кои в скалистой Пифо попечители капища станут. Только помыслил, сейчас и приметил средь пенного моря черный челн, а в нем доброчестных множество мужей, критян из Кносса Миносова — им-то и должно владыке жертвенный чин вершить и гласить приговоры святые златоколчанного Феба, какие от вещего лавра благоволит он изречь под двойною главою Парнаса»24.


По мнению некоторых ученых, бесспорные археологические свидетельства о наличии связей между архаическими Дельфами и Критом позволяют предположить, что это не просто легенда. Возможно, что именно с Крита был заимствован культ Аполлона...»


Тот же гомеровский «Гимн» утверждает, что Аполлон прибыл в Дельфы вместе с минойскими критянами из Кносса. Последние были современниками древних египтян и, естественно, торговали с ними. Эти жители Кносса почитали омфалы. А возле Кносса есть местность, именуемая Омфал и находящаяся на один градус южнее Киферы, которая, в свою очередь, расположена на один градус южнее Делоса, а тот — на столько же южнее Дельфов.


В книге Парка немало и других интересных сведений25. Он упоминает, в частности, о неких дарах, которые посылались в Делос через Додону жителями таинственной северной Гипербореи. Что это была за страна, неизвестно, но не исключено, что имелась в виду Британия. Во второй книге «Исторической библиотеки» Диодора Сицилийского описываются гиперборейцы, наблюдающие за небесными телами через некий прибор, который, на мой взгляд (и на взгляд некоторых других ученых), очень похож на телескоп. Желающих приглашаю заглянуть в Историческую библиотеку. Безусловно, древним было вполне по силам изготовить примитивный оптический инструмент — подобный тому телескопу, через который Галилей впервые взглянул на небо. Но чтобы увидеть Сириус В, подобного инструмента совершенно не достаточно!


По словам Парка, «влиятельный оракул Аполлона существовал в Кикладском архипелаге, на острове Делос. <...> Можно предположить, что расцвет его приходится на восьмой век до нашей эры, а упадок — на седьмой... К тому времени, когда Писистрат и Поликрат во второй половине шестого века возродили Делос как религиозный центр, этот оракул уже, по всей видимости, прекратил свое существование»26.


«Гиперборейские дары» заслуживают, на мой взгляд, более пристального внимания. Рассказ о них полон крайне любопытных деталей и имеет самое прямое отношение к теме нашей книги. Одно из наиболее детальных исследований этого вопроса принадлежит перу Рэндела Харриса27. Вот что он, в частности, писал:


«Для людей, посылавших свои дары на Делос, Аполлон был самой безусловной реальностью: когда-то они с ним расстались, но не забыли его, и теперь старались отыскать потерянного бога с помощью священных посольств и даров. Дары, тщательно упакованные в солому и скрытые от глаз любопытствующих, преодолевали огромные расстояния по суше и по воде. На ящике было начертано: «Аполлону, остров Делос», и открыть его имел право только адресат. В пятом веке до нашей эры Геродот интересовался, каким образом гиперборейские дары прибывают на остров Делос. Как сообщили ему де-лосские жрецы, священные предметы передаются от народа к народу: от гиперборейцев к скифам, затем к племени, живущему к западу от Адриатического моря; оттуда их переправляют на юг в Додону и передают в руки греков. Из Додоны их везут к Малийскому заливу и переправляют на Эвбею. Здесь их перевозят из одного города в другой вплоть до Кариста. Однако минуют Андрос, так как каристийцы перевозят святыню прямо на Тенос, а теносцы — на Делос. (Геродот, «История», книга 4, 33)


Довольно окольный путь, надо сказать, но оправданный необходимостью избегать горных хребтов, мешающих более прямому маршруту. Свернув к Эвбее, например, можно было обогнуть гору Киферон и выйти к самой южной точке острова возле Кариста, где уже виден остров Андрос, а до Делоса рукой подать.


Павсаний (второй век нашей эры) сообщает ту же историю несколько в иной форме.

По его словам, «в Прасиях (на берегу Аттики) есть храм Аполлона. Рассказывают, что сюда приходят жертвенные начатки от гиперборейцев, что гиперборейцы передают их аримас-пам, аримаспы иседонам, от этих последних скифы доставляют их в Синоп. Затем через земли эллинов (греков. — Прим. авт.) они доставляются в Прасии, а затем уже афиняне везут их на Делос. Так как эти начатки завернуты в пшеничную солому, то никто

не знает, что они собой представляют».


Павсанию, однако, известно, что священные дары представляли собой именно начатки — первые плоды нового урожая; тот факт, что они доставлялись на берег Аттики, объясняется просто — к этому времени Делос уже принадлежал Афинам, и Эвбею можно было оставить в стороне. Удивляет другое — то, что гиперборейские дары везли через Черное море (возможно, из Ольвии?) и что из Синопа их доставляли на берега Босфора и далее — в Грецию. За 700 лет до Павсания Геродот поведал совсем о другом маршруте. Но Павсаний описывает свой вариант маршрута в таких подробностях, что счесть его вымышленным довольно трудно. Кроме того, он совпадает с древним священным путем через Скифию к Эвксинскому (Черному) морю, по которому с берегов Балтики доставлялся на юг янтарь. Судя по тому, что между гиперборейцами и скифами располагались земли еще двух народов — аримаспов и иседонов, Гиперборея находилась где-

то на самых дальних границах обитаемого мира. Получается, что во времена Павсания

«жертвенные начатки» доставлялись на Делос по восточному янтарному пути, выходившему к побережью Черного моря, а во времена Геродота — по западному, заканчивавшемуся на Адриатическом берегу.


Профессор Риджуэй предложил убедительное объяснение, поддержанное Дж. Фрэзером, смены западного пути на восточный. По его мнению, в глубокой древности существовал налаженный торговый путь из Черного моря вверх по Дунаю, а затем к северному побережью Адриатического моря. Именно об этом пути идет речь в рассказе Геродота. Но с основанием греческих колоний в северном Причерноморье появился другой,


значительно более короткий путь из Скифии в Грецию через Босфор, а затем через

Мраморное и Эгейское моря. Именно этот маршрут и описан у Павсания. Священные дары,

по его свидетельству, доставлялись из Скифии в Синоп — одну из важнейших греческих колоний, расположенную на южном побережье Черного моря, прямо напротив Крыма»28.


Еще одно важное обстоятельство, оставшееся не замеченным историками, которые пытались объяснить перемену маршрута, состоит в упадке Додоны. За семьсот лет, разделяющих Геродота и Павсания, она перестала быть важным религиозным центром геодезической октавы, и посещать ее стало необязательно. Существенен, конечно, и тот факт, что восточный маршрут — короче и легче; но вот вопрос: почему в свое время необходимо было везти священные дары по небезопасному западному пути? Убедительно ответить на этот вопрос можно, только приняв во внимание древнейшие связи, существовавшие между До-доной и Делосом. Таинственные дары гиперборейцев веками следовали по предписанному пути, имевшему глубокий религиозно-познавательный смысл.


К сожалению, я не могу привести здесь все исторические свидетельства, имеющие отношение, с одной стороны, к «северной октаве», а с другой — к проблеме Сириуса. Невозможно и уделить здесь необходимое внимание астрономическим знаниям древних29.


Приведем отрывок из «Мельницы Гамлета», имеющий прямое отношение к обсуждаемым вопросам. Читатель может поверить мне на слово, что я размышлял и над возможной связью между семью нотами октавы и семью планетами, известными в древности. Здесь не место углубляться в обсуждение различий между ранним и поздним пифагорейством, равно как и в вопрос о происхождении различных представлений о

«гармонии сфер». Вот этот отрывок: «Аристотель сообщает («Риторика», 2—24), что «пес»

— это «Собачья звезда» (Сириус), именуемая также Паном. По словам Пиндара, это

«изменяющий свои очертания пес Великой богини [Геи]». <...> Важнейшему значению

Сириуса как «предводителя планет» (или, так сказать, восьмой планеты) и как Пана,

«учителя танцев» (хорейтоса), равно как и подлинного космократора, властелина «трех миров», можно было бы посвятить целый том».


Ссылка на Сириус как на «восьмую планету» представляет особый интерес. (Кстати говоря, есть основания предполагать, что древние знали о существовании восьмой планеты Солнечной системы — Урана. Египтяне могли наблюдать его способом, описанным в книге Питера Томпкинса «Тайны Великой пирамиды». Я полагаю, что, во-первых, так и было на самом деле, а во-вторых — что Уран иногда приравнивали к Сириусу В, по той простой причине, что оба эти небесные тела «невидимы». Кроме того, Сириус В вращается вокруг Сириуса А подобно планете, вращающейся вокруг своего солнца, и, как я уже упоминал, его период обращения меньше, чем периоды обращения Урана, Нептуна и Плутона. Тот факт, что звезда Сириус В движется по своей орбите быстрее, чем планета Уран, служил дополнительным основанием, чтобы видеть в них некоторое сходство. Как ни странно, но иногда Сириус В уподоблялся и самой внутренней планете Солнечной системы — крошечному Меркурию. Орбита последнего символизировалась человеческими внутренностями (см. рис. 16), а Уран считался «октавным» выражением Меркурия.


Рассмотрим вопрос о «восьмой планете» в его связи с оракульскими центрами. В

музыке восьмая нота завершает одну октаву и одновременно начинает следующую.

«Восьмая планета», таким образом, была бы своеобразным повторением первой — Меркурия (или по-гречески — Гермеса). Именно Гермес (Меркурий) подарил Фриксу златорунного барана, на котором тот смог бежать в Колхиду. А в нос корабля «Арго», доставившего Золотое руно в Грецию, был вложен кусок дуба из Додоны. В Колхиде же оно хранилось в

«гроте Ареса (Марса)». Таким образом, на пути в Колхиду Золотое руно находилось под покровительством первой планеты (Меркурия), в царстве Ээта ей покровительствовал


(планета?) Марс, а вернулось оно в Грецию при содействии «восьмой планеты» — Сириуса (ибо «Арго» нес кусок дуба из восьмого оракульского центра). А мы уже знаем, что если развернуть проекцию «Арго» на 90°, то его нос, касавшийся вначале Додоны, будет направлен в сторону Мецамора. Более того, если поместить корму корабля в египетских Фивах, а нос — в Додоне, то при аналогичном повороте его нос коснется Арарата-Мецамора.


Парк пишет: «Единственный малоазиатский оракульский центр, о котором мы точно знаем, что в шестом веке он уже существовал, — это Дидимы около Милета». Милет лежит

на той же параллели, что и Делос, а Сарды — на той же параллели, что и Дельфы.


Как мы знаем, гора Арарат и связанный с ней мецамор-ский центр имеют ту же географическую широту, что и До-дона. Возможно, что, помимо «северной октавы», существовала и «северо-восточная». Ниже мы увидим, что геодезические пункты были разбросаны на огромной территории и расстояния до них отсчитывались от Бехдета, древнего Гринвича. (Например, поместив ножку циркуля в Бехдете, мы можем прочертить дугу через Ээю в Колхиде и Мекку. Прямая, соединяющая египетские Фивы с Додоной, проходит вблизи Омфала и Кносса на Крите. Линии, соединяющие между собой Фивы, Додону и Мецамор, образуют равносторонний треугольник. Линия, проведенная из Бехдета в Додону, пересекает Феру (Санторин). Мекка, Бехдет и Додона лежат на одной прямой. Кстати, если уж речь зашла о Мекке, я не думаю, что мусульманских ученых это обстоятельство удивит. Им хорошо известно, что на своем месте священный город расположен отнюдь не случайно, а храм Каабы существует с доисторических времен. Утверждают, что его основал пророк Авраам.)


Если соединить прямыми египетские Фивы, Додону и Мецамор, получается равносторонний треугольник.


Связь между Дельфами и древними знаниями о Сириусе не ограничивается визитом

«Геракла из Канопуса», макетом корабля «Арго», плывущим над религиозными процессиями, и склонностью утверждать, что ковчег Девкалиона причалил здесь, а не возле Додоны (эти оракульские центры, как я уже отмечал, постоянно соперничали между собой).


Другие элементы традиции, связанной с Сириусом и сохранявшейся в Дельфах, имеют отношение к «Арго» и минийцам. Именно один из дельфийских прорицателей объявил, что золотое руно необходимо вернуть из Колхиды в Полк К концу книги мы поймем, что не кто иной, как дельфийские жрецы, обеспечили сохранение древних знаний о Сириусе и передачу

их — при посредстве догонов — современной цивилизации. Ибо судьбу минийцев решили

Дельфы, и в бывшем Французском Судане сохранилась именно эта традиция. Каким образом это произошло, я объясню ниже.


Несколько слов об омфалах и Бехдете... Эта тема глубоко проанализирована в замечательной книге Питера Томпкинса «Тайны Великой пирамиды» (с послесловием Ливио Стеччини). Томпкинс пишет:


«Главный меридиан Египта делил страну по долготе на две одинаковые части. Он шел

от Бехдета на средиземноморском побережье, пересекая остров на Ниле, расположенный к северо-востоку от Великой пирамиды, и вновь пересекая Нил возле Второго порога. <...> Города и храмы, как отмечает Стеччини, совершенно осознанно воздвигались в точках, расстояние от которых до тропика или до главного меридиана выражается в целых числах или в простых дробях. Додинастическая столица Египта — Бехдет — лежит в устье Нила

на главном меридиане, в точке с широтой 31°30'. <...> Первая столица объединенного

Египта — Мемфис — также расположена на главном меридиане, а ее широта составляет

29°5Г, точно 6° к северу от тропика. <...> Поскольку каждый из этих городов рассматривался и в географическом, и в политическом отношении как «пуп мира», там устанавливался омфал, или каменный пуп, представлявший собой изображение северного полушария планеты (от экватора до полюса). Он был покрыт параллелями и меридианами, показывающими местоположение других подобных «пупов» и расстояния до них. В Фивах каменный омфал был установлен в центральном зале храма Амона... Чтобы проложить с абсолютной точностью меридиан, соответствующий 30° восточной долготы, от Средиземного моря до экватора, на расстояние свыше 2000 миль, и затем вычертить два равноотстоящих меридиана, считавшихся границами страны на западе и на востоке (см. рис. 20), египтяне должны были обладать огромными познаниями в области астрономии. Еще остроумнее был их метод определения географической долготы, реконструированный Стеччини.


С помощью несложного «телеграфа», представлявшего собой систему световых маяков, египтяне, как полагает Стеччини, могли молниеносно сообщать на большие расстояния к западу и к востоку, какая звезда в данный момент времени находится в зените. Глубокие геодезические и географические знания египтян позволили этой стране стать геодезическим центром Древнего мира. Другие страны воздвигали свои храмы и столицы, отсчитывая расстояния от египетского «нулевого меридиана». Таким образом были воздвигнуты Нимрод, Сарды, Сусы, Персеполь и даже, по всей видимости, древняя китайская столица Ан-Янг.


По словам Стеччини, этого невозможно было бы достичь, если бы египтяне не располагали очень точными наблюдательными данными. То же самое можно сказать и о религиозных центрах евреев, греков и арабов.


Еврейские историки сообщают, в частности, что первоначально главный культовый центр иудаизма находился не в Иерусалиме, а на горе Геризим, которая находится ровно в

4° к востоку от «египетского меридиана». Иерусалим стал таковым только начиная с 980

г. до нашей эры.


По мнению Стеччини, два основных оракульских центра Древней Греции — Дельфы и Додона — также имели геодезическое значение. Дельфы находятся на расстоянии 7° к северу от Бехдета, а Додона — в 8° от него».


Священная корзина из Хорсабада — важное свидетельство существования связи между Оаннесом и каменными омфалами. На корзине, которую постоянно носит Оаннес, изображены два голубя, смотрящие в разные стороны (такие же голуби изображались на омфалах). Плетение корзины также напоминает сеть, обычно покрывавшую омфалы.


Именно это блестящее наблюдение Стеччини и послужило основой для моей гипотезы

о «северной октаве».

Читатели, знакомые с историей фараона Тутанхамона (которого сначала звали Тутанхатоном), его тестя Эхнатона и тещи Нефертити, уже, по-видимому, поняли, что в основе религиозно-геодезического конфликта между Эхнатоном и египетскими жрецами лежало желание первого воздвигнуть новую геодезическую столицу Египта. Столицу-то он воздвиг, но при этом существенно ущемил интересы жрецов. Почему межевые камни этого города — Ахетатона — были впоследствии разбиты с такой яростью? Да именно потому, что Эхнатон пытался изменить геодезическую систему Египта!


Омфалы, сохранившиеся в Дельфах и Милете. Оба они покрыты узором, представляющим собой сеть параллелей и меридианов. Подобная сеть присутствует и на корзине, постоянно изображаемой в руках Оаннеса (см. рисунки 21, 22, 31

и фото 34, 38 и 39). И узор священной корзины Оаннеса-Дагона, сохранившейся в виде ликнос — корзины греческой богини Деметры (которая наследовала рыбохвостому божеству филистимлян Дагону как богиня земледелия), — точно воспроизводит сетку географических координат. В мифологической традиции догонов плетению корзин и ткачеству придается большое значение и нередко упоминаются священные корзины, «которые на самом деле корзинами не являются»30.


Омфал, найденный Рейснером в великом храме Амона в египетских Фи-вах. Этот камень находился в центральном помещении храма. На одном из египетских папирусов изображен омфал с двумя голубями, примостившимися на

его верхушке. Эти два голубя символизируют формирование сети параллелей и меридианов. Они — те самые голуби, которые, по словам Геродота, летали из Фив в Додону. Разумеется, здесь изображены почтовые голуби. Поддерживать эффективную связь между оракульскими центрами, разбросанными на огромной территории (что было необходимо для функционирования единой системы этих центров) в ту эпоху можно было


только с помощью почтовых голубей: ведь почтовый голубь в состоянии долететь из Фив в Додону всего за один день33. Путешествие на такое же расстояние по морю и суше длилось несколько месяцев. Ежедневный обмен сведениями между египетским религиозным центром

в Фивах и его оракульскими «колониями» должны были обеспечивать именно почтовые голуби, изображенные как на греческих, так и на египетских омфалах. Об этом же свидетельствует Геродот. По всей видимости, столь быстрый обмен новостями очень помогал в изречении пророчеств и способствовал росту политического влияния оракульских центров. Мало кто из древних властителей мог позволить себе игнорировать распоряжение, отданное, так сказать, богами. Вероятно, жрецы сохраняли в глубокой тайне свою систему быстрого и эффективного обмена новостями, дававшую им большие преимущества при решении политических вопросов.


Египетский омфал, обнаруженный в храме Амона (Напата, Нубия). См.: Journal of Egyptian Archaeology, 1916, Vol. Ill, Part IV, p. 255, а также: Roscher WH.DerOmphalosgedanke beiVerscheidenen Volkem. Leipzig, 1918, Fig. 6. В. Рошер писал об этом камне: «21 апреля 1917 года я получил письмо от профессора Гюнтера Редера, директора Пелицайского музея в Гильдешайме, с сообщением о том, что Рейснер (из Гарвардского университета), проводя раскопки для Бостонского музея в Гебель-Барке (Напата), Судан, обнаружил в храме, относящемся к эпохе нубийско-мероитских царей, камень, который являлся омфалом оракула Амона в Напате...»


Через несколько лет после выхода из печати «Мистерии Сириуса» я опубликовал книгу

«Беседы с Вечностью», в которой рассмотрел эти вопросы более подробно. Сохранилось много исторических свидетельств о том, что голуби и ласточки действительно активно использовались древними для доставки писем.


В пьесе Эсхила «Агамемнон», которая была впервые поставлена в Афинах в 458 году

до н.э., описывается система башен, снабженных сигнальными огнями. Именно с помощью подобной системы в Аргосе узнали о взятии Трои вскоре после того, как это событие произошло. Дж. X. Кин-си опубликовал карту части сигнальной системы, тянувшейся от горы Атос до Аргоса. Сигнал передавался с горы Атос через Фракийское море на вершину горы Пелион, а уже оттуда через горы Отрис, Мессапион, Киферон, Эгелос и Арахеон в Аргос. Оказывается, древние не только почитали высокие горы как обитель богов, но и не стеснялись использовать их вершины для сугубо практических целей. Если бы не Эсхил с его пьесой, мы могли бы никогда и не узнать об изобретательности наших предков. Равным образом, гигантская сеть, созданная тысячелетия назад и служившая как для определения размеров земного шара, так и для многих других целей, была предана забвению. Омфа-лы —

«пупы мира», — связывающие «то, что вверху, с тем, что внизу», остались единственным материальным свидетельством существования этого единственного в своем роде геодезического компьютера.


Я понимаю, что подтверждение этих фактов неизбежно вызовет страдальческие стоны

со стороны тех археологов, для которых ревизия устоявшихся представлений более


мучительна, чем любая пытка. Что ж, бездумно разделять принятые концепции тоже бывает небезопасно.


Как заметил известный философ Дэвид Юм по поводу революционного открытия кровообращения Уильямом Гарвеем, «показательно, что ни один европейский врач старше сорока лет от роду так никогда и не согласился с его выводами; практика же Гарвея в Лондоне сильно пострадала из-за упреков, обрушившихся на него из-за его эпохального открытия. Столь трудно достигается прогресс в науке, даже когда ему не противостоят чьи-

то личные интересы или религиозные суеверия!»


Несколько изображений омфалов, охраняемых змеями. 1, 3, 5 — этрусские омфалы; они особенно интересны тем, что на них ясно видны линии параллелей и мередианов. 2 — римский омфал, найденный при раскопках бань Тита. К этому времени изображения омфалов потеряли сакральный смысл, превратившись в обычные предметы искусства. 4 — омфал из Помпей (ср. рис. 29). Источник: RoscherW. W.NeueOmphalosstudien. Leipzig, 1915, Plate IV.


Необходимо подчеркнуть, что Додона и Мецамор (с Араратом) расположены на одинаковых расстояних от египетских Фив. Греческий ковчег причалил возле Додоны, а еврейский — у Арарата. Процесс «причаливания ковчега» включает в себя, таким образом, отплытие из Фив и движение на север к любому из этих двух мест, которые расположены на

8° севернее Фив и разделены между собой расстоянием, равным расстоянию от каждого из них до Фив. Возможно, это звучит сложновато. Но факт есть факт: линии, соединяющие Фивы с Додоной и Араратом, образуют равносторонний треугольник. Вряд ли это просто совпадение. Как могло случиться, что ковчеги из греческой и еврейской легенд о Потопе завершают свои путешествия в точках, которые расположены на одинаковой широте и разнесены на расстояние, равное расстояниям от них до Фив? Поскольку и гора Томарос близ Додоны, и Арарат считаются местами, где соответствующие ковчеги коснулись сухой земли, это значит, что проекции «Арго» на земную поверхность должны касаться кормой — Фив, а носом — каждой из этих точек.


Оракул Амона в Ливии (известный как оазис Сива) также был, по словам Геродота, основан на месте, где опустились прилетевшие из Фив голуби. На рис. 19 показано, насколько совпадают между собой очертания корабля «Арго» в небе (получаемые, если соединить между собой некоторые звезды этого созвездия) и замкнутая ломаная линия, соединяющая Фивы с Сивой, Сиву с Додоной, Додону с Бехдетом и Бехдет с Фивами. Не исключено, что оракул расположили в Сиве именно для того, чтобы обеспечить это


сходство. В обоих случаях исходной точкой служит руль «Арго»: на небе это звезда Канопус,

а на земной поверхности — Фивы. Но можно спроецировать «Арго» и иначе, отталкиваясь

не от Фив, а от Бехдета. При этом необходимо, однако, помнить о связи, существующей между этими точками, в частности о том, что Бехдет находится на одинаковых расстояниях

от Сивы и Фив, является самым северным географическим пунктом Египта и, как показал

Ливио Стеччини, лежит на главном меридиане, делящем Египет пополам (см. рис. 20).


Если расположить руль «Арго» не в Фивах, а в Бехдете (возле «земного» Канопуса), а нос совместить с горой Арарат и затем повернуть этот чертеж на 90° в сторону Додоны, то

мы обнаружим, что его необходимо укоротить. Об этом свидетельствует, как ни странно, и одна из ближневосточных поэм. Выше, в главе 3, я уже цитировал ее в ином контексте. Это короткая шумерская эпическая поэма «Гильга-меш и Агга». Создана она была в глубокой древности: сохранившиеся таблички с ее текстом датируются первой половиной второго тысячелетия до нашей эры. На поверхности — это скорее «политическое» сочинение, но в нем есть странный подтекст, который так и не был убедительно объяснен38. (На мой взгляд, впрочем, Джейкобсен и Крамер слишком односторонне трактуют эту поэму. Понятно их удивление перед тем фактом, что, как оказывается, в Шумере четыре тысячи лет назад существовал двухпалатный парламент39 — по всей видимости, первый на планете, но к политике содержание «Гильгамеша и Агги» все же не сводится.)


В этой поэме упоминается, в частности, некая «летящая птица», под которой, как я полагаю, подразумевается опять-таки почтовый голубь. Но самыми существенными представляются мне два на первый взгляд противоречащих друг другу утверждения:


(1) «Нос магурской ладьи не отсечен» (строка 80). (2) «Нос магурской ладьи отсечен» (строка 98).

В главе 4 я доказывал, что магурская и маганская (из другой поэмы) ладьи — прототипы корабля «Арго». По-видимому, утверждение (1) относится к проекции «Арго», соединяющей Бехдет с Араратом, а утверждение (2) — к проекции, соединяющей Бехдет с Додоной. Чтобы нос «Арго» оказался в Додоне, необходимо было его укоротить.


В поэме говорится, что, пока нос ладьи не был отсечен, «толпы не посыпали себя пылью» в знак траура. Ибо проекция корабля на земную поверхность проходила достаточно близко к Шумеру (захватывая северо-восток Месопотамии). Линия, соединяющая Бехдет с Араратом, пересекает знаменитый оракульский центр Иераполь40, который, как мне представляется, и был пятым восточным оракульским центром, расположенным на 36° 30' с.ш.


Поэма также сообщает, что, пока нос ладьи оставался в целости, «народы других земель не были задеты». Иными словами, проекция «Арго» не «падала» на тех людей, которые жили, скажем, в Греции. Она в буквальном смысле «не задевала» народы других стран, проходя мимо их территорий.


Когда же нос ладьи был отсечен, проекция «Арго» вышла за пределы Месопотамии, и поэтому «толпы посыпали себя пылью», а народы других стран «были задеты». При этом Гильгамеш сказал Агге: «О Агга, летящую птицу накормил ты зерном» (иными словами, накормил почтового голубя, готовя его к перелету в другой оракульский центр — по- видимому, в Додону, а не в Мецамор). В поэме присутствуют постоянные — и, по словам Крамера, «загадочные»41 — упоминания о «выкапываемых колодцах», «малых кубках земли» и о желании «изготовить связывающие веревки». Только специалисты по шумерскому языку и культуре могли бы установить, нет ли в этих выражениях какого-то


скрытого смысла. Возможно, что «связывающие веревки» имеют отношение к сетям, изображенным, к примеру, на дельфийском и делосском омфалах. Что же касается «малых кубков земли», то они могли быть или маркерами геодезических точек, или же самими омфалами (которые по форме действительно похожи на «малые кубки»). Не было ли это принятым обозначением омфалов в разговорном языке шумеров? Не более десятка ученых

во всем мире достаточно компетентны, чтобы хотя бы попытаться ответить на эти вопросы. Даже специалисты по аккадскому языку не могут нам помочь, ибо шумерский от него очень отличался. Конечно, отдельные эксперты также могут ошибаться. Учитывая сложность проблемы, необходимо снова обратиться к египетским источникам.



Стеччини пишет: «Поскольку египтологи мало интересовались проблемами геодезии и линейных мер, использовавшихся египтянами, фараон Эхнатон оказался наиболее таинственной и противоречивой фигурой во всей египетской истории»42. Затем он весьма критически отзывается о таких специалистах, как Сирил Алред, и продолжает:


«Отрицая хорошо обоснованные факты, многие консервативно настроенные ученые потратили массу времени на обсуждение предположений о том, что Эхнатон был импотентом, или гомосексуалистом, или женщиной в мужском одеянии; некоторые историки претендуют на то, что им знакомы подробности интимных отношений между Эхнатоном и прекрасной Нефертити, его женой. Поскольку образ этого фараона остается весьма туманным, каждый ученый описывает его так, как сам того желает. Те, кому Эхнатон не по душе, видят в нем психопата и рассуждают об истории его болезни. Но если перестать фантазировать о содержании психоаналитических заметок личного врача царской семьи и обратиться к реальным фактам, то окажется, что самым важным событием за все революционное правление Эхнатона была постройка новой столицы Египта, Ахета-тона («места отдохновения Атона»). В окрестностях Тель-эль-Амарны найдены и раскопаны остатки зданий этого города, занимавшего в свое время немалую площадь. Во время правления Эхнатона значительная часть ресурсов египетского государства была направлена на строительство Ахетатона.


Ученые прошлого века, для которых психоанализ еще не стал излюбленным методом объяснения исторических событий, хотя бы признавали политическое значение переноса столицы на новое место. Эхнатон намеревался вырвать с корнем древо власти фиванских жрецов бога Амона, которые, располагая общенациональным оракулом этого бога,


присвоили себе едва ли не царские полномочия. Но вот чего эти ученые не знали: фиванский храм Амона был геодезическим центром египетской державы, «пупом» Египта. Он располагался там, где «восточная ось» страны (проходившая по меридиану 32° 38' в.д.) пересекает Нил, на широте, составляющей 2/7 расстояния от экватора до полюса (25°42'51" с.ш.), и бог Амон отождествлялся с каменной полусферой, установленной на этом месте.


Новый город, который должен был заменить Фивы в качестве столицы и геодезического центра Египта, был воздвигнут на месте, с нашей точки зрения, для размещения столицы совершенно неподходящем. Некоторые ученые видели в этом факте еще одно доказательство психической ненормальности его основателя. <...> Однако новая столица, посвященная богу Атону (который по указу Эхнатона был признан единственным истинным богом), располагалась на широте 27° 45', точно посередине между Бехдетом (самой северной точкой страны) и южной границей Египта, проходившей по параллели 24° с.ш. Эхнатон стремился доказать, что Фивы не могут претендовать на роль геодезического центра страны и что он выбрал такой геодезический центр, который полностью соответствует понятию маат - космического порядка, воплощением которого служит Египет. С этой целью он вернулся к додинастической системе, в которой расстояния отсчитывались от Бехдета и измерялись в географических локтях. <...> С точки зрения этой системы не было никаких сомнений, что Ахетатон и есть единственный настоящий пуп Египта.


Этот вывод заставляет переоценить историческую роль Эхнатона, используя как основу то, что он сам считал первым шагом в его планах достижения полного соответствия между устройством страны и маатом. Не исключено, что его революционные реформы, повлиявшие на все сферы жизни Египта — от религии и изобразительного искусства до семейных отношений — были поняты как общий возврат к обычаям додинастической эпохи».


Примем во внимание тот факт, что Фивы объявили себя «пупом Египта» не на основе

«Бехдетской системы», которую, по-видимому, пытался восстановить Эхнатон. Это значит, что «северная октава» (исходным звеном которой являлся именно Бехдет) возникла в глубокой древности. Фивы «подключились» к ней значительно позже. Как сообщает Геродот (книга 2, 54):


«Две черные голубки однажды улетели из египетских Фив, одна — в Ливию, а другая...

в Додону. Сев на дуб, голубка человеческим голосом приказала воздвигнуть здесь прорицалище Зевса. Додонцы поняли это как волю божества и исполнили ее. Голубка же, прилетевшая в Ливию, как говорят, приказала основать там прорицалище Аммона. И это также — оракул Зевса. Это мне рассказывали додонские жрицы. Старшую из них звали Про-мения, среднюю — Тимарета, а младшую — Никандра. И другие люди из Додоны, из числа храмовых служителей, подтвердили мне их рассказ».


Геродот находился с тремя додонскими жрицами в столь же хороших отношениях, как

и — столетиями позже — Плутарх с дельфийской жрицей Клеей. Они с готовностью делились с ними разнообразной — и весьма ценной — информацией. Насколько точна эта информация, мы увидим чуть ниже. Но что касается противостояния Фив и Бехдета (а равно

и позиции Эхнатона), я не склонен становиться в этом споре на чью-либо сторону. Сегодня трудно судить, кто из них был более прав. Стеччини отмечает:


«Дельфийский бог Аполлон, чье имя значит «камень», отождествлялся с омфалом,

«пупом», который сохранился до наших дней. Это яйцеобразный камень. <...> Такой же камень символизировал бога Амона в Фивах, где находился «пуп» Египта. В 1966 году я


выступил на заседании Американского археологического института с докладом о том, что исторические летописи, мифы, легенды, а равно и некоторые памятники в Дельфах доказывают, что этот оракул был основан фараонами Эфиопской династии. Именно поэтому греки изображали Дельфоса (по имени которого назван город) в виде негра»43.


Стеччини также полагает, что первоначально жрецы использовали для гадания своеобразные вычислительные усройства:


«На верхушке омфала было размещено нечто вроде игральной рулетки. (В историческом плане это устройство и было ее предшественником.) Каждой из 36 спиц колеса соответствовала определенная буква.


Изучая древние вычислительные устройства, я обнаружил, что они нередко применялись для предсказаний будущего. Сегодня мы точно так же используем игральные карты и планшетку для спиритических сеансов. <...> Дельфийская рулетка первоначально представляла собой абак, вычисления на котором велись в угловых величинах».


Стеччини сообщает исключительно интересные сведения, имеющие прямое отношение

к «Арго», Колхиде и другим рассмотренным нами вопросам:


«Весьма важным представляется то обстоятельство, что базисная линия соответствовала широте 45° 12' и проходила по северному побережью Черного моря. Она начиналась в устье Дуная, пересекала Крым и заканчивалась в предгорьях Кавказа. Начиная

с этой линии велась геодезическая съемка территории будущей России — на протяжении десяти градусов, вдоль трех меридианов, образовывавших три оси Египта, до 55° 12' северной широты. Днепр считался северным двойником Нила, текущим между теми же меридианами. Важнейшим пунктам на Ниле соответствовали такие же пункты на Днепре

— вплоть до переноса египетских географических названий на территорию Русской равнины. Существование такой геодезической системы доказывается наличием основанной

на ней карты этого района Европы. Судя по описанию этой карты, ее использовали в конце

VI века до н.э., но вычерчена она была, по-видимому, раньше. Есть и другие факты, свидетельствующие, что базисная геодезическая линия была размечена в глубокой древности»44.


В замечательной книге Томпкинса и Стеччини45 имеются прекрасные фотографии и рисунки каменных омфалов. Это совершенно поразительные предметы, доказывающие, что в Древнем мире существовала высокоразвитая наука, о которой мы до недавнего времени не имели ни малейшего понятия.


Интересно также, что капитаны ковчегов — Ной, Зиусудра (или Утнапиштим), Девкалион и Ясон — выпускали из своих кораблей неких птиц. Такие же птицы летели из Фив в Грецию и Ливию. А формирование сети параллелей и меридианов символизировалось


изображением двух голубей, сидящих друг против друга. Стеччини пишет: «В религиозных верованиях [египетского] Древнего Царства важное место занимал Сокар — бог ориентирования и кладбищ. В геодезическом пункте устанавливался обработанный камень, который греки называли омфалом, «пупом». Он представлял собой полушарие (Северное полушарие Земли), покоящееся на цилиндрическом основании (символизировавшем основание космоса). Обычно над головой Сокара, как и на верхушке омфала, изображались две птицы, смотрящие друг на друга. В древней иконографии эти птицы (чаще всего голуби) обозначали вычерчивание меридианов и параллелей».


Таким образом, египетская геодезия имела прямое отношение к греческому и ближневосточному мифам, в которых птицы указывают кораблям путь к спасительной горе, находящейся близ оракульского центра.


Мифологическое действо, происходящее в оракульском центре (рисунок на амфоре, найденной при раскопках в Руво). Справа вверху изображен бог Аполлон со своей чашей. Он равнодушно взирает на сына Ахилла — юного воина Неоптолема (в центре, с мечом), который ранен в поединке и вот-вот может погибнуть. Справа изображена пальма

— этот мотив характерен скорее для Делоса, чем для Дельф. На заднем плане в центре высится храм с открытыми вратами, облицованными слоновой костью. Слева вверху женщина (судя по всему — пифия) охвачена нескрываемым ужасом. Самое интересное во всей этой сцене — очень детально изображенный омфал, находящийся на переднем плане.

Он разделен на восемь широтных зон, и его покрывают ленты, символизирующие меридианы. Омфал установлен на возвышении, которое образовано явно металлическими

«лепестками», собранными в виде полураскрытого бутона.


Каждому из древних оракулов, вероятно, соответствовало определенное дерево. Так, в Додоне важнейшую роль играл дуб. Дельфы ассоциировались с лавром. Судя по «Элегиям» поэта Феогнида (VI в. до н.э.) и гомеровским «Гимнам», символом оракульского центра Аполлона на Делосе была пальма. Ливанские горы (и, надо полагать, связанный с ними сидонский оракульский центр) естественным образом ассоциировались со знаменитыми ливанскими кедрами. Не забудем, что Гильгамеш совершал свои подвиги в ливанских

«Кедровых горах». Конечно, разобраться в содержании «древесного символизма» не так-то просто, но первые шаги уже сделаны. Немало интересного на эту тему можно найти в книгах Роберта Грейвса — «Греческих мифах»46 и особенно в «Белой богине»47. Ива имела отношение к колхидскому кладбищу и к острову Цирцеи — Ээе, а также к Криту. Впрочем, я

не могу углубляться здесь в эту тему, иначе моя книга распухнет до невообразимых размеров. Замечу все же, что символом хевронского оракульского центра — находящегося


на той же широте, что и Бехдет, и являющегося, по-видимому, его эквивалентом в

«восточной октаве», — было дерево сант, или дикая акация, «у которой золотые цветы и острые колючки. <...> Это тот самый горящий куст, в котором Яхве явился Моисею».

ДОПОЛНЕНИЕ



Читатель, наверное, удивится, если я скажу, что из всей загадки Сириуса меня больше всего интересуют именно ее — на первый взгляд такие скучные — геодезические аспекты. Тем не менее это именно так. Об оракульских центрах я написал целую главу в другой моей книге — «Разговоры с вечностью»1, опубликованной в 1984 году, а также в примечаниях к моему переводу «Эпоса о Гильгамеше»2. Но мне не удалось организовать все те экспедиции

в разные страны, которые были необходимы, чтобы собрать дополнительный материал по этому вопросу, да и значительная часть уже полученных результатов тоже осталась неопубликованной. Тем не менее я полагаю, что мне известно подлинное местоположение первого оракула в Додоне, который находился немного выше в горах, чем принято считать. Равным образом, Дельфийский оракул располагался в трех с половиной километрах от места, посещаемого сегодня туристами. Но чтобы серьезно провести там серьезные раскопки, необходима хотя бы небольшая группа исследователей и какие-то средства.




В 1979 году мы с моим другом Рэнди Фитцджеральдом создали в Америке специальный фонд для сбора денег на исследования в области древней геодезии. Увы, нам не повезло, и фонд в конце концов пришлось закрыть. Немало высококвалифицированных специалистов были готовы принять участие в этих исследованиях, но нам нечем было им платить. Время от времени ищущие развлечений миллионеры обращались ко мне с предложением финансировать исследования загадки Сириуса — но во всех случаях эти переговоры оказались пустой тратой времени. Подавляющее большинство несостоявшихся спонсоров думали только о саморекламе. Один выглядел более нормальным человеком — но

и он в конечном счете оказался такой же пустышкой. В целом мой опыт общения с людьми богатыми и очень богатыми меня полностью разочаровал. Все они напоминают ярких тропических птиц, порхающих среди листвы в полном самозабвении и восторге от собственного существования. Но самое поразительное — это то, что после каждого случая моего с ними общения сам я становился заметно беднее. Право же, это какие-то ходячие пылесосы для выкачивания денег! Начинается обычно с предложения оплатить вам дорогу для вашей к ним поездки — а заканчивается непредусмотренными расходами уже в их пользу.




В итоге значительная часть моих исследований осталась в полузавершенном состоянии просто в силу финансовых причин. Чтобы исследовать проблемы геодезии, вы должны путешествовать, желательно в компании специалиста-топографа. Нет абсолютно никакого смысла обращаться за грантом на такую экспедицию к научным фондам. Если предложить членам подобного фонда выделить средства на исследование проблемы палеовизита, их реакция будет неотличима от реакции девственницы на предложение изнасиловать ее. Внеземляне — это же сущий абсурд и безумие! (После выхода из печати «Мистерии Сириуса» кое-кто из моих самых консервативных друзей порвал со мной всякие отношения.

По их мнению, только сумасшедший мог писать на такие темы.)




Впрочем, геодезические загадки древности не ограничиваются районом Средиземноморья — кое-что интересное можно отыскать в истории Китая. В те годы, когда я работал над «Мистерией Сириуса», я еще не был знаком с Джозефом Нидхемом, и потому

эта область оставалась для меня закрытой. Следует, впрочем, заметить, что те вещи, о которых я собираюсь дальше говорить, мало кому известны как на Западе, так и в Китае.




С Джозефом Нидхемом мне посчастливилось встретиться где-то в 1982 году — хотя, конечно, я и до того был в какой-то мере знаком с его работами. Нидхем был одним из величайших ученых за всю историю науки — начиная по крайней мере с Эдуарда Гиббона,




автора «Истории упадка и разрушения Римской империи». Грандиозный труд Джозефа Нидхема — «Наука и цивилизация в Китае» — при его жизни был опубликован лишь частично (примерно в двадцати томах). Части этой работы, оставшиеся в рукописи, готовятся

к публикации большой группой его сотрудников. Я не могу сказать, что был одним из этих сотрудников. В их число входили прежде всего профессионалы-синологи, преподававшие в различных университетах мира. Я же был скорее другом Джозефа и его второй жены — китаянки Лу Вейдьен, чем просто их коллегой. Сам Джозеф был человеком достаточно замкнутым и ироничным. В отличие от него, Вейдьен обладала замечательным — хотя и не всегда безобидным — чувством юмора. В 1986 году мы трое совершили путешествие по Китаю, и у меня от него остались незабываемые впечатления.




Она любила поддразнивать коллег — особенно тех из них, кого считала надутыми индюками, отдавая мне явное предпочтение перед ними. Естественно, эта публика меня сильно невзлюбила. Самым нетерпимым из них оказался покойный Колин Ронан, который заведовал фотографическим отделом в Научно-исследовательском институте Нидхема. Когда мы с Джозефом работали над одним иллюстрированным изданием, он сделал все, чтобы не допустить меня к фотоархиву. Джозеф тем не менее включил в эту книгу сделанные мною фотоснимки — и Колин немедленно попытался выбросить из подписей к ним всякое упоминание моего имени. К счастью, библиотекарь Кармен Ли узнала об этих происках, и совместными усилиями мы предотвратили эту угрозу. Но какова мелочность! Узнав о кознях Ронана, Вейдьен по-настоящему рассердилась и высказала ему все, что о нем думала. Естественно, его отношение ко мне после этого, мягко говоря, не улучшилось. Все

это было и неприятно, и немного комично, напоминая какой-то старый фарс. В своих попытках помешать моей работе Ронан напоминал Сизифа — но тем не менее продолжал упорствовать. Поразительно, до какой степени обуреваемые злобой люди забывают обо всем

на свете и пытаются любой ценой уничтожить то, чего не понимают!




Мне не раз случалось становиться жертвой подобных атак, и порой они бывали достаточно серьезными. Но усилия атакующих не могут вызвать у меня ничего, кроме смеха. Человеческая натура столь, увы, несовершенна, что ее разрушительные стороны порой берут верх над сторонами созидательными. Об этом не следует забывать, если мы не хотим поставить под угрозу наше собственное творчество. Но корень зла вполне очевиден — это простое человеческое тщеславие. Лекарство от этой болезни тоже не является секретом: это умение относиться к себе с разумной мерой иронии. Вейдьен, как никто, была лишена всякого тщеславия, и то же самое можно сказать о Джозефе. Он был очень занятой человек, целиком погруженный в свою работу, и времени ему постоянно не хватало. Еще в середине сороковых годов он задумал написать популярную книгу об открытиях и изобретениях, сделанных древними китайцами, — но все никак не мог к ней приступить. Вейдьен посоветовала Джозефу привлечь к этой работе меня, и он согласился. В то время ему уже было за восемьдесят, и было понятно, что сам он с этой работой уже не справится.




Я сел за письменный стол и приступил к чтению всего, что Джозеф когда-либо написал

и опубликовал — за исключением разве что его первых исследований в области эмбриологии. Объем прочитанного составил, по моим подсчетам, примерно восемь с половиной миллионов слов. Делать подробные выписки было некогда, и мне пришлось в основном полагаться на свою память. Поскольку, однако, архив Джорджа был организован довольно своеобразно, я прибег к системе памятных значков, позволявших при необходимости отыскать нужную мне информацию. Результатом этой работы стала книга, опубликованная в Британии под заголовком «Китай: страна открытий и изобретений», а в Америке — «Гений Китая». Позже под тем же названием она снова вышла в Британии3.




Просматривая старые работы Джозефа, я наткнулся на полузабытую статью

«Меридианная линия восьмого столетия: система гномонов Исина и предыстория




метрической системы», написанную в соавторстве с Вейдьен, еще одним китаистом и тремя астрономами4. Когда я напомнил Джозефу об этой статье и поставленных в ней проблемах,

он согласился, что было бы очень интересно побывать в Китае и на месте разобраться в созданной древними обитателями этой страны геодезической системе. С самого начала шестидесятых годов он мечтал о такой экспедиции, но началась «культурная революция», и

его планы пошли прахом. К тому времени, когда политическая ситуация в Китае изменилась,

Джозеф уже был слишком стар для подобной экспедиции.




Великий математик и астроном Исин, живший в восьмом столетии нашей эры, — одна

из самых значительных фигур в истории китайской науки. Я намеренно не пересказываю статью Джозефа, а цитирую ее, чтобы читатель сам смог убедиться в тесной связи между описываемой системой и средиземноморской геодезической октавой:




«Метрическая система мер стала первой попыткой ввести такие единицы измерения, которые базируются на универсальных величинах и могут использоваться как в повседневной жизни, так и в науке — в частности, в астрономических расчетах. <...> Развитие научной мысли и потребности практики сделали подобную систему жизненно необходимой — однако в Европе она появилась лишь в последнем десятилетии восемнадцатого века нашей эры. В Китае, однако, универсальная единица измерений была предложена почти на сто лет раньше. Более того, как и во многих других случаях, включающих научные и технические достижения Нового времени, у этой системы были свои исторические предшественники.




В восьмом столетии нашей эры один китайский астроном выдвинул чрезвычайно важную идею измерять линейные расстояния на поверхности земли способами, используемыми в астрономии. В день летнего солнцестояния гномон высотой 2 метра 44 сантиметра, находящийся на широте Янчэна — в самом центре Срединной Империи, — отбрасывает тень длиной около 46 сантиметров. Начиная с самой глубокой древности китайцы изготовляли из глины, терракоты и нефрита эталоны данной длины. Эти эталоны, в свою очередь, использовались для определения точный даты летнего солнцестояния.




Считалось, что длина «летней тени» возрастает примерно на два с половиной сантиметра на каждую тысячу ли, если следовать к северу, и уменьшается на те же два с половиной сантиметра, если двигаться к югу. (Ли — это общепринятая единица измерения расстояний в Древнем Китае, наподобие современного километра или мили. К сожалению, в разные исторические эпохи она имела неодинаковую длину, что сильно нервирует историков китайской науки.) После конца эпохи Хан (III в. н.э.) измерения, проведенные в Индокитае, опровергли эту числовую закономерность, но лишь пять столетий спустя были проведены систематические измерения, охватившие достаточно большую площадь земной поверхности.




Целью этих измерений было сравнение небесных и земных мер длины. Китайские астрономы попытались выяснить, какому расстоянию на поверхности планеты (естественно, в ли) соответствует смещение Полярной звезды на один градус. По сути дела, это должно было позволить определить длину окружности земного шара. С этой целью была выстроена вторая в истории меридианная линия (первую соорудил Эратосфен примерно в 200 г. до н.э., а вторую — халиф Аль-Мамун в 827 г. н.э.). Детальный анализ этой

линии и является темой нашей статьи»5.




Понятно, почему мне эта тема показалась столь важной. Джозеф, кстати сказать, ничего

не знал о моих исто-рико-геодезических исследованиях. Каждый, кому случается узнать о существовании оракульских октав, естественным образом задается вопросом — с какой




целью они были созданы? Зачем были нужны все эти усилия по доставке тяжелых грузов в отдаленные места и на вершины гор, зачем сложнейшие расчеты и измерения?




Как показал Джозеф в своей статье, в восьмом столетии нашей эры китайцы сочли задачу определения связи между «земными и небесными мерами» заслуживающей пристального внимания. Необходимо было выяснить, как соотносится градус широты с размерами земного шара.




«Веком раньше Лю Чуо открыл, что смещение на тысячу ли вовсе не приводит к изменению длины тени гномона на два с половиной сантиметра. Цифры, считавшиеся верными в течение тысячелетий, оказались ошибочными. Лю Чуо послал прошение императору Поднебесной: «Умоляю Ваше Величество приказать заново провести эти измерения. Для этого нужны специалисты-механики и математики. На равнине будет выложена прямая в направлении с юга на север, и на этой прямой будут размещены водяные часы и гномоны. Тщательно выверенные инструменты позволят определить длину солнечной тени [в разных точках прямой] в дни равноденствий и солнцестояний. Разница между величиной солнечной тени в разных точках позволит выяснить, сколько ли разделяют их. И тогда небо и Земля откроют нам свои подлинные размеры».




Увы, император Суй отнесся к предложению Лю Чуо совершенно равнодушно»6.




Вообще-то идея создания национальной геодезической сети не была для Китая чем-то принципиально новым. Нид-хем и Лю перевели соответствующий раздел из «Архива династии Чжоу» (Чжоу Ли), написанный не позднее, чем во втором веке нашей эры, и содержащий сведения из более раннего периода. В нем подробно объясняется,




«каким образом с помощью гномона можно добиться надлежащей точности в определении длины солнечной тени и найти центр земной поверхности. Таким центром является место, в котором длина солнечной тени в момент [летнего] солнцестояния составляет около 43 см. Именно здесь сходятся воедино Небо с Землей, здесь встречаются четыре времени года, здесь дождь соединяется с ветром, здесь Инь и Ян сливаются. Все

сущее процветает здесь, и это лучшее место для пребывания императорского двора»7.




Во втором столетии до нашей эры Чжен Сянь утверждал, что, следуя по меридиану, мы можем видеть, как длина солнечной тени изменяется на один [китайский] дюйм на каждую тысячу ли. «С того места, где длина тени составляет примерно 43 см, мы должны пройти на

юг 15 000 ли, чтобы солнце оказалось над нами в зените (т.е. чтобы достичь экватора). Земля совершает четыре оборота вокруг своей оси, а звезды восходят и заходят в пределах тридцати тысяч ли; поэтому, преодолев половину данного расстояния, мы достигнем центра земной поверхности»8.




Понятно теперь, что необходимо было сделать, чтобы найти более правильные цифры: астрономы должны были собрать информацию о величине полуденной солнечной тени в тот или иной день на значительной части какого-либо меридиана. И именно такие измерения можно было провести с помощью оракульских октав. Пользуясь прекрасным китайским выражением, можно сказать, что оракульские центры Средиземноморья также размещались

в местах, где «Небо и Земля сходятся воедино». Именно в этом был смысл установки омфалов.




Когда французским археологам удалось раскопать древнейший из дельфийских омфалов, они обнаружили на нем слово «Гея» (Земля) и букву Е (см. приложение V). Кроме того, они выяснили, что на верхушке древних омфалов было, как правило, отверстие, в которое вставлялся металлический прут. Думаю, что он представлял собой тот самый




гномон, длину тени которого необходимо было измерить. (Кстати, именно таково происхождение древнеегипетских обелисков — они представляли собой гигантские гномоны.) По сути дела, подобные устройства представляют собой солнечные часы — но в данном случае их задачей было измерять не время, а расстояние. Они позволяли определить величину земного шара.




Как далеко зашли в этих попытках древние китайцы? Геодезическая сеть была построена в эпоху династии Танг, между 721 и 725 гг. нашей эры. По мнению Нидхема и его соавторов, руководителями экспедиций были императорский астроном Нангун И и буддийский монах Исин — один из самых выдающихся математиков и астрономов своего времени. Об этих ученых и их исследованиях известно не так уж мало.




«Древние источники сообщают, что для одновременного измерения длины солнечной тени были отобраны одиннадцать пунктов, в которых устанавливались одинаковые гномоны высотой порядка 2 м 44 см. Широта этих пунктов варьировалась от 17,4 є в Лин-

И (около Гуэ в современном Вьетнаме) до 40 є (в Вей-чжоу, древнем городе близ нынешнего Лин-цзю, расположенного недалеко от Великой Китайской стены в северной провинции Шаньси, примерно на широте Пекина). Еще одна точка наблюдения находилась далеко на севере, около озера Байкал. В Янчэне в течение многих столетий располагалась китайская Императорская астрономическая обсерватория. Хотя она и не входила в геодезическую сеть, именно в этой обсерватории сохранился гномон, некогда использовавшийся для измерения длины солнечной тени, которым пользовались Исин и Нангун. На нем осталась надпись, гласящая: «Башня Чжоу Гуна Для Измерения Длины Солнечной Тени». Известно, что этот гномон был изготовлен в 723 г. н.э. В более поздние времена Го Шоуцзин, императорский астроном монгольской династии Юань, провел подобные измерения с помощью гномона высотой более двенадцати метров, снабженного линейкой длиной около тридцати семи метров. Этот гномон был установлен в 1270 году и сохранился до наших дней»9.




Приведу несколько отрывков из текстов династии Танг (VIII в. н.э.):




«...Если следовать из Янчэна прямо на юг, то на расстоянии 5000 ли вы окажетесь прямо под солнцем (т.е. на экваторе). Дасян и Юаньтай говорят, что в Цзяочжоу полюс (т.е. Полярная звезда) возвышается над земной поверхностью чуть больше чем на 20 градусов. На юге в восьмом месяце года Канопус высоко поднимается над морем. Под ним сверкают яркие звезды, имена коих неведомы. [С другой стороны], к северу от уйгуров, живет кочевой народ Гулигань, кочующий к северу от Хань-хай (озера Байкал), где изобилие трав и прочих растений и где пасутся кони, способные [в день] преодолеть расстояние в несколько сотен ли. Еще дальше к северу лежит Великое море (Северный Ледовитый океан). Там дни долги, а ночи коротки. После того как солнце заходит за горизонт, небо почти не темнеет, и вскоре заря снова освещает восток. В 725 году н.э. Императорский астроном Нангун Юэ нашел в провинции Хэнань большую равнину и, используя ватерпасы и отвесы, установил там несколько гномонов в два с половиной метра высотой. Он определил, что в Байма-Сен в Хуачжоу длина тени такого гномона в момент летнего солнцестояния составляет 45 см. Подобные измерения, проведенные в Хуачжоу, расположенном на 198 ли

179 бу южнее, дали величину 44 см, а в Фучжоу Сен (167 ли 281 бу южнее) — 41,7 см. Следующий измерительный пункт находился в Уцзинь ( ІбОли 110 от Фучжу), и там уже длина тени составляла немногим меньше 40 см. В целом при смещении по меридиану на юг

на расстояние 526 ли 270 бу длина солнечной тени в момент летнего солнцестояния уменьшилась примерно на 5 см. Полученный результат находится в разительном противоречии с мнением древних ученых, гласящим, что смещение на 1000 ли должно приводить к уменьшению длины тени на два с половиной сантиметра».




Обсудив все обстоятельства, авторы текста заключают:




«Таким образом, различия в величинах зависят от того, измеряем ли длину солнечной тени во время летнего или зимнего солнцестояний, а также от того, проводятся ли измерения на севере или на юге. Древние ученые постарались сгладить эти различия, усреднив полученные цифры и придя в результате этого к неправильному выводу. Монах Исин составил две диаграммы, охватывающие огромное расстояние с дальнего юга до дальнего севера. Помимо этого, он начертал 24 диаграммы, посредством которых можно вычислять моменты солнечных затмений и правильно рассчитывать длину индикаторов ночных клепсидр (водяных часов). Вот какие цифры приводит он для длин солнечной тени, измеренной в разных наблюдательных пунктах: <...> Приняв во внимание данные, полученные как на севере, так и на юге, Исин тщательно сравнил их между собой. Для своих расчетов он использовал так называемый «метод прямоугольного треугольника». По его оценке, расстояние между Северным и Южным полюсами Земли составляет примерно 800

000 ли»10.




На этом наше знакомство с древнекитайскими геодезическими измерениями можно считать завершенным. Я уделил так много внимания всем этим деталям прежде всего для того, чтобы читатель ощутил особенности мышления древних ученых, пытавшихся решить одну из труднейших задач в истории науки. Надо полагать, средиземноморская геодезическая сеть была построена примерно таким же способом.




Нидхем и Лю пишут в своей статье:




«Достигнутая точность совершенно невероятна. Нетрудно убедиться, что рассчитанные длины солнечной тени верны с точностью до третьего знака после запятой. Чтобы получить аналогичный результат в угловых измерениях (примерно 2 минуты дуги), понадобилась бы шкала с делениями, нанесенными на окружность радиусом не менее семнадцати метров! Основные измерительные станции размещались на дуге длиной примерно 150—215 км, но вся система длиной порядка 2500 км, а если учесть и самую удаленную из них — то даже 3800 км. По уровню организованности проведенная китайскими геодезистами работа не имеет себе равных за все Средние века. Даже если расстояния между крайними узлами сети не удавалось измерить с необходимой точностью, длины солнечной тени в этих пунктах подвергались систематическим

измерениям»11.




В целом китайская геодезическая программа превосходила по масштабам даже оракульские октавы Средиземноморья, захватывая почти 10% длины земного меридиана. К счастью, китайские архивы сохранили достаточно информации об этом грандиозном начинании — не говоря уже о гномоне в Императорской обсерватории и других материальных свидетельствах прошлого. Но представим себе, что все подобные следы погибли, — как в подобном случае мы могли бы узнать об этом гигантском проекте? Сама мысль об этом показалась бы совершенно фантастической! Подобная ситуация и сложилась с оракульскими октавами. Мне удалось собрать огромный массив косвенных свидетельств, которого в суде хватило бы, чтобы вынести преступнику обвинительный приговор. Но, увы

— мы не располагаем никакими официальными документами, подтверждающими, что все именно так и происходило. Тем не менее китайский пример обнадеживает. Он демонстрирует, что проекты подобного размаха не были чужды древним империям, и объясняет причины, по которым им уделялось такое внимание. Я не хочу здесь вдаваться в детали — типа вопроса о том, располагали ли древние геодезисты тригонометрическими таблицами или каким образом определялась граница солнечной тени (поскольку Солнце нельзя рассматривать как точечный источник света, это отнюдь не тривиальная задача). Возможно, со временем мне удастся написать обо всем этом отдельную книгу.




Нидхем и Лю также понимали, что имеющийся материал не позволяет ответить на все вопросы: «Пытался ли Исин вывести из полученных им цифр размеры земного шара? В данный момент у нас нет ответа на этот вопрос. В сохранившихся источниках отсутствуют какие-либо указания на подобные попытки с его стороны — но сама идея сферичности нашей планеты не была чуждой для некоторых школ китайской космологической мысли. Наверняка Исин должен был быть в курсе подобных идей. Этот выдающийся буддийский ученый не мог не знать о достижениях индийской и греческой астрономии, а значит — и о предыдущих попытках определить диаметр Земли. Что в таком случае могло ему помешать и самому сделать такую попытку? Уже сам тот факт, что Исин пытался определить, какова линейная величина одного градуса меридиана, свидетельствует о том, что он не считал Землю плоской»12.




Оставим теперь Китай. В те годы, когда я работал над «Мистерией Сириуса», у меня не было ни малейшего представлення об Исине и его геодезическом проекте. Равным образом, другой важнейший источник — птолемеевская «География», написанная в I в. н.э., также оставалась для меня недоступной. Единственный существовавший в то время перевод этой работы на английский язык вышел в Нью-Йорке в 1932 году тиражом всего 250 экземпляров.

К счастью, в 1991 году появилось новое издание знаменитой книги Птолемея — изданное уже совсем другим тиражом и по вполне доступной цене13.




Надо признаться, что знаменитое творение Птолемея оставляет странное впечатление.

Его автор обладал довольно-таки неприятным характером. Лицемерно похвалив

«выдающиеся достижения» своего непосредственного предшественника — географа Марина

из Тира, Птолемей быстро переходит к обвинениям в его адрес — и посвящает этим обвинениям большую часть своей книги. В каких только грехах не обвиняет он Марина, — и

все лишь для того, чтобы на фоне этих грехов самому выглядеть безупречно — едва ли не первым географом в истории цивилизации! Остальная часть книги более информативна. Птолемей действительно заложил основы географии как науки и многое сделал для ее становления. Но В некоторых отношениях прав был скорее Марин. К сожалению, работы последнего до нас не дошли, и поэтому трудно выяснить, что именно он на самом деле утверждал.




Ряд мест в «Географии» Птолемея заслуживает пристального внимания с историко-

геодезической точки зрения. Я предположил, что параллель, проходящая через остров Родос

и разрушенный взрывом вулкана остров Санторин, была одной из составляющих оракульской октавы. И действительно, в книге Птолемея эта параллель упоминается чуть ли

не на каждой странице. Не остается сомнений, что древние географы придавали ей особо важное значение.




К примеру, в книге I он пишет:




«Параллель, проходящая через Родос, заслуживает отдельного упоминания. На ней расположено большое количество пунктов, расстояния между которыми были измерены с необходимой точностью и найдено правильное соотношение между ними и окружностью большого круга. В этом мы следовали за Марином, который в свою очередь следовал за Эпитекартом. Действуя подобным образом, можно вычислить правильные соотношения между размерами Земли в направлении с юга на север, о которых мы имеем определенное представление, и ее размерами в направлении с запада на восток». Покажем, как это можно сделать, исходя прежде всего из геометрических свойств сферы»14.




И в другом случае:




«[Марин] преуспел только в вычислении правильного отношения длины параллели,

проходящей через Родос, к величине меридиана и экватора»15.




Географические координаты многих точек, сообщаемые Птолемеем, ошибочны — и это

не так уж странно. Но тот факт, что он неоднократно упоминает «родосскую параллель» как своеобразную точку отсчета, говорит, разумеется, в пользу идеи оракульской октавы. Птолемей и Исин основывались в своих рассуждениях на очень сходных предпосылках.




Объем использованной Птолемеем фактической информации исключительно велик. Многое явно заимствовано из рассказов путешественников, собранных в различных хранилищах и библиотеках за предшествующие столетия и до нас уже не дошедших. Многое

он вообще оставляет почти без комментария. Эти рассказы собраны довольно бессистемно, и многие из них крайне фантастичны — но объем этого собрания поражает. Птолемей явно не испытывал недостатка в информации как из первых, так и из вторых рук — не говоря уже об огромном количестве карт, портоланов (морских справочников, содержащих описания побережий и портов) и помощи со стороны картографов. Меня, однако, удивляет его полнейшее нежелание хоть как-то упорядочить этот массив данных. Согласитесь, что, взглянув на огромную кучу дров, трудно представить себе, как выглядел тот лес, из которого

их привезли.




Мне представляется, что «География» Птолемея впитала в себя значительную часть фактов, которые были собраны древними географами, — но в полном отвлечении от объединявшей их некогда теоретической системы. От этой системы остались лишь смутные воспоминания — и несколько оракульских центров с их омфалами. Дополнив факты собственным воображением, Марин, Птолемей и их коллеги-географы сконструировали свою собственную — в чем-то правильную, в чем-то ошибочную — картину мира. Но главное для них осталось за кадром, и в хаосе имен и названий они, откровенно говоря, совершенно запутались. С большим или меньшим успехом они пытались оценивать расстояния между различными пунктами в «днях пути» и в подобных «мерах», но им совершенно не от чего было при этом оттолкнуться. (Птолемей, кстати сказать, хорошо понимал всю сомнительность таких попыток и подчеркивал, что длительность путешествия зависит все-таки от того, по какой местности приходится следовать.) Оставалось импровизировать.




Мне древнегреческие географы напоминают актеров, потерявших тексты своих ролей и помнящих лишь общий ход действия. Тем более поучительно прочитать «Географию» и убедиться, чего можно достичь, располагая лишь разрозненными фактами и здоровым скептицизмом. Результат не столь уж безнадежен — но, впрочем, и не блестящ.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ ПРОИСХОЖДЕНИЕ ДОГОНОВ










Вернемся к Геркулесу и числу 50. Из сочинений Павсания (книга IX, 27, 5) становится ясно, что между ними существует определенная связь. Рассказывая о Феспиях — беотий- ском городе, расположенном недалеко от Орхомена, он писал:




«Есть у феспийцев и храм в честь Геракла; жрицей в нем является девушка, несущая эту службу до самой своей кончины. Причиной этого, говорят, было следующее: у Феспия было 50 дочерей, и с ними со всеми в одну и ту же ночь сочетался Геракл, со всеми, кроме одной, которая одна только не пожелала сойтись с ним. <Разгневанный на нее>, Геракл решил наказать ее тем, что осудил ее на всю жизнь остаться девственницей и быть жрицей в его храме. Я лично слыхал другой рассказ, будто Геракл в одну и ту же ночь имел связь со всеми дочерьми-девственницами Феспия и что все они родили ему сыновей, а самая старшая и самая младшая — даже двойни. Первый рассказ я не могу считать верным, так как едва ли Геракл мог прийти в такой гнев по отношению к дочери своего друга. Кроме того, когда он еще жил среди людей, наказывая других, позволявших себе насилие, и особенно за преступления по отношению к богам, как мог бы он воздвигнуть себе храм и назначить жрицу, как богу. В действительности этот храм мне показался более древним, чем время Геракла, сына Амфитриона, и принадлежит, вероятно, так называемому Гераклу

из идейских Дактилей, тому самому, храмы которого, по моим разысканиям, были и у эритрейцев в Ионии, и у жителей Тира. Да и беотийцы не могли не знать имени этого Геракла, поскольку, говорят, они сами поручили наблюдение за храмом Деметры Микалес- сийской этому ид ейскому Гераклу»1.




Леви в своих примечаниях сообщает, что о тирском святилище есть сведения у

Геродота (2, 45) и в других древних произведениях2.




Рассказ о любвеобильном Геркулесе имеет определенное отношение к Ближнему Востоку: в нем упоминается Тир — крупный город на побережье современного Ливана. Здесь наконец-то мы находим прямое указание на то, что число 50, постоянно встречающееся в греческой традиции, связано с традицией ближневосточной.




Небезынтересно выяснить, что думает об этой истории Роберт Грейвс. Он, в частности,

детально анализирует значение имени «Феспий»3. По мнению Грейвса, его можно понять как

«божественно звучащий»; но это не единственный вариант. Лично меня он, впрочем, вполне устраивает, ибо ясно демонстрирует то значение, которое в глазах древних имели звук, музыка и гармония. Греки, к примеру, считали музыку самым высоким из искусств, а Пифагор возвел гармонию и число в настоящую религию. Мы уже рассматривали октаву в плане нашей темы и говорили о возможной связи между словами «омфал» и «ом». Последнее представляет собой священный индоарийский слог, почитавшийся за его

«божественное звучание» и сохранившийся в христианстве и исламе как «аминь». Если попытаться представить себе, как греки могли описать священный слог ом, выражение

«божественно звучащий» окажется едва ли не самым подходящим.




«У царя Феспия, — сообщает Грейвс, — было пятьдесят дочерей от его жены Мегамеды (мега-.Медея?), дочери Арнея, веселой, как все феспийки. Опасаясь, что найти для них подходящих мужей не удастся, он распорядился, чтобы каждая из его дочерей родила ребенка от Геракла (Геркулеса). Последний в это время целыми днями охотился, а ночами отдыхал в Феспиях. Всего он провел там пятьдесят ночей подряд. (Заметьте, что число 50




может определять любой промежуток времени — дни, месяцы, годы; важно только, чтобы само это число оставалось неизменным. — Р. Т.) Следуя законам гостеприимства, Феспий предложил Гераклу в качестве наложницы свою старшую дочь — Прокриду. Но на самом деле в последующие ночи с ним делили ложе все сестры по очереди. Впрочем, некоторые утверждают, что Геракл переспал со всеми пятьюдесятью дочерьми царя

Феспия в течение одной ночи»4.




Примечательно, что имя старшей дочери Феспия — Про-крида — значит «избранная первой». Греческое же слово Прокроссон, образованное от того же корня, описывает «нечто, разделенное регулярными интервалами». Невозможно яснее выразить мысль о том, что пятьдесят дочерей Феспия — это не конкретные личности, а всего лишь определенная форма выражения для пятидесяти следующих друг за другом интервалов времени — в данном случае суток. Сестры, которых ублажил могучий герой Геракл, то и дело появляющийся в сюжетах, связанных с загадкой Сириуса, просто олицетворяют собой некий промежуток времени.




Далее Грейвс пишет: «Пятьдесят дочерей Феспия — подобно пятидесяти данаидам, паллантидам и нереидам, а равно и пятидесяти девам, с которыми проводил ночь кельтский бог Бран (Фороней), были, по всей видимости, жрицами богини Луны. Священный царь в шкуре льва один раз в году участвовал вместе с ними в оргии, происходившей вокруг каменного фаллоса, который назывался «Эрос» («любовное желание»). Число этих жриц

соответствовало числу лунных месяцев между Олимпийскими играми»5.




Ну, разумеется, как же можно обойтись без богини Луны! А где эта богиня — там, конечно, и ее месяцы. К сожалению, смелая попытка Грейвса найти универсальное объяснение для числа 50 вряд ли может считаться удачной. Действительно, Олимпийские игры происходили раз в четыре года, и отсчет Олимпиад (четырехлетних промежутков между играми) велся от 776 г. до н.э. На фоне многочисленных случаев появления числа 50 в значительно более глубокой древности эта дата не особенно впечатляет. Так, в гомеровскую эпоху, когда «история «Арго» была у всех на устах», об Олимпиадах речи еще не шло, а пятьдесят минийцев уже плыли в свое будущее бессмертие. Значительно более вероятно, что период в пятьдесят месяцев отражает более древнюю эзотерическую традицию о пятидесяти годах. Подражанием этой традиции является и период в пятьдесят суток.




Упомянутый Грейвсом интервал в пятьдесят месяцев совпадает с продолжительностью царствования священного царя (которая в свою очередь равна половине «Великого года, состоящего из ста месяцев»). Не значит ли это, что в постоянном удвоении этого и аналогичных ему периодов (2 х 50 = 100) выражен принцип музыкальной октавы с ее отношением два к одному?6




И не потому ли, наряду с утверждением, что «весь «Арго» находится в небе» (Арат), считалось также, что туда вознесена только половина корабля? Не свидетельствует ли это противоречие о важности отношения 2:1?




Существенно также, что каждый пятидесятимесячный период представляет собой

«одно правление», несмотря на то что это только половина «Великого года». По-видимому,

«одно правление» соответствовало (в цифровом выражении) одному обороту Сириуса В вокруг Сириуса А, а «Великий год» — двум оборотам. Соотношение же между ними выражало гармоническое отношение два к одному.




В мифологии числа 100 и 50 соседствуют не так уж редко. К примеру, Гея (богиня земли) родила от Урана (бога неба) трех чудовищ — Котта, Бриарея и Гиеса. «У каждого из




них было по сто мощных рук и по пятьдесят голов...» Потому они и были названы гекатонхейрами, или Сторукими»7.




Эти чудовища напоминают адского пса Цербера, у которого поначалу тоже было пятьдесят голов, но затем их количество сократилось до трех. Три гекатонхейра, трехголовая Геката, три богини в египетской небесной лодке — все эти образы, по-видимому, выражают одну и ту же идею: наличие трех звезд в системе Сириуса. (Долгое время астрономические данные не подтверждали гипотезы о существовании Сириуса С, но в последнее время ситуация изменилась8.)




Вспомним, что в «Аргонавтике» Аполлония Родосского Геракл участвует в экспедиции аргонавтов, а в ранних версиях эпоса — даже возглавляет ее. Из книги Грейвса мы можем узнать и о другом подвиге Геракла, совершенном им на берегах Черного моря9. Он отправился туда, чтобы завладеть поясом царицы амазонок Ипполиты — дочери Бриарея («сильного»), одного из сторуких и пятидесятиго-ловых чудовищ. Замечательное имя — Сильный! Греческое слово бриарос значит «сильный», а бриаротес — «сила, мощь». Родственные же им слова бритое и бритосине имеют значения «вес» и «тяжесть». Насколько помнится, с этими понятиями мы уже встречались...




«Ипполита», кстати говоря, значит «освобождающая коней». Кони же Гелиоса ежедневно «освобождались» из колхидского дворца, ибо именно там они, согласно греческим мифам, проводили каждую ночь в ожидании утра. Астроном Евдокс, как сообщает нам Симпликий (в комментариях к трактату Аристотеля «О небе») и Прокл (в комментариях

к Евклиду), использовал слово иппопеде — путы, которыми стреноживают лошадей — в весьма необычном (космическом) значении. Он назвал так петли, описываемые планетами в

их видимом движении по небосводу10. Вероятно, за этим термином кроется нечто большее,

чем мы в состоянии сейчас представить, но увы — соответствующие тексты утеряны.




Если мы проанализируем имя одного из гекатонхейров — Гиеса, то обнаружим, что оно имеет общий корень с греческим словом гигантелос — «гигантский». Однако значение этого имени отнюдь не сводится к понятию «огромный». По мнению Грейвса, его следует переводить как «земнорожденный» — и здесь мы снова оказываемся в кругу идей, связанных

с проблемой Сириуса. Вспомним, что Девкалион и его жена Пирра после потопа бросали через плечо камни — «кости Геи», чтобы снова заселить Землю, и эти камни становились людьми. Вспомним также, что Ясон и Кадм сеяли зубы, и из этих странных семян вырастали

«земнорожденные люди». Аналогичным образом и Гиес назван «земнорожденным».




Гильгамеш, как известно, обретал силу, «приближая рот [свой] к земле», когда «зубы

[его] скрежетали». Слово же гигас — в значении «могучий», «сильный» — использовал Гесиод, говоря о «сыновьях Геи (Земли)». Здесь прослеживается вполне определенная связь между «детьми Геи» (Девкалион), «отпрысками Геи» (колхидские зубы), «сыновьями Геи» (гиганты) и Гиесом, чьей матерью была все та же Гея.




Не забудем также, что и «Гиес», и «Бриарей» могут значить «сила» и «мощь» — с оттенком «плотности», ибо они получают свою силу и мощь от земли. Не исключено, что таким образом описывалось небесное тело, состоящее из сверхплотного вырожденного вещества. В конце концов, древние вполне могли назвать сверхплотное вещество «сильной землей». И при этом у Гиеса — пятьдесят голов!




Что касается имени третьего гекатонхейра — Котт, то Грейвс полагает, что оно по своему происхождению не греческое. «Котт — это эпоним племени коттийцев, поклонявшихся оргиастической богине Котитто и распространивших это поклонение из Фракии по всей Северо-Западной Европе. Эти племена именовались «сторукими» — то ли




потому, что их жрицы были организованы в общины по пятьдесят женщин в каждой, подобно данаидам и нереидам, то ли потому, что их мужчины промышляли разбоем, объединяясь в шайки по сто воинов в каждой»11.




Коттийцы, возможно, получили свое наименование от египетского слова кети, которое значило «гребец» и употреблялось, в частности, по отношению к «божественным гребцам».

В несколько измененной форме это слово получало значения «орбита», «обращение»,

«обходить». Так же назывались жители одного из районов Ближнего Востока: кету были обитателями Кети — «Круга», то есть, по мнению Уоллиса Баджа, «северного побережья Сирии около залива Иссус и пустынь, лежащих между Евфратом и Средиземным морем».




Известен и древнеегипетский бог, носящий то же имя — Кети; он был

«богом бездны». Удвоение же этого слова — Кеткет — дает имя одного из тридцати шести деканов. Наконец, Кетшу обозначает «Обнаженную», или Сирийскую богиню12. Это обстоятельство привносит сюда оргиастический элемент, поскольку Котитто была, как подчеркивает Грейвс, богиней оргиазма. В целом, однако, ясно, что имя «Котт» имеет египетские корни, и первоначально оно, вероятно, обозначало орбиту Сириуса В. Со временем этим именем был назван один из ближневосточных народов, впоследствии переселившийся во Фракию.




Мы нашли, таким образом, древнее египетское слово, которое включало в себя понятие

«орбита» и образ «божественных гребцов». Эти значения сохранились в имени пя- тидесятиголового Котта! Пятьдесят гребцов, пятидесятилетний период обращения, пятьдесят голов космического чудовища. Как просто и как изящно!




Мой покойный друг Майкл Скотт, бывший в Оксфорде загребным, подсказал мне очень остроумную идею о том, что лучший способ выразить периодичность некоего процесса во времени и пространстве — это сравнить его с греблей. Ведь гребля — строго периодическое действие, к которому древние относились со всей необходимой серьезностью. Весла, наряду с парусом, были одним из двух — и только двух — существовавших тогда корабельных двигателей и единственно надежным двигателем в тех случаях, когда ветер стихал (что, видимо, происходило не так уж редко). Кроме того, плывущая лодка или корабль неплохо символизируют небесное тело, движущееся по орбите.




Хочу обратить внимание читателя на то, что, как пишет Роберт Грейвс в «Греческих мифах» (132.h.), мифологический герой, получивший впоследствии имя Геркулеса, вначале звался Бриареем. Мы также знаем, что предводителем аргонавтов был некогда Геркулес, а не Ясон. Таким образом, на роль первого капитана пятидесятивесельного «Арго» претендует пятидесятиголовый Бриарей. Тот самый Бриа-рей, чье имя значит «вес», а имена братьев —

«гребец» и «орбита».




Помимо этих трех чудовищ, Гея родила также Гараман та, «поднявшегося из равнины» подобно земнорожденным мужам Колхиды. Грейвс пишет: «Ливийцы, однако, утверждают, что Гарамант родился до Сторуких и, поднявшись из равнины, принес в жертву матери- Земле сладкие желуди»13. Желуди, как известно, растут на дубе, и не случайно дуб был символом Додоны, помогал вести корабль «Арго» и произрастал в колхидской роще!




Грейвс сообщает и еще одну существенную деталь: «Гарамант был предком и эпонимом ливийских гарамантов, живших в оазисе Джадо, к югу от Феццана. В 19 г. до н.э. римляне под командованием Бальба разбили их войско. Утверждают, что гараманты были кушитско-берберского происхождения, и во втором столетии нашей эры их покорили другие берберы, у которых еще сохранялся матриархат. Позже они смешались с негритянскими




племенами, жившими на южном берегу Верхнего Нигера, и переняли их язык. Сегодня гараманты живут в одной-единственной деревне, называемой Короманце»14.




Читатель, конечно, помнит, что южный берег Верхнего Нигера — это место обитания догонов! Очень важно было бы выяснить, какие отношения существуют между ними и последними остатками некогда могущественного народа. Не исключено, что жители деревни Короманце тоже знают кое-что о Сириусе.




На самой крупномасштабной французской карте этого района, которой я располагаю, нет деревни с таким названием, но есть — с названием Коринце (она расположена на южном берегу Нигера, всего в 60 милях от Бандиагара, то есть в самом сердце Страны догонов).

Видимо, Грейвс имел в виду именно ее.




В дополнение к этому важному наблюдению хочу еще раз процитировать одно место из Геродота (книга 2, 104): «Ведь колхи, по-видимому, египтяне... Только три народа на земле искони подвергают себя обрезанию: колхи, египтяне и эфиопы. Финикияне же и сирийцы, что в Палестине, сами признают, что заимствовали этот обычай у египтян. А сирийцы, живущие на реках Фермодонте и Парфении, и их соседи-макроны говорят, что лишь недавно переняли обрезание у египтян. Это ведь единственные народы, совершающие обрезание, и

все они, очевидно, подражают этому обычаю египтян».




Обрезание играет важнейшую роль в культуре догонов: праздник Сиги, отмечаемый

раз в 60 лет, в значительной мере связан с этим обычаем. Хотя я уже и говорил об этом,

повторить не помешает.




Те, кто читал «Аргонавтику», помнят, конечно, что на пути домой аргонавты сбились с курса, их корабль отнесло к берегам Ливии, и они некоторое время провели, сидя на мели, а затем перенесли «Арго» на своих плечах через Ливийскую пустыню. В книге С. Бернадета

«Геродотовские исследования»15 подробно обсуждаются обстоятельства этого путешествия.

В четвертой книге «Истории» Геродота говорится, что гараманты живут «дальше к югу... в стране диких зверей». В абзаце 179 Геродот связывает между собой визит аргонавтов в Ливию и пророчество о возникновении в этой стране «ста эллинских городов». О ливийском городе Кирене Бернадет говорит следующее:




«Геродот первый заметил, насколько тесно связаны между собой Ливия, Египет,

Скифия и Греция. Основатели Кирены были потомками спутников Ясона, плывших в




Колхиду, некогда — египетскую колонию на восточном берегу Черного моря. Третье по счету поколение потомков аргонавтов было изгнано с Лемноса теми же пеласгами, которые позже похитили афинских женщин из Браврона, где поклонялись Артемиде- Ифигении (культ которой существовал и у крымских тавров). Утверждают, что Ясон сбился с курса и его корабль был отнесен к берегам Ливии. В Кирене смешивались египетская, ливийская и скифская культуры. Ее основание приводит на память предание о происхождении царской власти у скифов. Рассказывают, что пылающие золотые предметы — плуг, ярмо, секира и чаша — упали с неба и два старших брата Колаксаиса пытались их поднять, но только сам Колаксаис смог унести их к себе домой. Этим небесным пойэмата здесь соответствуют пророческие слова, произнесенные в Дельфах, в результате чего... и была создана ливийская колония».




Сведения о миграции гарамантов к верховьям Нигера приводятся Робертом Грейвсом

со ссылкой на серию книг Евы Мейеровиц, которая в течение многих лет изучала культуру народа аканов, живущих на территории Ганы, к югу от Страны догонов16. Грейвс резюмирует основные результаты ее исследований в следующих словах: «Народ аканов возник в результате миграции ливийских берберов (близких родственников догреческого населения Древней Греции) из сахарских оазисов в южном направлении и их смешения в районе Тимбукту с неграми, проживавшими в верховьях Нигера». Тимбукту — это единственный сравнительно крупный город, расположенный недалеко от Страны догонов.

«В одиннадцатом веке, — продолжает Грейвс, — они продвинулись дальше к югу, на территорию современной Ганы». В процессе этого переселения аканы должны были двигаться через Страну догонов, которая лежит к югу от Тимбукту. Очевидно, таким образом, что знания о системе Сириуса были перенесены из Греции в Ливию, оттуда — в оазисы Сахары, а затем дальше к юго-западу — через пески великой пустыни в Тимбукту и

на плоскогорье Бандиагара. Там их носители смешались с местными жителями, заимствовав

их язык, и со временем стали неотличимы от африканских племен также и по своей внешности. Тем не менее они сохранили знания о Сириусе как свой самый большой секрет.




Просто невероятно, как смогли выжить эти люди в пустынях и дебрях Африки! Тем не

менее я полагаю, что и догоны, и их ближайшие южные соседи (с которыми они, кстати говоря, поддерживают довольно оживленную торговлю) являются прямыми потомками лемносских греков (считавших себя внуками аргонавтов). Начав рассмотрение проблемы Сириуса с загадок «догонской астрономии», мы установили, что те же знания некогда бытовали в районе Средиземноморья и что их источником был Древний Египет; проследив

же пути их распространения, мы снова вернулись в Африку и обнаружили, что здесь все еще живут потомки древних хранителей этих тайных знаний! Можно считать, что нам очень повезло!




Несколько слов о пеласгах, живших в Аркадии и, по словам Геродота, успешно сопротивлявшихся дорийцам, когда последние завоевывали Грецию. По-видимому, именно пеласги (как и те народы, которые были вытеснены дорийцами с их прежних мест обитания) были в числе главных хранителей знаний о Сириусе. Но еще более важно то обстоятельство, что они тоже имели отношение к Ливии. «Как полагали пеласги, — отмечает Грейвс, — богиня Афина родилась в Ливии, близ Тритонийского озера. <...> Платон отождествлял Афину, покровительницу города Афин, с ливийской богиней Нейт. <...> В Саисе находился




храм, посвященный Нейт, и жрецы этого храма оказали теплый прием Солону — просто потому, что он был родом из Афин. <...> Геродот писал (IV, 189): «Одеяние и эгиду на изображениях Афины эллины заимствовали у... ливиянок». <...> Эфиопские девушки все еще одеваются таким же образом. <...> Геродот также добавляет, что громкие крики восторга алулу, ололу, издававшиеся в честь богини Афины (Илиада, VI, 297—301), «впервые возникли в Ливии». Тритон же значит «третья царица»17. Снова мы встречаемся здесь с упоминанием трех богинь. Вспомним, что в Ливии располагалось святилище Амона, столь

же знаменитое, как и додонский оракул Зевса. И именно туда летел голубь из египетских Фив. Афина же как дочь Зевса равнозначна дочери Амона, ибо последний отождествлялся с Зевсом.




Младенец Аполлон, будучи всего четырех дней от роду и сидя на руках у своей матери Лето, пускает стрелу в чудовищного Пифона. Рядом с ними стоит Артемида. Судя

по изображению пальмы, дело происходит не в Дельфах, а на Делосе (напомним, что в системе «древесного кода» этот остров обозначался именно пальмой). Эта аттическая ваза свидетельствует, что, хотя поединок Аполлона с Пифоном и произошел, как считалось, в Дельфах, он имел какое-то отношение и к Делосу. Не был ли «Пифон» скорее обобщенным символом, чем конкретным образом? Все это хорошо укладывается в модель геодезической октавы, включавшей, в частности, оракульские центры в Дельфах и на Делосе

— пунктах, разделенных одним градусом широты. Поскольку оракул на Делосе прекратил свое существование около 600 г. до н.э., эта традиция явно уходит в глубокую древность.




Богиню Афину знали также под именем Афины Паллады (в книге Грейвса объясняется, почему). Он сообщает, в частности, что «третий Паллант» был отцом «пятидесяти паллантидов, с которыми воевал Тесей (см. 97g и 99а), поначалу, судя по всему, враждовавший со жрицами Афины». Опять то же самое число — 50!




«Керамика, найденная на Крите, — подчеркивает Грейвс, — свидетельствует о волне переселенцев из Ливии, достигшей острова примерно в 4000 г. до н.э. Кроме того, большое число беглецов из западной части нильской Дельты, поклонявшихся этой богине, прибыло на Крит вслед за насильственным объединением Верхнего и Нижнего Египта около 3000 г. до н.э. (при Первой Династии). Вскоре после этого началась Первая минойская эпоха, и

критская культура распространилась на Фракию и на материковую Грецию»18.




Возвращаясь к вопросу о числе 50, хочу привести некоторые дополнительные сведения

о Цербере, пятидесятиго-ловом адском псе. По словам Грейвса, «Эхидна родила от Тифона чудовищ: Цербера...»19 и т.д. Вспомним, что в гомеровском «Гимне Аполлону» и в других древних текстах Ти-фон отождествляется с Пифоном20; последнего же победил Аполлон, и

над гниющим трупом этого чудовища был воздвигнут Дельфийский оракул.




«Цербер, — продолжает Грейвс, — которого дорийцы отождествляли с собакоголовым египетским богом Анубисом, сопровождавшим души умерших в загробный мир, первоначально представлял собой богиню смерти Гекату (или Гекабу); ее изображали в виде суки, поскольку псы едят мертвечину и воют на луну. Орф, от которого Эхидна родила

[различных чудовищ] — это Сириус, Собачья звезда, отмечавшая в Афинах начало Нового года. У него было, как у Януса, две головы, поскольку после реформы афинского календаря в нем осталось только два времени года»21. Три головы Гекаты и Цербера (в «упрощенном» варианте) могли, вообще говоря, символизировать три времени года, принятые в египетском календаре: (1 ) разлив Нила, (2) сев, (3) сбор урожая. Но это довольно натянутое объяснение. Почему тогда три богини Сириуса находятся в одной лодке на изображениях, не имеющих ничего общего с календарем? На самом деле и три богини, и «трехголовость» всегда связаны

с Сириусом и никогда — с календарным годом. Но позже, во времена классической Греции,

было, видимо, решено, что лучше «календарное» объяснение, чем никакого.




Надеюсь, что читатель уже обратил внимание на связь между египетским богом Анубисом (которого в главе 3 мы отождествили с орбитой Сириуса В) и пятидесятиголовым Цербером. Последнего можно назвать греческой ипостасью Анубиса. Мне не удалось найти каких-либо свидетельств о связи между собственно Анубисом и числом 50. Правда, мы отыскали египетское слово кети, в число значений которого входят и «гребец», и «орбита»; а поскольку количество гребцов в небесных ладьях (имеющих отношение к Сириусу) всегда равно пятидесяти — и в греческих, и в шумерских мифах, — это обстоятельство показывало, что мы уже тогда были на верном пути. Теперь же перед нами — прямое подтверждение наших гипотез! И кроме того, оказалось, что пес Орф, брат Цербера, отождествлялся с Сириусом. Таким образом, нам удалось доказать, что в Средиземноморском регионе присутствовали все те элементы знаний о Сириусе, которыми располагают догоны. Мы также проследили путь, по которому эти знания были перенесены из Средиземноморья в Страну догонов — через Ливию, сахарские оазисы и Тимбукту на южный берег Нигера. Преодолев тысячи лет и тысячи километров, мы вышли к источнику удивительных знаний, сохраняющихся в нетронутом виде в глубине «черной Африки». Но многое еще остается непонятным. Необходимо глубже разобраться в содержании этой средиземноморской традиции, особенно в ее древнейших египетских корнях, укрытых в туманном додинастическом мире Бехдета (который, судя по всему, до сих пор лежит нераскопанным в тине нильской дельты).




Отцом пса Орфа (Сириуса) и его брата — пятидесяти-голового пса Цербера — был чудовищный Тифон, о котором шла речь чуть выше. Небесполезно выяснить, что говорят о значении слова «Тифон» (и однокоренных с ним слов) Лидделл и Скотт.




Одно из значений этого слова — как ни странно, «разновидность кометы» — или, другими словами, движущаяся звезда! Тифосом (или Тифойесом) именовался младший сын Геи, которая была, как известно, также матерью трех пяти-десятиголовых чудовищ и Гараманта. Тифос значит «дым», «туман», а также «тщеславие, суетность (ибо они помрачают разум человека)». Тифлос — это «слепой» — прежде всего «в смысле «смутный»,

«затуманенный», «затемненный». Глагол тифлоо имеет значение «ослеплять», а также

«сбивать с толку». Он также значит «окутывать дымом».




Поскольку о Тифоне определенно говорится как об отце Сириуса (Орфа), и этим словом именовали, в частности, движущуюся звезду, а у второго его сына пятьдесят голов, я склонен понимать все эти ссылки на «затемненность» и «невидимость» как указания на Сириус В. Последний, как известно, для невооруженного глаза невидим. Другими словами,

мы тифлос (слепы) в отношении Тифона, поскольку он как бы заслонен (тифлоо) тифосом (туманом, дымом); и мы сбиты с толку (тифлоо), ибо вопрос о спутнике Сириуса весьма темен (тифлос).




Не исключено, что слово «Тифон» произошло от египетского слова тефит, или теф-т, которое обозначает «пещеру, полость, отверстие в грунте». Это египетское понятие очень хорошо приложимо к той расщелине в Дельфах, где, как считали греки, валялся гниющий труп Пифона, испуская отвратительную вонь. А как мы знаем, первоначально Пифон и Тифон — одно и то же чудовище.




Египетское слово теп значило «рот». Словосочетание теп ра буквально переводится как

«рот бога», а по смыслу — как «божественный оракул». Теп — это непридыхательная форма слова теф. Отсюда — тефит, или пропасть под дельфийским тепом. Ниже мы рассмотрим и другие аспекты слова теп. Пока же отметим только, что имя «Тифон», по всей видимости, происходит от египетского слова, описывающего пещеру или расщелину в земле. Египтяне, основавшие дельфийский теп (оракул), естественно, должны были использовать египетское

же слово для обозначения существовавшей там расщелины. Со временем, когда этим оракулом завладели греки и память о египтянах осталась разве что в легенде о посещении Дельф Гераклом из Канопуса, первоначальное слово, обозначавшее эту расщелину, не было забыто лишь благодаря врожденному консерватизму жрецов. Во многих религиях в течение очень долгого времени сохраняются древние слова и выражения, несмотря на то что истинный смысл этих слов давно канул в Лету. Поэтому какой-нибудь грек, не имевший понятия ни о египетской культуре, ни о ее влиянии на культуру греческую, продолжал тем не менее называть расщелину в Дельфах, извергавшую серные испарения и считавшуюся логовом Тифона, древнеегипетским словом тефит. Языковеды давно уже обратили внимание

на то, что шумерское слово абзу — «пещера» — приняло в греческом языке форму абиссос, а оттуда попало в другие европейские языки, и в частности в английский: «abyss» — «бездна»,

«пропасть».




Испарения, поднимавшиеся из дельфийской расщелины, по-видимому и привели к тому, что слова, производные от «тефит», получили значения «затуманивать», «затемнять» и т.п. А тесная связь между Тифоном и Сириусом объясняется тем, что приобретенное этим словом в греческом языке значение «тьмы», «мрака» хорошо ложилось в общую канву знаний о Сириусе. «Дополнительные» же его значения — «суета», «тщета» (поскольку суетность затемняет разум человека) — замечательный пример того, как в процессе использования слова в поэтической и повседневной речи оно может приобретать существенно новые оттенки.

Вероятно, именно благодаря тому, что Тифон и — соответственно — Сириус В ассоциировались с тьмой и с чернотой бездны, в более поздние времена считалось, что некоторые божества, имеющие отношение к Сириусу, обитают в темном подземном мире. Прототипом таких божеств явился Анубис — бальзамировщик мумий умерших. Поначалу Анубис не был богом мертвых и стал таковым в какой-то мере случайно. Я уже упоминал, что мумию бальзамировали строго в течение семидесяти дней, и этот срок соответствовал продолжительности пребывания Сотис в Дуа-те, загробном мире. Ровно столько дней Сириус не появлялся на ночном небосклоне. Ежегодная семидесятидневная «смерть» Сотис

— это наиболее фундаментальный «потусторонний» аспект древних представлений о

Сириусе. Разумеется, Анубис, представляющий собой орбиту Сириуса В, невидим всегда, а

не только в течение какого-то промежутка времени. Темнота как постоянное качество

Тифона хорошо соответствовала этому обстоятельству и способствовала усилению

«потустороннего» элемента в сириусной традиции. Представления о «невидимости» и

«тьме» с течением времени становились самодовлеющими — по мере того, как понимание

их подлинного смысла ослабевало со сменой поколений жрецов, посвященных в тайну. Хотя догоны смогли тем не менее сохранить знания о системе Сириуса в поразительно чистом виде.




Таким образом, пятидесятиголовый Цербер-Анубис в греческие времена переселился

из космоса в загробный мир. У древних египтян его потусторонность носила, впрочем, скорее символический характер, чем буквальный. Для широких масс пребывание Сотис в Дуате отождествлялось с отсутствием Сириуса на небосводе в течение 70 суток — факт легко проверяемый — и его последующим появлением в лучах утренней зари. Но жрецы знали, что темный спутник Сириуса невидим для невооруженного глаза даже тогда, когда эта звезда сверкает на ночном небе.




Взглянем еще раз на пса Орфа, отождествлявшегося с Сириусом и принадлежавшего пастуху Эвритиону. Грейвс проводит интересную параллель между этим пастухом и Энкиду, спутником Гильгамеша. Последний был волосат, невероятно силен и жил в дикой степи. «По своему характеру Эвритион был «прерывателем» — одним из многих в мифологии. <...> Самый древний образ «прерывателя» — это Энкиду он помешал священному браку Гильгамеша с богиней Эреха (Урука. — Прим. авт.) и вызвал героя на поединок»22. Очень интересно обнаружить, что Грейвс по сути дела сравнивает между собой греческое и шумерское представления о Сириусе В — ибо выше мы уже отождествили Энкиду со спутником Сириуса. Эвритион — «спутник Сириуса» в самом буквальном смысле этого слова: если Орф — это Сириус, а Эвритион — пастух, который его сопровождает, то Эвритион и представляет собой «спутник Сириуса». А Энкиду — наделенный необычайной силой волосатый дикарь, устоявший в поединке против Гильгамеша и ставший после этого

его другом и спутником. И Эвритион, и Энкиду далеки от цивилизации и чуть ли не покрыты шерстью; в этом отношении они очень напоминают греческого бога Пана.




Мотив вмешательства, «прерывания» и вызова на поединок связан, по всей видимости,

с тем фактом, что на движение Сириуса А оказывает постоянное возмущающее действие его достаточно массивный спутник. Грейвс отмечает, что еще одним примером «прерывателя» служит в греческой мифологии образ Агенора, чье имя значит «очень мужественный». Он, в частности, вмешался в свадьбу Персея и Андромеды. Персей, как известно, — сын Данаи, правнучки царя Даная, у которого было пятьдесят дочерей. Как сообщает Грейвс23, в истории

Данаи также не обошлось без ковчега. Ее отец «запер ее и младенца Персея в деревянный ящик и бросил в море». Позже Персея в его странствиях сопровождали циклопы24. Еще один знакомый образ!




Персей влюбился в Андромеду, дочь Кассиопеи. «Кассиопея похвалялась своей красотой перед нереидами. Дочери Нерея разгневались на нее и пожаловались Посейдону...»25 Дальнейший ход событий всем известен, но примечательно, что число нереид и в этом случае равно пятидесяти. Грейвс полагает, что они представляли собой общину жриц, поклонявшихся богине Луны26. По мнению Грейвса, число 50 в мифах связано

с Луной. Смелое, но неубедительное предположение.




В свете того, что мы знаем о Данае и его дочерях, небезынтересно перечитать начало десятой Немейской оды Пиндара27, которая в основном посвящена городу Аргосу (чье название заставляет вспомнить о корабле «Арго» и о его строителе):




«Город Даная и пятидесяти его дочерей на блистательных тронах,

Аргос, Благолепную обитель Геры,

Воспойте, Хариты!»




Персей и Даная также связаны с Аргосом. Что же касается упомянутых в этом отрывке Харит, то впервые им начали поклоняться в Орхомене. Хариты часто появляются вместе с Гермесом; их даже называли «Харитами Гермеса» (например, в «Жизнеописаниях философов» греческого историка Евнапия28, чья «Всемирная история», к сожалению, утеряна). В работе Евнапия сообщаются исключительно интересные сведения о том районе




Египта, где располагались Бехдет и Канопус. Говоря об Антонине, сыне одной из замечательных женщин древности — Сосипатры, Евна-пий пишет: «Он побывал в Александрии и был настолько восхищен устьем Нила близ Канопуса, что остался там и посвятил себя поклонению богам и исполнению тайных ритуалов»29. А также: «Антонин был достоин своих родителей, ибо поселившись в канобском устье Нила, он полностью погрузился в религиозную жизнь этого места»30. Выходит, что в Канопусе практиковались некие ритуалы, которым следовало всецело себя посвящать. Несколько ниже Евнапий упоминает, что христиане разрушили древние храмы, располагавшиеся в этой местности, и уничтожили александрийский Серапеум31. Чтобы вытеснить из Канопуса язычников, там поселили черноризных монахов. Таким образом, это место имело в древности исключительно важное религиозное значение. Безусловно, там необходимо было бы организовать серьезные раскопки. Языческие мистерии, практиковавшиеся в Канопусе, по всей видимости, продолжали традиции Бехдета и имели прямое отношение к загадке Сириуса.




Вернемся к приведенному выше отрывку из Пиндара. Особенно симптоматично упоминание в нем «пятидесяти дочерей на сияющих тронах». Как мы знаем, иероглифическое написание имен Аст (Исиды) и Асара (Осириса) включает в себя изображение трона. На тронах сидят и пятьдесят Ануннаков — шумерских богов судьбы. Около проблемы Сириуса трон появляется с поразительной регулярностью; Пиндар — поэт, живший уже в эпоху классической Греции (хотя и в самом ее начале) — тоже не проходит мимо этого образа.




Между Сириусом, с одной стороны, Аргосом и Данаем — с другой, существуют многообразные связи, в частности — через минийских ливийцев. Отец Даная был «сыном Ливии от Посейдона»32. Сам Данай «отправился в Ливию, чтобы стать ее царем»33. Но и перекличка с Египтом не менее многообразна. Брата-близнеца царя Даная звали Эгиптом; он

«получил во владение Аравию и завоевал Страну черно-ногих (то есть египтян. — Прим. авт.). Его имя и стало названием этой страны. Пятьдесят сыновей было у Эгипта от разных матерей — ливиек, арабок, финикиянок и др»34. Итак, у Даная было пятьдесят дочерей, а у

его брата-близнеца — пятьдесят сыновей. Это сразу делает гипотезу Грейвса о «жрицах,

поклонявшихся лунной богине», крайне маловероятной и выводит на первый план параллель

с пятьюдесятью спутниками Гильгамеша, Ануннаками и аргонавтами.




Обратим внимание на то, что здесь перед нами — две родственные (но и различные) группы по пятьдесят человек в каждой. Вместе они составляют сотню — одну гека-ту, — и у них общие предки через одно поколение. Однако у этих групп разные родители (прежде всего — разные отцы) и подчеркнуто разный пол.




Данай узнал, что его брат хочет женить своих сыновей на его дочерях лишь для того, чтобы убить их в первую брачную ночь. Поэтому он со всеми своими дочерьми бежал на Родос35, а оттуда в Грецию, где заявил, что боги избрали его царем Аргоса. Заметьте: не какого-нибудь другого города, а именно Аргоса! Это обстоятельство — как и связь Даная с числом 50 — сыграет свою роль, когда мы займемся анализом происхождения слов «Арго»,

«Аргос» и др. Особенно примечательным является тот факт, что, спасаясь от своего брата, Данай пересекает Средиземное море на корабле, построенном с помощью Афины. «Арго», как известно, также был построен с ее помощью.




Царем Аргоса Данай стал благодаря волку, который появился из леса, накинулся на стадо быков и растерзал его вожака. Аргивяне восприняли сей факт как знамение свыше и подчинились. «Данай, убежденный, что в облике волка явился сам Аполлон, посвятил ему знаменитый храм в Аргосе и быстро достиг такой мощи, что пеласги в Греции стали называть себя данайцами. Он также построил аргосскую крепость, а его дочери обучили




пеласгических женщин мистериям Деметры (Фесмофориям), знания о которых они принесли

с собой из Египта. Увы, со времени вторжения дорийцев о Фесмофориях помнят только жители Аркадии»36.




Хорошо известно, что после вторжения дорийцев пеласги уцелели лишь в Аркадии. Вот почему в этом отдаленном районе долго еще сохранялись обычаи и поверья, давно забытые в остальных районах Греции. Аркадию можно назвать греческим Уэльсом. Как мы увидим чуть ниже, пеласги именовали себя «земнорожденными». Показательно, что среди них прижились египетские мистерии, перенесенные в Грецию Данаем и его дочерьми. По- видимому, Фес-мофории содержали в себе и знания о Сириусе37. Волк, кстати говоря, иногда замещал пса в связанной с Сириусом мифологической традиции. Надо полагать, отсутствие в Европе шакала (который олицетворял Анубиса), заставило искать ему подходящую замену

— и таковой послужил волк. Аполлон в образе волка — это практически то же, что Аполлон

в образе шакала. Именно эта замена, соответствующая животному миру Европы, привела к тому, что уже в доклассические времена в Аркадии получили хождение представления об оборотнях-вервольфах. Легенды о кровопийцах-вампирах, использование чеснока для защиты от них, превращение людей в волков — все эти истории процветали в дебрях Аркадии среди уцелевших после дорийского нашествия пеласгов. Сходным образом сохранился кельтский фольклор в Ирландии. Но что представляет собой вервольф? Это человек с головой волка, иначе говоря — по сути дела, Анубис. На плечах последнего сидела голова шакала, но, как я уже сказал выше, этого животного в Греции не знали. А храмы волчьего (ликийско-го) Аполлона не так уж редки в этой стране. Знаменитая философская школа Аристотеля в Афинах — Ликей — была расположена в храме Аполлона Ликийского, находившемся возле Диошарских ворот города. Само название «Ликей» происходит от Ликийского — то есть волчьего — Аполлона.




По словам Павсания («Описание Эллады», книга II, 38, 4), жители Аргоса показывали место, расположенное недалеко от этого города, где «Данай и пятьдесят его сыновей впервые высадились в Арголиде». Выходит, что у него были сыновья, а не дочери? Судя по этой фразе, пол потомков Даная особой роли не играет, важно только их количество. Пиндар

же сообщает, что они сидели на пятидесяти тронах. Тот факт, что у египетского царя Эгипта тоже было пятьдесят сыновей и что дочери (или сыновья) Даная научили гречанок египетским мистериям, говорит о передаче из Египта в Грецию древних знаний о Собачьей звезде Сириусе, числе 50 и небесных тронах. Другими словами, речь шла о Сириусе В, обращающемся вокруг Сириуса А за 50 лет. Как пишет Грейвс, Ясон располагал несколькими зубами дракона, которые «сохранились после того, как большую их часть Кадм посеял в Фивах»38. О Кадме же Грейвс сообщает следующее: «Похоже, что небольшое племя, говорившее на одном из семитских языков, переселилось с сирийских равнин в карийскую Кадмейю («Кадм» — это семитское слово со значением «восточный»), откуда к концу второго тысячелетия [до нашей эры] они двинулись в Беотию, овладели Фивами и стали хозяевами страны. Миф о Посеянных людях...»39 Но прежде чем закончить эту цитату,

я хочу изложить этот миф в деталях. На рисунке 42 можно видеть древнегреческую вазу с изображением Кадма. У ног его притаился заяц (точно так же, как созвездие Зайца в ночном небе располагается «под» созвездием Ориона).




Итак, Грейвс пишет40:




«Кадм приплыл вместе с Телефассой на Родос (где останавливался и Данай, спасаясь бегством из Египта. — Прим. авт.). Там он принес в жертву Афине Линдусской бронзовый котел и воздвиг храм Посейдону, учредив систему наследственного жречества для службы

в нем. (Подобно Данаю, Кадм основывал религиозные центры всюду, где появлялся. — Прим. авт.) Затем он отправился на Феру (Санторин — остров, который впоследствии покинули минийцы, чтобы основать новые поселения на территории Ливии. — Прим. авт.) и воздвиг




там такой же храм. Наконец, Кадм достиг страны Фракийских эдонийцев, гостеприимно встретивших его. Здесь Телефасса41 неожиданно умерла, и после ее похорон Кадм и его спутники пешком отправились к Дельфийскому оракулу. Там он спросил, как отыскать Европу (его исчезнувшую сестру), но дельфийская пифия посоветовала Кад-му прекратить бесполезные поиски сестры, а вместо этого следовать за коровой и там, где она приляжет отдохнуть, основать город. <...> И в том месте, где легла корова, Кадм основал Фивы и воздвиг статую Афины, назвав богиню ее финикийским именем — Онга. Предупредив своих спутников, что корова должна быть без промедления принесена в жертву Афине, Кадм отправил их за очистительной водой из источника Ареса (Марса), который потом назвали Кастальским ключом. Источник, однако, охранялся драконом, и тот убил большинство спутников героя. Кадм отомстил дракону, раздробив его голову обломком скалы. После этого к нему явилась Афина, воспела герою хвалу за его подвиг (а он принес ей в жертву корову) и приказала посеять зубы дракона, как семена, на вспаханном поле. Когда он это сделал, из земли появились, звеня оружием, Спарты, или Посеянные люди. Кадм бросил в их толпу камень (позже так же поступит Ясон. — Прим. авт.), и они передрались между собой, не поняв, что же произошло. После стычки в живых остались лишь пятеро воинов — Эхион, Удей, Хтоний, Гиперенор и Пелор, предложивших Кадму свои услуги. Однако Арес потребовал выкупа за убитого дракона, и суд богов приговорил Кадма нести у него искупительную службу в течение одного Великого года».




Исключительно важный древнегреческий рисунок, хранящийся в Лувре. Кадм убивает змея или дракона на том месте, где возникнет великий греческий город — семивратные Фивы. Из посеянных в землю зубов дракона вырастут воины в полном вооружении. По всей видимости, фигура Кадма символизирует созвездие Ориона, ибо у его

ног (там, где на небе находится созвездие Зайца) расположился заяц. Положение дракона

по отношению к Кадму и зайцу соответствует положению Сириуса по отношению к созвездиям Ориона и Зайца (см. звездную карту на рис. 14). Мы знаем, что два мифологических героя, сеявшие змеиные (или драконьи) зубы, — это Ясон и Кадм. У изображенного же здесь змея пасть полна зубов (что отличает его от ядовитой змеи). Таким образом, можно предположить, что греки отлично понимали смысл египетского каламбура «змеиный зуб» — «богиня Сириус». Голуби и храм, колонны которого обвивают змеи, — также элементы сириусной традиции, сохранявшейся в античных оракульских центрах.




Заметьте, что мотив «зубов дракона» и здесь связан все с тем же числом 50. Ибо продолжительность Великого года — ровно сто месяцев, и он состоит из двух «полугодий»

по 50 месяцев в каждом. Большая удача, что эти интереснейшие сведения сохранились в работах Гигина и Аполло-дора (на которые опирается Грейвс). «Источник Ареса» напоминает колхидский «грот Ареса», в котором висело Золотое руно: и тот и другой




охранялись драконом. Кроме того, и в эпосе об аргонавтах, и в мифе о Кадме герой бросает камень в толпу «выросших из земли» воинов. Снова «каменный мотив», игравший центральную роль в истории Девкалиона, легенде об орхоменском призраке и др. Кстати говоря, именно камнем Кадм разбивает голову дракона. Корову из истории Кадма можно, по- видимому, понимать как ипостась египетской небесной коровы Хатхор, которую иногда отождествляли с Исидой. Ее египетское имя — Хе-т-Хер — значит «Дом Гора». Не исключено, что Хатхор символизировала собой систему Сириуса — «дом» или некую область в небесах. Показательно, что сестра Исиды — богиня Нефтида, которую в главе 2 мы отождествили с Сириусом В, второй звездой этой системы, по-египетски звалась Неб-т-Хе-т

— «Хозяйка дома». Читатель, наверное, еще не забыл обсуждения вопроса о значении слова Неб — «хозяин». Неб-т — это форма женского рода того же слова, то есть «хозяйка». По- видимому, дом, хозяйкой которого являлась Нефтида, — это Дом Гора. Другими словами, Нефтида — столь же законная обитательница системы Сириуса, как и ее сестра Исида — Сириус А. Тот факт, что спутник не виден невооруженным глазом, вовсе не значит, что он не

на своем месте в Доме Гора.




О корове, которая привела Кадма к дракону и его зубам, сказано, пожалуй, достаточно. Ниже мы увидим, впрочем, что эта история довольно-таки «многослойна». Для этого нам надо будет разобраться в вопросе — а что же собой представляют «зубы дракона»?




Вернемся к комментариям Грейвса по поводу фиванских приключений Кадма42: «Миф

о Посеянных людях и о рабстве Кадма у Ареса говорит, по всей видимости, о том, что вторгшиеся кадмейцы захватили Беотию, вмешавшись в междуусобную борьбу пеласгических племен, считавших себя исконными обитателями этой местности («появившимися из земли»). Они также восприняли обычай восьмилетнего43 правления священного царя. Кадм убил дракона, так же как Аполлон убил в Дельфах Пифона (см.

21.12). Имена Спартов — Эхион («человек-змея»), Уд ей («подземный человек»)...




Здесь я снова позволю себе прервать Грейвса44. Обратим внимание на странное имя

«Удей». Родственное ему слово одакс значит «кусающий» и происходит от глагольного корня дак; его инфинитив — дакейн — имеет значение «кусать», причем речь может идти только о собаке! Возможно, что именно здесь кроется ответ на вопрос, почему «зубы» играют столь заметную роль в мифах, связанных с загадкой Сириуса. Дело, по всей видимости, в том, что греческое слово «кусать», употреблявшееся исключительно в

«собачьем» контексте, стало одним из элементов информации о Собачьей звезде — вернее, элементом каламбура, содержащего такую информацию. Обитатели Древнего Средиземноморья питали к каламбурам большую слабость. Чтобы понять эту их склонность

к игре словами, мы должны отрешиться от современного понимания каламбуров как довольно примитивных острот. В Древнем мире дела обстояли совершенно иначе. Каламбуры позволяли скрывать истину под покровом иносказаний; они являлись формой аллегории, а отнюдь не глуповатыми шутками. Если это и была игра, то священная игра, луденс. Ибо, как я уже говорил, около Фив находился Кастальский ключ, «источник вдохновения» древних поэтов.




Слово дактилиос, как и кирке, значит «кольцо», а точнее — им обозначается любой кольцеобразный предмет. Перед нами, таким образом, еще один термин, входящий во взаимосвязанное множество понятий, имеющих отношение к проблеме Сириуса. Другие примеры подобных терминов можно найти в древнеегипетском языке. В списке иероглифов, составленном Уоллисом Баджем45, знак для «шипа» (так сказать, «растительного зуба») почти идентичен знаку для Сотис. Тот же самый знак, наклоненный под углом в 45°, подразумевает атеб — землю по одну сторону от Нила; если же подобные знаки нарисованы друг над другом, то это уже — «весь Египет». Тот же элемент входит в иероглиф арт —

«челюсть срубами». Вспомним Гильга-меша и его «скрежещущие зубы». Безусловно, во




всем этом есть определенный смысл. В частности, знак атеб сохраняет и более широкое значение — «земля» (а это понятие в поздней греческой традиции, хранившей знания о системе Сириуса, занимало очень важное место). Совершенно не исключено, что все эти каламбуры, изобретенные некогда египетскими жрецами и использующие различные слова и иероглифы, образуют массив сведений о системе Сириуса, элементами которого являются —

«зубы», «земно-рожденный», «кольцеобразный», «сокол» или «ястреб» (Кирка) и т.д., и т.п. Вряд ли нас теперь удивит то обстоятельство, что один и тот же иероглиф обозначал в египетском языке и «зуб» — абех — и «Землю». Такова, судя по всему, природа связи между зубом и Землей! Ибо древние египтяне обозначали их одним и тем же знаком, который сам представлял собой наклонный вариант знака, обозначавшего Сириус!

ГЛАВА ВОСЬМАЯ ВОСХОД «ЗМЕИНОГО ЗУБА»




(отрывки из текста)




Пойдем дальше. В египетском языке иероглиф чет обозначал «змею» и «тело». Иероглифическое изображение кобры — дра — значило «змея» и «богиня», причем чаще — именно последнее. Не исключено, что изобилие «змеиных» параллелей в греческих преданиях, имеющих отношение к знаниям о Сириусе, связано или с непониманием этого обстоятельства («змея» была на самом деле не змеей, а богиней Сотис), или с очередным каламбуром. Действительно, пожелай мы написать по-египетски фразу «богиня Сириус», результат был бы следующим:




Буквально его можно было бы понять как «змеиный зуб»!




Но помимо египетского каламбура, в истории об аргонавтах можно найти и греческий.

Как мы знаем, Ясон сеял зубы дракона. Греческое слово, обозначающее рост зуба из десны,

— анатоле (вариант — анателло). Основные значения этих слов — «взращивать» и

«порождать». Рост зубов из земли, при всей странности подобного процесса, также

описывался бы этими словами. Но они же употреблялись древними греками, когда речь шла

о восходе звезд и созвездий. Таким образом, выражения «зуб вырастает из земли, словно из десны» или «из земли рождается зуб» являются описаниями восхода Сириуса. Вот,

оказывается, откуда взялись все эти «земнорожденные» персонажи! Переводя историю о плавании «Арго» с древнегреческого на какой-либо из современных языков, мы не знаем, как

следует понимать фразу «из посеянных в землю зубов родились...» — именно так или же как

«Сириус поднялся над горизонтом». Второй вариант перевода столь же обоснован, как и

первый. Короче говоря, где мы имеем дело с каламбуром, а где — с неправильным переводом, проистекающим из непонимания сути дела?




Вполне возможно, что некоторые каламбуры возникали при переводе текстов с египетского языка на греческий — точно так же, как они появляются при переводах с греческого на английский или русский. Это обстоятельство вдвойне затуманивает подлинный смысл переводимых текстов. Специалисты по греческой мифологии склонны понимать рождение из земли буквально. Но представьте себе этих мифологических героев выскакивающими из нор и стряхивающими с себя куски грязи!.. Если же на самом деле речь идет о восходе звезд и созвездий, содержание этих текстов становится более понятным.




Согласно греческой традиции, бог Солнца Гелиос держал в Колхиде своих лошадей и проводил там каждую ночь. Колхида, будучи расположена на восточном берегу Черного моря и представляя собой «самую восточную» точку известного древним грекам мира, символизировала для них «восток как таковой». Понятно, что «сеять зубы дракона» Ясон был должен именно там. Ибо рост зуба из земли в этом месте означает: «Звезда (богиня) Сириус гелиакически восходит на востоке». А поскольку при гелиакическом восходе звезды сразу за ней следует Солнце, тем больше оснований полагать, что «змеиный зуб» вырастет там, где Гелиос-Солнце проводит ночь перед своим появлением на небосклоне.




Причина, по которой единственный подобный эпизод — высеивание зубов Кадмом — происходил в греческих Фивах, достаточно очевидна: египетские Фивы и Ээя в Колхиде расположены на равных расстояниях от греческих Фив или, другими словами, эквидистантны по отношению к ним (см. рис. 17). «Фивы» в данном случае символизируют Колхиду, а любое происходящее там событие попадает в треугольник: (египетские) Фивы —




Колхида — (греческие) Фивы (рис. 17). Находясь в греческих Фивах, вы тем самым оказываетесь на прямой, соединяющей этот город с Ээей; высеивание же зубов в Фивах как

бы повторяет в Греции то, что происходит в Колхиде. В основе такого представления лежат рассмотренные выше геодезические схемы. Подобный образ мысли базируется на теории соответствий — разделяемой, кстати сказать, и догонами1. На мой взгляд, человек только тогда действительно разумен, когда он в состоянии проникать в скрытый смысл символов. Если же его разум не способен понять эту форму реальности и отказывается признать за ней право на существование, то он болен. В нашем столетии появилось, к сожалению, огромное количество душевнобольных — в этом смысле — людей, сочетающих в себе невежество и высокомерие по отношению к символической реальности. Такие люди всегда готовы осмеять

и символические соответствия в повседнев ной жизни, и древние ритуалы — как

«примитивные суеверия». Но подобная критика говорит не о недостатках символического мышления, а скорее о духовной ограниченности самого критикующего.




Греческий город Фивы Фтиотийские — просьба не путать их с «главными» Фивами! — расположен совсем рядом с Иолком, откуда команда «Арго» отправилась в свое путешествие. У этого плавания также есть свой символический смысл. Путешествие из греческих Фив — «главных» или «второстепенных» — в Колхиду эквивалентно путешествию в египетские Фивы: в обоих случаях необходимо преодолеть одно и то же расстояние. Греческие Фивы, где Кадм сеял «зубы дракона», расположены на одинаковом удалении от Колхиды (где этим занимался Ясон) и от Фив египетских, где «Змеиному зубу» поклонялись. Корабль, следующий в одном из этих направлений, символически следует и в другом. Таким образом, целью плавания «Арго» — наследника «маганской», или египетской, ладьи — была как Колхида, так и египетский геодезический центр в Фивах, где в храме Амона находился главный омфал.




Имя царя Даная, бежавшего из Египта со своими пятьюдесятью дочерьми и осевшего в

Аргосе, происходит, как полагают Лидделл и Скотт, от греческого слова Данаэ —

«мифологического имени Сухой земли, о союзе которой с плодоносящей влагой рассказывает история Зевса и Данаи». Даная же, как мы знаем, вместе со своим сыном Персеем была брошена в море в заколоченном ящике (разновидности ковчега). Тот факт, что египетский иероглиф со значениями «ветер» и «воздух» представляет собой изображение паруса корабля, может и не иметь отношения к делу, но он тем не менее любопытен.




Само слово «ковчег» (в английском языке — «аrк», что по-русски можно с некоторой долей условности транскрибировать как «арк». — Прим. перев.) также заслуживает внимания. Пятидесятивесельный корабль «Арго», от названия которого оно происходит, символизирует, на мой взгляд, орбиту Сириуса В, период обращения которого равен пятидесяти годам. Возможно, в арке скрыты и другие характеристики Сириуса В — например, его огромная плотность? И действительно, греческое слово аркео значит, судя по словарю Лидделла и Скотта, «быть достаточно сильным»!




Имя «Аргус» бывало и собачьей кличкой. Так, в частности, звали собаку Одиссея, которая узнала своего хозяина после его тайного возвращения на Итаку и умерла, пытаясь подползти к нему. Никто другой не угадал в нищем страннике героя, отсутствовавшего двадцать лет, кроме верного старого Аргуса, испустившего от радости дух (см. рис 44).




Аргусом звали и стоглазого великана, приставленного Герой к несчастной Ио, одной из возлюбленных Зевса. Именно Ио — в образе коровы — вела Кадма из Дельф в Фивы, чтобы

он посеял там зубы дракона.







Единственным, кто узнал его, оказался верный старый пес Аргус, испустивший от радости дух. В этой сцене символически представлено завершение цикла (именно таковым было значение египетского слова арк, от которого происходит имя «Аргус»), а также способность собак видеть то, чего человек не замечает. Поскольку обитатели Сириуса далеко превосходят землян по уровню развития и способности постигать глубинные тайны космоса, пес и является символом Сириуса.




Если допустить, что слова «арк», «Арго», «Аргус» и им подобные происходят из древнеегипетского языка (причем это заимствование не могло произойти позже середины второго тысячелетия до нашей эры — примерной даты арийского вторжения в Индию, — поскольку слово «арк», как мы убедимся ниже, существует в санскрите), то их источником были, по всей видимости, египетские слова арк и арки.




Эти слова родственны между собой, многозначны и могут быть также записаны разными другими способами. Глагол арк значит «завершать» (какой-то цикл), а существительное арк — «конец всего». Например, арк ремпет — это «праздник последнего дня года». Аркит — «заключение», «вывод». Эти значения заставляют нас снова вспомнить

об Аргусе — собаке Одиссея, которая умерла, дождавшись возвращения своего хозяина, после его многолетнего отсутствия. Великий цикл завершен: герой снова дома. Здесь имя Аргус — по сути дела, синоним египетского «арк».




Слово «арки» не менее интересно. Обратим внимание на его конечный определитель (вспомогательный иероглиф, не обозначающий букву или слог) — окружность с точкой в центре. Основные значения этого слова — «конец некоторого периода» и «последний день месяца». Оно, таким образом, входит в круг «календарных» понятий, обозначая вместе с тем высшую точку любого процесса. Великий год состоит, как мы знаем, из ста месяцев (два раза

по пятьдесят), а у великана Аргуса, стерегшего Ио, было сто глаз. «Аргус» служит поэтическим синонимом для египетского арки — «конец периода», «завершенная целостность».




Вполне возможно, что здесь подразумевается период обращения Сириуса В вокруг Сириуса А. Одно из значений слова «арк» — «пояс», а также «опоясывать», то есть, по сути дела, «двигаться по окружности». Латинское «арцере» значит «окружать», да и современное английское слово «агс» — дуга — сохранило в себе этот смысл.




Вполне объяснимо и то обстоятельство, что арку обозначало «ученого», «мудреца»,

«знатока», «адепта». Человек, посвященный в тайны арка, — это, разумеется, адепт и мудрец; отсюда и соответствующий термин.




В книге Уоллиса Баджа «Осирис и египетское представление о воскрешении»2 есть описание (взятое из работы Огюста Мо «Помпеи, их жизнь и искусство»3) римского храма Исиды, относящегося к I веку нашей эры и сохранившего заметные следы египетского влияния. В нем, в частности, находились «семь больших изображений египетских ландшафтов, а также Ио, охраняемой Аргусом, и сцены встречи Ио с Исидой. Вероятно, в этом помещении осуществлялись мистерии Исиды». Здесь перед нами — явное свидетельство того, что стоглазый Аргус изображался на стенах внутренних святилищ храмов Исиды; Исида же, как мы знаем, отождествлялась с Сириусом. Здесь же присутствует

Ио — персонаж греческой мифологии, напоминающий египетскую богиню Хатхор, которая,

в свою очередь, символизировала систему Сириуса. Именно Ио, подчеркнем еще раз, вела Кадма к греческим Фивам (а существуют, не будем забывать, еще и египетские Фивы).




Каково было содержание мистерий Исиды? Они имели некоторое отношение к Фесмофориям — мистериям, принесенным дочерьми Даная из Египта в Аргос. В словаре Лидделла и Скотта отмечается, что одним из имен Исиды было «Фесмофора» —

«Законодательница». Чаще всего этот эпитет применялся к греческой богине Деметре, но так называли и Исиду. Короче говоря, в этих мистериях Исиду представляли в образе Деметры. Однако в римском храме, о котором идет речь, эта богиня сохранила свое настоящее имя. Числа 50 и 100, с которыми мы то и дело сталкивались в мифе о Данае и его дочерях, также присутствуют здесь в образе стоглазого Аргуса.




Имя «Фесмофора» не должно нас смущать. Оно происходит от слова «Фесис», в число значений которого входил и нынешний «тезис». Родственное ему слово фесмос значит «то, что устанавливается, основывается, укладывается»; глагол же фесмодео переводится как

«передавать указания оракула». Знакомые понятия, не правда ли?4




В упомянугой выше книге Уоллиса Баджа приводится египетский текст о «звезде Септет (Сотис, Собачья звезда), чьи сиденья чисты». Опять мы встречаемся здесь с представлением о «сиденьях», расположенных вокруг Сириуса. Их, как мы знаем, ровно пятьдесят — и это обстоятельство заставляет вспомнить о пятидесяти тронах Ануннаков, пятидесяти гребцах «Арго» и других подобных образах.




Уоллис Бадж приводит также отрывки из египетских текстов, в которых говорится о священных эманациях, испускаемых Сириусом и Орионом и «оживляющих богов, людей, животных и насекомых... как богов, так и людей»5. Замечательно, что догоны говорят о том

же — и почти в тех же самых выражениях. В их представлении семена, сообщающие миру жизненную силу, испускаются системой Сириуса.




В книге Уоллиса Баджа сообщается и еще одна любопытная вещь6. Оказывается, древние египтяне полагали, что душа умершего «отправляется к Нефтиде» в ее небесную ладью. В одной из предыдущих глав мы отождествили Нефтиду с Сириусом В. Тем более интересно узнать, что, как только умерший попадал к Нефтиде и его «двойник» (ко) заносился в небесный реестр, он немедленно начинал «вращаться подобно солнцу». Это уже

не мифологическое, а скорее астрономическое описание! Вращаясь, он «направлялся к Туату (подземному миру или небесам)». Довольно странный оборот речи, подразумевающий круговое движение в пространстве! «Он безупречен в горизонте подобно Саху (Ориону) и Септ (Сириусу, Собачьей звезде)». Читатель, конечно, обратил внимание на выражение «в горизонте»; ранее я уже высказывал предположение о том, что термином «горизонт» обозначалась орбита Сириуса В. Так или иначе, здесь перед нами покойник, движущийся




«как солнце в горизонте». Вполне четкое — хотя и фигуральное — представление о Сириусе

В! По словам Уоллиса Баджа, «упоминание в этом тексте Ориона и Сириуса представляет значительный интерес, ибо доказывает, что в определенный период своей истории египтяне считали эти звезды пристанищем душ умерших».




Подобные верования, как мы знаем, есть и у догонов. Отметив это обстоятельство, вернемся в древнеегипетскому слову арк, от которого, судя по всему, произошли греческое имя Аргус и название корабля Арго, а впоследствии — и английское слово арк (ковчег). Все они, на мой взгляд, связаны с древними знаниями о Сириусе В. Читатель вряд ли удивится, если я сообщу ему, что выражение арк хех обозначало некрополь, а арк-хехтт —

«загробный мир» (который, как мы только что выяснили, в представлениях египтян располагался на Сириусе). Показательно, что в истории о плавании «Арго» некрополь охранялся Киркой.




В древнеегипетском языке слово арк значило также «мера» — видимо, по той причине, что души умерших «взвешивались», «измерялись» в Арк-хехтт. И в качестве заключительного мазка на этом полотне загадок добавим, что глагол арк значил

«извиваться» (когда речь шла, к примеру, о змее).




Тем же самым словом обозначалось серебро, и Уоллис Бадж полагал, что греческое название этого металла арги-рос произошло от египетского. Позже оно отразилось в латинском «аргентум», а еще позже — даже в названии южноамериканской страны Аргентины. Поскольку столь видный специалист допускает происхождение «аргироса» от арк ур («Ур» - значит «главный» или «великий»), то и моя гипотеза о трансформациях слова

арк небезосновательна7. Но, как я уже сказал, индоевропейские народы заимствовали это египетское слово еще до арийского вторжения в Индию. Дело в том, что в санскрите также существуют производные от арка: аркша значит «звездный», «принадлежащий к звездам и созвездиям или управляемый ими», а аркша-варша — «звездный год» или «оборот созвездия». Эти значения очень близки египетским «концу периода» и «концу месяца».

Кроме того, санскритское слово арка значит «принадлежащий или имеющий отношение к

солнцу». Аркам — «солнцеподобный». Арки — название планеты Сатурн, которую в то время считали самой далекой от Земли. Наконец, арк значит «сиять, быть блестящим», а также «заставлять блестеть». Арка — это «луч» и одновременно — название религиозного обряда. Арка-кара — солнечный луч. Аркаджа — «солн-церожденный»; это слово, как и арканандана, служило эпитетом Сатурна. Демонический змей звался Аркапарна. Аркапутра

— снова Сатурн. Этим словом (и производными от него) обозначались, с одной стороны, различные космические объекты, а с другой — важное для древних обитателей Индии растение с очень мелкими зернами. На память немедленно приходят многочисленные разновидности зерен в догонской мифологии (мы на них специально не останавливались, но читатель может самостоятельно ознакомиться с соответствующей литературой8); и прежде всего — зерно дигитарии, или фонио, по имени которого догоны назвали спутник Сириуса.




Аркаа значит «поклонение», «обожание». Имя Арджуны — одного из знаменитейших героев индийской мифологии — можно перевести как «белый», «чистый» либо как

«сделанный из серебра». Последний вариант явно связан с древнеегипетским и древнегреческим названиями этого металла (соответственно — аркур и аргирос).




Поскольку одно из созвездий некогда было названо по имени корабля «Арго», нас вряд

ли удивит тот факт, что в ведические времена созвездие Фальгуни именовалось также Арджуной. Фала значит «зерно» или «семя». Термином фал-грантха обозначалось влияние небесных явлений на судьбы людей. В слове фальгуни слышен отзвук санскритского названия бедра; греки, как известно, называли созвездие Большой Медведицы Арктосом, а египтяне — «бедром».




Если читатель еще не слишком устал от всего этого множества древних слов и выражений, я позволю себе привести несколько дополнительных примеров, по-своему также важных. Обратимся еще раз к книге Уоллиса Баджа, из которой мы уже так много почерпнули. Кстати сказать, конец нашего путешествия через иероглифические дебри уже близок, и я просил бы читателя проявить совсем немного терпения.




Итак, в одном из Текстов пирамид мужа Исиды — бога Осириса — умоляют: «Не гневайся, во имя Чентеру!»9 Как объяснить эту мольбу? Чем так ужасен этот Чентеру? Слово ченч значило «гнев», «ярость»; но само по себе это еще ничего не объясняет.




Несколько ниже в том же Тексте пирамид рассказывается о рождении Гора, сына Сотис

от Осириса: «Гор-Септ (Гор-Сириус) выходит из тебя как «Гор, обитатель Септ (Сириуса. —

Р. Т.)». Ты — источник духа в имени его «Дух, обитатель Чентеру».




Невероятно! Похоже, Чентеру имеет прямое отношение к Сириусу и именно это обстоятельство придает ему столь важное значение. Я немедленно углубился в словарь древнеегипетского языка...




...И обнаружил, что чента значит «трон»! А ченх-т — балка (корабля)! И, наконец, значения слова чепе — «вес» и «тяжелый»! О случайном совпадении здесь уже говорить не приходится. Сначала мы выяснили, что система Сириуса называется Чентеру, а теперь оказывается, что в этом слове присутствуют все три значения, постоянно возникавшие на пути нашего исследования: «трон», «балка корабля» и «вес». Чентеру, таким образом, — это

«место тяжести», и египтяне отождествляли его с системой Сириуса! Кроме того, Чентеру —

это имя двухголового бога, со временем ставшее одним из семидесяти пяти имен бога Ра.

Каждая из голов этого бога имела 50 глаз и символизировала собой оборот




Сириуса В вокруг Сириуса А. Стоглазому египетскому богу соответствовал стоглазый греческий великан Аргус.




Как пишет Уоллис Бадж, другим вариантом слова ченс — с тем же значением

«тяжесть», «вес» — было тенс. А тенг — это «карлик»! Итак, одно и то же слово значило и

«тяжелый», и «карлик», являясь в то же время названием системы Сириуса.




На случай, если какой-либо скептик все еще не убежден приведенными доказательствами (а скептика редко можно чем-либо убедить), обратимся к еще одному египетскому слову — шенит. С одной стороны, это — «божественный двор владыки Осириса», с другой — «круг», «окружность»10. Шент значит «вращение», «обращение»,

«оборот».




Мы знаем, что Великий год состоял из 2 х 50 - 100 месяцев. Шеи ур значило «Великий круг», «оборот Великого круга», а также «острова Великого круга». В последнем выражений под «островами» подразумеваются, судя по всему, звезды и планеты, существующие в системе Сириуса. Иными словами, «божественный двор владыки Осириса», мужа богини Сотис, — это планетная система, где они обитают. Похоже, что тысячи лет назад у египтян было столь же четкое представление о строении системы Сириуса, как сегодня — у догонов.




Глагол шену значит «обходить», «окружать», «обращаться», а шен — «парить над чем-

то». Видимо, речь шла о «парении» в космосе звезд и планет этой системы.




Египетское слово хемут обозначало «горячий иссушающий ветер, хамсин или хамасин,

то есть ветер, дующий в течение пятидесяти самых жарких дней года». Очень любопытно!11




В более поздние исторические эпохи «собачьи дни», приходившиеся на период восхода Сириуса, считались наиболее жаркими. Об этом писали, в частности, такие известные древнеримские авторы, как Плиний и Вергилий. Но сама традиция восходит к значительно более древним временам. Варианты слова хемут также привлекают внимание. Так, хемиу- урту — это «звезды, которые не отдыхают»; хемиу-хепу и хемиу-хему — некоторые классы звезд. Короче говоря, хемиу значит «звезды» (во множественном числе). В сохранившихся древнеегипетских текстах слово хем (в значении «звезда») не встречается, но оно должно было существовать, а в нем незримо присутствовало и число 50. У этого слова есть также значения «быть горячим», «маленький», «неизвестный», «храм, святая святых, святилище»,

«тот, чье имя неведомо, то есть бог», и конкретно — «бог зачатия и размножения». Все перечисленные понятия имеют прямое или косвенное отношение к тайне Сириуса. Система Сириуса считалась источником жизненной силы; кроме того, Сириус В, конечно же, был

«неизвестным», «маленьким», «горячим» и «звездой, которая не отдыхает» (то есть постоянно описывает круги вокруг другой звезды). Чем еще могла быть «звезда, которая не отдыхает», как не Сириусом В? Для невооруженного глаза «не отдыхают» в небесах только планеты и кометы, хорошо известные древним египтянам.




Слева: египетский символ шен; справа — картуш, внутри которого обычно писалось имя фараона. По мнению Уоллиса Баджа, «[Шен]... символизирует орбиту Солнца; впоследствии он стал также символом вечности. Помещенный на тело усопшего, он обеспечивал сохранность тела, «пока солнце движется в небе». Нередко богини Исида и Нефтида изображаются на стенах гробниц в коленопреклоненной позе и с руками, возложенными на шен. Картуш — это по сути дела тот же шен, только несколько удлиненный...» На мой взгляд, эллиптическая форма шена не случайна и имеет прямое отношение к эллиптическим орбитам небесных тел. Тот факт, что сестры Исида и Нефтида (соответственно — Сириус А и его «темный спутник») держали ладони на шене (который, в свою очередь, нередко изображался двойным), говорит о наличии двух звезд в системе Сириуса. Эллиптическая же форма шена скрывает в себе эзотерическое знание об одном из самых фундаментальных законов небесной механики, известном как древним египтянам, так и доганам.




Известен гимн Осирису, вырезанный на стеле, которая хранится в Парижской Национальной библиотеке и датируется эпохой XVIII Династии (около 1500 г. до н.э.). Он опубликован в одной из книг Уоллиса Баджа12.




Этот текст исключительно интересен, поскольку в нем неоднократно упоминаются

«троны», расположенные в том районе неба, где живет Осирис, то есть в системе Сириуса.

«Трон» же — в единственном числе — собственное имя богини Исиды. Конечно, можно отмахнуться от скрытого здесь глубокого смысла и счесть его простой литанией в адрес Великого бога, сидящего на небесном троне в окружении хоровода звезд. Но внимательное изучение приведенного отрывка не оставляет от таких интерпретаций камня на камне. Вспомним, что древнеегипетские тексты отличаются большой конкретностью: что в них




сказано, то сказано. Может ли ученый игнорировать то, что на первый взгляд кажется непонятным, пытаясь свести воедино явно не сходящиеся концы? В этом гимне хемиу, звезды, отождествляются с тронами, причем трон Осириса упоминается отдельно. Нельзя не увидеть здесь параллель с шумерским описанием трона Ану и окружающих его тронов, на которых восседают Ануннаки. Фоном для этой картины служат небо в целом и Сириус в частности. Троны — «звезды, которые не отдыхают»: знакомый образ, удачно описывающий безостановочное движение Сириуса В по своей орбите. Каждый (земной) год обозначался троном. Единственное, чего не хватает для полноты картины, — это числа 50.




Но ведь известный нам «горячий ветер» — хемут — имеет явное отношение к пятидесяти (дням) и к Сириусу! Таким образом, отсутствующая составляющая нашлась!




Есть и еще одно египетское слово, которое проливает свет на странную связь между зубами дракона и воинами, появляющимися из земли. Подобная связь может объясняться каламбуром, в основе которого лежит древнеегипетское слово мени. Это слово значит, с одной стороны, «воин», а с другой — «пахать», «обрабатывать землю», «возделывать». Сочетание этих значений и могло породить странное представление о воинах, растущих из вспаханной земли. В мифе об аргонавтах Ясон должен был запрячь быков и вспахать поле, а уже потом посеять зубы дракона. Он не просто вышел на поле, разбросал вокруг себя драконьи зубы и принялся ждать урожая. Нет, он сначала шел за плугом, то есть должен был осуществить мени (вспашку), чтобы получить мени (воинов).




Обратим теперь внимание на загадочное египетское слово чом. В общем и целом оно значит «скипетр»: так, чам энАнпу — название «чудесного скипетра Анпу (Анубиса)».




Чамти — это «лучники», а мы помним, что Сириус — звезда Лука. Но самое любопытное из значений слова чам — «некий драгоценный металл». В древнеегипетских текстах часто упоминаются «прекрасный чам», «настоящий чам» и «чам с вершины холма».

Из него, похоже, был сделан скипетр Анубиса, а в скипетре, как известно, воплощены власть

и закон. Что касается выражения «чам с вершины холма», то оно может объясняться тем, что этот металл добывался в горных выработках; но, скорее всего, речь идет о его связи все с тем

же Анубисом. Дело не только в скипетре, но и в том, что вершина холма (или зиккурата)

была местом обитания этого бога. Как мы помним, его называли «Анубисом холма».




Уоллис Бадж приводит и другие отрывки из Текстов пирамид, в которых фигурирует чам13. Все они носят «звездный» характер. Вот, в частности, текст, в котором идет речь об усопшем фараоне Пепи I. Отцом Пепи назван Тем — «Великий бог [города] Ан (Гелиополя); создатель неба и земли». В Шумере, как мы знаем, Великий бог Ан (или Ану) также считался создателем неба и земли, хотя, насколько я могу судить, там не было города, названного по

его имени.




В Египте же такой город существовал, и греки знали его как Гелиополь.




Далее о Пепи говорится, что «его небесный образ подобен небесному образу Тема». Это, конечно, всего лишь образчик лести, типичной для текстов, в которых оплакиваются усопшие фараоны. Каждый из них подобен Великому богу города Ан и всем прочим великим богам, каждый совершал все мыслимые и немыслимые подвиги. Фараон умер, да здравствует фараон!




Различные боги, включая Правителя Страны Лука и Септ (Сириуса), подставляют Пепи лестницу, и последний «восходит на колени Исиды, Пепи отдыхает на коленях Неф-тиды». Возглавив процессию богов, Пепи «отплывает в лодке» вместе с Гором. Теперь его место —

«среди бессмертных звезд, поднимающихся на своих скипетрах, сделанных из чама,

подпираемых своими скипетрами». Судя по сказанному, чам — это вещество, из которого состоят звезды!




Далее в тексте говорится: «Жизнь Пепи длится дольше, чем [жизнь] ваших скипетров

ау». Слово ay ау значит «пес», «шакал», и здесь просматривается связь с Собачьей звездой

и с собакоголовым богом Анубисом. Кроме того, выражение ау-т эн атхен переводится как

«дорога Солнца». Вернемся, однако, к нашему тексту:




«О вы, небесные боги, бессмертные, плывущие над Страной Техену (Техентиу — это

«блистающие боги», «небесные светила», от слова техен, значащего «блистать», «сверкать».

— Прим. авт.) в ваших лодках, управляющие ими с помощью ваших скипетров, сей Пепи управляет своей лодкой с помощью скипетра уас (Уасар — один из вариантов имени «Асар»,

то есть «Осирис», а уас-т — «некое животное, собака (?)»16. — Прим. авт.) и скипетра чам,

и с ним вас теперь четверо. (Это значит, что Пепи присоединился к группе из трех звезд! — Прим. авт.) О вы, небесные боги, вы, бессмертные, плывущие над Страной Тахенну, несомые вашими скипетрами, сего Пепи вместе с вами несут уас и чам, и с ним вас теперь четверо... Сей Пепи — это вещество анес, исходящее из Нефтиды... Пепи — это звезда... Пепи — это Септ, под его деревом себт... Звезда Септет (Сотис. — Авт.) сжимает руку Пепи. Пепи пашет землю... Осирис (так в тексте обращаются к Пепи. — Прим. авт.), ты прообраз всех богов». (Уас было также египетским наименованием Фив. — Прим.. авт.)




Итак, здесь перед нами — описание посмертного странствия усопшего фараона Пепи:

он отправляется в «звездные области» и присоединяется там к группе из трех звезд,

становясь «четвертой». При этом источниками его власти служат три скипетра: ау (от ау ау

— «пес», «шакал»), уас (еще одно обозначение «пса», а равно — название города Фивы, близкое к одному из вариантов имени Осириса) и чам (таинственный металл и скипетр собакоголового бога Анубиса). В тексте подчеркивается, что звезда Сириус берет Пепи за руку. Сам Пепи превращается в звезду: «Пепи — это звезда...» Что еще может означать утверждение, что фараон стал звездой и Сириус держит его за руку, как не то, что он стал четвертой звездой в системе Сириуса? Далее его сравнивают с тремя другими звездами системы Сириуса — Исидой-Сотис, Нефтидой и Осирисом. Первая из них — это Сириус А, вторую — богиню Нефтиду, излучающую «вещество анес», — можно отождествить с

«Женским Сорго» догонов, то есть с Сириусом С (хотя в иных ситуациях Нефтида ----- это скорее Сириус В), а третья — «прообраз всех богов» — вечно кружащийся спутник Сириуса

А, давший рождение множеству мифологических образов от Исиды до Гильгамеша. Без сомнения, это Сириус В.




Кроме того, в тексте упоминается таинственный звездный металл чам, источник власти Анубиса, образ которого, как мы уже убедились, символизирует орбиту Сириуса В. Название этого металла напоминает о словах ченс («вес»), тенс («тяжелый», «вес»), тенсмен («быть тяжелым») и тенг («карлик»). Если поставить эти слова в один ряд, получится выражение, которое «с точностью до грамматики» значит: «вес тяжелого металла карликовой звезды». Ану-бис — орбита Сириуса В, а сама эта звезда действительно состоит из сверхплотного «звездного металла».

Говоря о «звездном металле», нельзя не вспомнить, что, по словам Плутарха,

«[египтяне] магнит (или магнитный железняк. — Прим. авт.) называют костями Гора, а железо — костями Тифона»17 (Манефон, фрагмент 77). В древних мифах под «костями Земли» понимались камни. Тем более любопытно, что «костями Тифона» (которого мы в главе 6 отождествили с Сириусом В) считался достаточно тяжелый металл. Магнит же, или намагниченное железо, — «кости Гора», сына Исиды и Осириса... Чего и следовало ожидать!




Необходимо помнить, что слово «Анубис» — это всего лишь наш способ передачи древнеегипетского имени этого бога — Анп или Анпу. Глагол анп значит «заворачивать» —

а сам Анубис выполняет в загробном мире функции бальзамировщика. Анп хени — имя

«бога с головой шакала, охранявшего огненную реку, ипостась Анубиса». Выше мы отмечали, что «огненная река» — это, по-видимому, орбита Сириуса В; тем более интересно, что Анубис, символ этой орбиты, охраняет «огненную реку». «Орбитальное» значение глагола «заворачивать» (равно как и существительного «бинт») достаточно очевидно.




Уоллис Бадж в «Египетском иероглифическом словаре» называет металл чам «чамом с вершины холма»18. Скипетр Анубиса также именовался чамом. Неудивительно, что один из титулов этого бога — тепи ту-ф — значил «тот, кто на вершине холма». Чуть выше я уже отождествлял этот «холм» с зиккуратами Древнего Двуречья. Но menu и родственные ему слова заслуживают отдельного рассмотрения.




Одно из значений этого слова — «крайняя точка носа корабля и самая задняя часть его кормы». Оно полностью укладывается в мое понимание мифа о корабле «Арго». Те-пи также значит «первый день некоторого временного периода». Выше я подчеркивал, что нос и корма

«Арго» (с пятьюдесятью гребцами, восседающими между ними) символизировали орбиту Сириуса В. При этом арки значило «последний день некоторого периода». Итак, в египетском языке первый день периода назывался menu, а последний — арки. Слово menu хорошо приложимо к кораблю «Арго», а из слова арки даже возникло его название. Наконец, menu являлось элементом одного из важнейших титулов Анубиса, которого я отождествил с орбитой Сириуса В, а следовательно — и с «Арго». Есть и другие доказательства того, что термин menu имел прямое отношение к древним знаниям о Сириусе. Слово теп ра значит

«основание треугольника», а слова септу и сепч — «треугольник». В то же время Септит —

это Сириус, а треугольник — иероглиф, который его обозначал.




Основное значение слова теп — «рот» (отсюда произошло, в частности, древнеегипетское название одной глазной болезни: теп ра себек — «рот крокодила»), а в более глубоком смысле — «начало чего-то». Историкам геометрии будет небезынтересно узнать, что египтяне считали основание треугольника «ртом» или «началом» этой геометрической фигуры.




Внутренняя связь между словами арки и menu легко могла привести к некоторой путанице. Если последний день старого цикла — это арки, а первый день нового — menu, то

и арки можно рассматривать как «почти начало». В конце концов, арки переходит в menu, и

эти термины обозначают практически одно и то же. В определенном смысле конец одного цикла и является началом другого. Для нас привычным символом новогоднего праздника служат фигуры старика и ребенка — Старого и Нового года. Они неотделимы друг от друга,

и точно так же неотделим арки от menu. С течением времени, когда истоки традиции забылись, эти понятия по сути дела слились. В результате греческий язык обогатился словом аркомаи — «то, что должно начаться». Отсюда же архе — «начало», «исходная точка» и т.п., сохранившееся в словах «архитектура» и «архетип». Мы опять убеждаемся в том, что индоевропейское арк восходит к аналогичному древнеегипетскому слову.




Наличие связи между понятиями, группирующимися вокруг арк, и историей аргонавтов, подтверждается одним из наиболее странных сочинений, дошедших до нас из древних времен. Я имею в виду трактат «О названиях рек и гор и о том, что там находится»19. Хотя он и приписывается Плутарху, авторство последнего более чем сомнительно. Мне этот трактат представляется скорее пародией на довольно типичные сочинения той эпохи. В нем обсуждается, в частности, название реки Фасис, по которой Ясон и его команда поднялись к колхидскому городу Ээя. «Эта река, — сообщает автор трактата, — некогда называлась Арктур». Факт как минимум любопытный: название




колхидской реки также могло иметь отношение к словам, группирующимся вокруг арка. Предполагается, что «Арктур» значит «ведущий к медведю», а «медведь» — это всем нам хорошо известное созвездие Большой Медведицы. Звезда Арктур, находящаяся в созвездии Волопаса, рассматривалась как его «спутник» и, по словам Аллена, имела какое-то отношение к Осирису и, возможно, Гору. По-видимому, это еще один пример путаницы, то и дело возникающей с видимыми и невидимыми «спутниками» звезд. Впрочем, у меня нет особого желания углубляться в вопрос о названии «Арктур» и разбираться со всеми его хитросплетениями. Просто учтем, что Фасис некогда назывался Арктуром.




Вообще-то у «Фасиса» существуют и другие параллел и — в частности, орнитологические. В Греции бытовало выражение «фасийские птицы». Как мы помним, Кирка, или Цирцея, также была связана с Колхидой. Греческое слово фасса обозначало витютеня, или вяхиря, — птицу из отряда голубиных. Похожим словом назывались и собственно голуби, а, как мы установили в предыдущих главах, они были тесно связаны с сетью геодезических центров и храмами, в которых поклонялись омфалам. Голуби приняли участие и в плавании аргонавтов: как и в других историях о ковчегах, команда «Арго» выпускала в полет именно этих птиц. Поэтому параллель между Фасисом и фассой вряд ли можно счесть неожиданной. Независимо от того, называлась ли эта река Фасисом или Арктуром, ее наименование имело глубокий смысл. Кстати, по-гречески одна из разновидностей сокола называлась фассо-фонос — «убийца голубей». А кирка — это, как известно, именно сокол.




Перед тем как расстаться с Плутархом, обратим внимание на его слова (в трактате «Об Исиде и Осирисе») о том, что одним из имен Осириса было Омфис. Снова и снова мы встречаемся с омфалами и оракульскими центрами, которые, как пишет Плутарх, в его времена еще существовали в Египте.




Возвращаясь к слову menu, отметим, что теп ра — это не только «основание треугольника», но и «божественный оракул»! Выше я предположил, что оракулы связаны с кораблем «Арго», символизирующим орбиту Сириуса В, начало очередного оборота которого вокруг Сириуса А обозначалось словом menu. И вот теперь оказывается, что по- египетски «оракул» — это теп ра!




Тепи а значит «предки», а menu-ayu-керр-эн-пет — «предки-боги из небесного круга»,

что весьма примечательно. Не о космических ли пришельцах идет здесь речь?




Плутарх, рассказывая о верованиях персов20, также упоминает богов из небесного круга. Как известно, господствующей религией в Персии до арабского нашествия был зороастризм, сохранившийся до наших дней среди персов в Индии (в основном в Бомбее), куда они бежали из Персии, спасаясь от преследований мусульман. В отличие от семитов- арабов, персы — индоевропейцы; их язык и религия родственны языку и религии арийского населения Индии. Древнейшая форма санскрита (т.н. ведический санскрит) лишь незначительно отличается от древнейшей формы персидского (авестийского) языка.




Зороастр (или Заратуштра), как известно, постулировал существование двух божественных принципов: Ахурамазды — принципа света и добра и Ахримана — принципа тьмы и зла. Эллинизированные формы этих имен — Оро-маздес (или Горомадз) и Ариманий; именно так их называет Плутарх в своем трактате. Тот же автор сообщает, что египтяне представляли бога Анубиса в виде круга, отделяющего тьму от света. Некоторое сходство с этой концепцией Плутарх видел в персидском божестве Митре, занимавшем

«промежуточное» положение между Горомадзом и Ариманием. Далее он пишет: «[Персы] рассказывают о богах много сказочного, например, следующее: Горомадз, произошедший от чистейшего света, и Ариманий, произошедший от тьмы, ведут друг с другом войну. И




Горомадз создал шесть богов: первым — бога Доброй Мысли, вторым — Истины, третьим— Справедливости и остальных — Мудрости, Богатства и Творца благих наслаждений. Ариманий же сотворил равное им число соперников»21. Эти двенадцать богов были, по- видимому, зодиакальными божествами. Но дальше текст становится еще интереснее: «Затем Горомадз, троекратно увеличившись, удалился от солнца настолько, насколько солнце удалено от земли, и украсил небо звездами. Одну звезду, Сириус, он поместил впереди других как стража и дозорного. Сотворив затем еще двадцать четыре бога, он поместил их в яйцо. Равные им по числу боги, произошедшие от Аримания, проникли в яйцо, вследствие чего добро смешалось со злом». В примечании к английскому переводу трактата говорится:

«Очевидно, что обе группы богов перемешались, но вошли ли в яйцо злые боги и вышли ли

из него добрые — текст не уточняет».




Этот абзац из «Исиды и Осириса» заслуживает особого внимания. Перед нами, по сути дела, описание событий, которые происходят где-то вне Солнечной системы. Персы, похоже, хорошо знали, что звезды находятся далеко от планетной системы нашего Солнца, и старались подчеркнуть это обстоятельство. Примечательно, что «светлый» бог Горомадз и

«темный» бог Ариманий создают каждый по 25 богов, что в сумме дает 50. И эти боги находятся в яйце — эллипсообразной фигуре, напоминающей об орбите. Содержание текста

не вполне понятно, но, по всей видимости, Сириус — это также один из богов, созданных Горо-мадзом. Всего, следовательно, им сотворено 25 божеств, и Ариманием — «столько же». Затем темные и светлые боги смешиваются в оболочке яйца. Что все это значит? Сириус занимает в группе «светлых» богов явно привилегированное положение. А поскольку Ариманий — «темный» бог и его творения соответственно — также «темные» божества, то среди них, надо полагать, присутствовал и «темный» Сириус. И все эти 50 божеств группируются вокруг (светлого) Сириуса, символизируя пятидесятилетний период обращения Сириуса В, движущегося по своей эллиптической орбите как «страж и дозорный». (Я отдаю себе отчет в том, что буквально в тексте говорится о сорока девяти божествах, группирующихся вокруг Сириуса. Можно, однако, допустить, что здесь мы имеем дело с уже искаженной картиной. Исходно их было, конечно, пятьдесят.)




В древних традициях нетрудно найти и другие примеры колебаний: 49 или 50? В частности, Роберт Грейвс писал: «Главных жриц отбирали, исходя из результатов соревнований по бегу (так возникли Олимпийские игры), которые проводились поочередно в конце каждого пятидесятого или сорок девятого месяца»22. Получается, что периоды в 49 и

50 месяцев были взаимозаменяемы. Это очень близко к персидской схеме: то ли 49, то ли

50... Еще один подобный пример можно найти в Библии (Левит, 25, 8—12):




«И насчитай себе семь субботних лет, семь раз по семи лет, чтоб было у тебя в семи субботних годах сорок девять лет. И воструби трубою в седьмый месяц, в десятый день месяца, в день очищения вострубите трубою по всей земле вашей. И освятите пятидесятый год, и объявите свободу на земле всем жителям ее; да будет это у вас юбилей; и возвратитесь каждый во владение свое, и каждый возвратитесь в свое племя. Пятидесятый год да будет у вас юбилей: не сейте и не жните, что само вырастет на земле, и не снимайте ягод с необрезанных лоз ее. Ибо это юбилей; священным да будет он

для вас...»




Приведенные слова (как и следующие за ними, которые я здесь опускаю, ибо каждый желающий может непосредственно обратиться к текстам Библии) были сказаны Богом Моисею на горе Синай. Яхве сообщает евреям, как именно они должны поступать. И дальше

в том же обращении, говоря о пятидесятилетних юбилеях, Господь подчеркивает: «Потому,

что сыны Израилевы — Мои рабы; они — Мои рабы, которых Я вывел из земли Египетской.

Я Господь, Бог ваш». Вспомним, что именно Египет является источником знаний о системе

Сириуса, переданных под покровами священных мистерий Данаем в Аргос и далее. Похоже,




что и евреи соприкасались с этой традицией — хотя вряд ли найдется раввин, которого это утверждение не шокирует.




Но как же быть с противопоставлением чисел 49 и 50? Чтобы найти объяснение этому странному обстоятельству, обратимся к книге Роберта Эйткена «Двойные звезды»23. Обсуждая вопрос о величине периода обращения Сириуса В вокруг Сириуса А, он пишет:

«Орбита, рассчитанная Воле в 1931 году и очень мало отличающаяся от моего варианта, опубликованного в 1918 году, имеет период обращения 49,94 года, тогда как Овер дает другую цифру — 49,42 года». Это значит, что реальный период обращения Сириуса В лежит между сорока девятью и пятьюдесятью годами.




В книге Эйткена, конечно, упоминается, что орбита Сириуса В — как и любого другого небесного тела — представляет собой эллипс. Но в обычной речи, говоря о спутниках звезд и планет, мы на такие детали особого внимания не обращаем. В большинстве исторических источников, имеющих отношение к Сириусу В, речь также идет скорее об окружности, чем

об эллипсе. Однако догоны, рисуя на стенах своих святилищ орбиты Дигитарии (Сириуса В),

изображают именно эллипс. На рис. 8 представлены — для сравнения — догонский рисунок

и современная схема.




Догоны, впрочем, знают не только об эллиптичности орбиты Сириуса В, но и о том, что

Сириус А находится в одном из фокусов этого эллипса. Они вполне определенно говорят:

«Сириус... — один из фокусов орбиты маленькой звезды Дигитария...» В свое время этот принцип — как один из законов планетарного движения — был сформулирован Кеплером и стал огромным шагом вперед в развитии науки. Орбита звезды Женщин (планеты, вращающейся вокруг Сириуса С) также, на взгляд догонов, представляет собой эллипс с Сириусом С, находящимся в одном из его фокусов.




Итак, постоянные колебания между числами 49 и 50, равно как и ссылки на то, что

7 x 7 = 49, могут быть объяснены тем обстоятельством, что период обращения Сириуса В не равен точно пятидесяти годам, а несколько меньше этой величины. Вспомним, что пишет Грейвс о Священном годе, длительность которого «составляет попеременно — то 50, то 49 месяцев». Такая процедура позволяла приблизиться к реальному значению этой величины. Понятно теперь, почему догоны говорят, что период обращения Сириуса В вокруг Сириуса

А «умножают на два, получая сто лет». Подобным же образом решался этот вопрос в Египте

и Греции. Отсюда возникли «двойной Священный год», состоявший из ста месяцев, имя греческой богини Гекаты — «сотня» и стоглавые чудовища древнегреческой мифологии. В основе всех этих удвоений лежала все та же необходимость аппроксимации реального периода, обращения Сириуса В целым числом. А поскольку так поступали и догоны, и народы Средиземноморья, это еще раз доказывает, что знания догонов представляют собой сохранившуюся часть древней средиземноморской (в конечном счете — египетской) традиции, переданной их предкам ливийскими гарамантами. Последние же получили их от минийцев — переселенцев из Греции.




Показательно, что, по словам догонов, «период обращения Дигитарии составляет приблизительно 50 лет, что соответствует первым семи правлениям [вождей, длившимся] по семь лет [каждое]». А также: «Это правило сохранялось в течение 49 лет, для первых семи вождей, которые таким образом питали звезду и давали ей возможность периодически обновлять мир. Но, открыв звезду, восьмой вождь решил избежать судьбы своих предшественников...» и т.д. Эти слова догонских информаторов Марселя Гриоля кажутся прямой цитатой из библейской книги Левит. Или из «Греческих мифов» Роберта Грейвса! Налицо обряд жертвоприношения священного царя, о котором неоднократно упоминает Грейвс в своем анализе Священного года, состоявшего из пятидесяти месяцев. Можно ли усомниться в том, что эти традиции по сути своей тождественны? В том, что догоны укрыли




знания о системе Сириуса в сердце Африки и смогли сохранить их в поразительно нетронутом виде? В том, что основой эзотерической традиции Средиземноморья были знания о Сириусе В, этом удивительном творении звездного мира?




Племя догонов — это последние из аргонавтов: миний-цы, выжившие в саваннах

Западной Африки.




Обратившись к египетскому слову хенти, мы обнаружим, что оно было одним из имен Осириса, а также именем «крокодилоголового бога», обитающего в Туате, потустороннем мире. Оно могло значить и просто «бог в образе крокодила».




Хент — «крокодил Сета», хен-т — некий район потустороннего мира, «область в Туате». Но в более широком смысле хен-т — это «мифологический район», не обязательно находящийся в Туате. Похоже, что сказочная местность Хен-т имела свое отражение в загробном мире и была связана, с одной стороны, с Осирисом, а с другой — с крокодилами.




Само слово хен-т можно перевести как «двойной» или «двойственный». Это дает нам ключ к пониманию природы сказочной местности Хен-т. Она явно напоминает круг или эллипс, который, по словам Плутарха, отделяет свет от тьмы. Два других значения хен-т —

«граница» и «два края небес». Похоже, что речь действительно идет о круге с его двойственной природой (окружность отделяет внутреннюю часть круга от всего окружающего), а «краями» его могут считаться две точки окружности, лежащие на одном диаметре. Хен-т также значит «конец», «предел», а хенти — это период времени, равный 120 годам. Вспомним, что у догонов интервал между двумя праздниками Сиги составляет 60 лет

и два догонских Сиги эквивалентны, таким образом, одному египетскому хенти. Выражение

хен-т хенти могло бы обозначать Сиги — поскольку слово «двойной» в зависимости от контекста значит либо «удвоенный» (то есть в два раза больший), либо «состоящий из двух половин» (каждая из которых в два раза меньше целого). Этот промежуток времени напоминает и о Священном Великом годе, длившемся 100 месяцев и состоявшем из двух

«полугодий» по 50 месяцев каждое.




Еще одно значение слова хенти — «бесконечный»; возможно, что речь здесь идет о бесконечном кружении Сириуса В вокруг Сириуса А. В противном случае как иначе можно объяснить сочетание в одном и том же слове значений «бесконечный» и «120 лет»? Бесконечные циклы оборотов спутника Сириуса вокруг главной звезды этой системы и выражаются в бесконечных циклах Сиги. Так или иначе, 120-летний период был весьма важен для египтян. В приложении IV читатель может ознакомиться с предлагаемым мною объяснением того, что из себя представляет Сиги — а также и хенти. Это объяснение носит чисто астрономический характер.




С учетом того обстоятельства, что в число значений слова хенти входит также «бог в образе крокодила», привлекают внимание родственные ему слова: хенн — «пахать» и хеннти

— «пахарь». Сразу вспоминается Ясон, пахавший поле, чтобы засеять его зубами дракона (крокодила?). Не исключено, что в каламбуре «змеиный зуб» — «богиня Сириус» есть и еще один слой, включающий зубы крокодила.




Поскольку, как мы знаем, непосредственное отношение к Сириусу В имеет образ шумерского героя Энкиду — существа довольно-таки дикого и звероподобного, небезынтересно отметить, что глагол хен значит «вести себя по-скотски», а одно из значений существительного хенти — «звероподобный человек». Итак, хенти — это имя Осириса — спутника Сириуса и в то же время — обозначение «звероподобного человека», присутствующего в древнем комплексе мифологических представлений об этой звезде. Кроме того, египтяне называли богиню Хатхор, представлявшую собой ипостась Исиды-




Сотис, Хенну-Неферит (Не-ферит значит «прекрасная»). Но у слова хенну с двойным «н» главное значение — «фаллус» (соответствующий иероглиф это подтверждает), и оно, скорее всего, не имеет отношения к хен с одним «н».




Хен-та — это «зерно», что напоминает о догонских параллелях между звездами и зернами. Хену — бог Секер, изображавшийся в виде сокола (или ястреба) и плывший в лодке того же названия. Эта лодка (отражение небесного «Арго») — «священная ладья Секера, мемфисского бога смерти». На память сразу приходят Кирка (Цирцея) и колхидский бог смерти. Замечу, что не только египтологи путают между собой ястреба и сокола. Обратившись к специалистам, я попросил растолковать мне, чем отличается первый от второго. Ответ был довольно туманным: у них разный цвет глаз и, кроме того, сокол обычно меньше ястреба. У ястреба глаза золотистые (отсюда ассоциация с солнцем?), а у сокола — карие. Эти птицы", однако, различаются по своим повадкам, а поскольку существуют разные подвиды и ястреба, и сокола, то путаница растет. Древние вообще были склонны не замечать различий между соколом и ястребом — во всяком случае, не более, чем между шафраном и колхикумом (или «луговым шафраном»). Разумеется, на практике существование этих различий как-то учитывалось, но только Аристотель осознал наличие в мире живого таких

его элементов, как роды и виды животных и растений. До него сколько-нибудь точные классификационные понятия в языке просто-напросто отсутствовали. Именно поэтому Кирка

в Древней Греции — это «ястреб или сокол». В рамках существовавшей тогда терминологии они взаимозаменяемы — примерно так же, как взаимозаменяемы звуки «л» и «р» в древнеегипетском языке (но, конечно, на ином уровне языка). Похоже, что древние египтяне (так же, кстати говоря, как и современные нам китайцы) были не в состоянии услышать различие между этими звуками. Их, впрочем, можно произносить по-разному: я, к примеру, совершенно не в состоянии произнести французское «р». Сам Аристотель, по имеющимся данным, был несколько картав24.




Впрочем, мы несколько отвлеклись от основной темы. Надо все-таки разобраться с ястребом и соколом. Сетон Гордон — вероятно, лучший в мире специалист по беркутам —

не смог рассеять моих недоумений. Еще один специалист по соколам также не дал ответа на заданные ему вопросы. Я уже начал беспокоиться, что эта проблема так и останется нерешенной, когда узнал от моего друга Робина Баринга (в молодости собиравшегося стать орнитологом), что весьма тонкое различие между ястребом и соколом все же реально существует. По его словам, четвертое или пятое маховое перо в крыле ястреба несколько длиннее других, что придает крылу закругленные очертания. В то же время у сокола самым длинным является второе или третье перо — и в результате этого крыло выглядит более вытянутым. Я, правда, не вполне уверен, так ли это для любой разновидности этих птиц.




Автор «Словаря греческих птиц» Д’Арси Томпсон сообщает, что древнегреческий поэт

Каллимах, отличавшийся большой ученостью, знал о существовании десяти видов ястреба, а

по словам Аристотеля, египетские ястребы были меньше греческих25. Похоже, что человек пытался найти различия между ястребами и соколами уже на самых ранних этапах своей истории. Надо, однако, полагать, что читателю все эти птицы уже порядком поднадоели; поэтому отставим их в сторону и займемся еще несколькими египетскими словами. Их совсем немного. Стремнину потока мы уже преодолели; теперь надо собрать оставшиеся силы и доплыть до берега.




Хенсекти значит «волосатый» или «волосатая» и служит одним из эпитетов Исиды и

Нефтиды. Поскольку устойчивое мифологическое представление Сириуса В как

«волосатого» не является для нас секретом, можно было бы допустить, что Нефтида и символизирует собой этот спутник Сириуса, но с той же вероятностью за ней скрывается Сириус С — догонская «звезда Женщин». Загадочным остается слово хенмемит —

«мужчины и женщины далекого прошлого». Слова хенн — «пахать» и хен-т — «граница»




связаны посредством хенб-т — «пахотной земли» и глагола хен-б — «размежевывать»,

«прокладывать границу», «измерять землю». (Здесь, помимо всего прочего, пересекаются значения соответствующих слов с одинарным и с удвоенным «н».) Весь этот набор столь разных значений и лежит в основе игры слов, уподобляющей определение орбиты Сириуса В вспашке земли, в которую будут затем высеяны «змеиные зубы» (а «змеиный зуб», как мы знаем, — то же самое, что и «богиня Сириус»). Получается взаимосвязанная цепочка каламбуров.




Под занавес отметим, что Хен-б — это также бог в образе змея, обитающий в Туате, а Хенб-Реку — бог в образе шакала. Еще одна ассоциация с Анубисом и — соответственно — с орбитой Сириуса В, и еще одна возможность для игры словами!




Как мы знаем, наиболее распространенными символами, обозначавшими годовые

«этапы» движения Сириуса В по его орбите, были трон и весло. А имя богини Исиды (по- египетски — ACT) значит «трон» и изображается на письме соответствующим иероглифом. Существенно при этом, что слово ас-ти, в котором используется тот же иероглиф, имеет значение «преемник», «наследник». Троны, таким образом, должны располагаться в некоторой последовательности. Орбита же, которую они символизируют, называется либо просто Анпу (Анубис), либо Аст-Анпу, то есть Иси-да-Анубис.




Еще одно имя Исиды-Сотис — Ааху-т. Вряд ли нас удивит то обстоятельство, что Аахути — это «бог, живущий на горизонте», а ааху-т шета-т — «тайный горизонт». Кроме того, аахути было обозначением «двух духов, то есть Исиды и Нефтиды». Наконец, ааху-т

— «урей царской короны». Вот где корни происхождения основного символа власти египетских фараонов! Представление о «тайном горизонте» — орбите Сириуса В — лежало

в основе многих феноменов египетской культуры.




Один из вариантов имени Исиды — Аас-т — также привлекает внимание: слово аастен значит «один из семи богов в образе обезьяны, сопровождающих Тота. Он господствует над остальными семью...». В мифах догонов можно найти историю о восьмом вожде, получившем власть над предыдущими семью. По всей видимости, здесь подразумевается завершение одного периода обращения Сириуса, длящегося 7 х 7 = 49 лет, и начало нового. Иными словами, сведения об одном из числовых параметров системы Сириуса зашифрованы в самом имени богини Исиды.




Исида и Нефтида именовались «двумя богинями урея» — Аар-ти, или Аарарут. Возможно, из этого эпитета возникло имя шумерской богини Аруру. Ее еще знали как Нин- хурсаг, Нинту, Нинмах и под многими другими именами. В шумерском пантеоне Аруру соответствовала египетской богине Исиде. Она, в частности, вылепила из глины волосатого Энкиду, спутника великого героя Гильгамеша. В «Эпосе о Гильгамеше» эта богиня выступает под тем же именем — без сомнения, потому, что оно происходит из египетского языка и тесно связано с Сириусом. Хотя Аар-ти — общее имя для Исиды и Нефтиды, но со спутником Сириуса скорее ассоциируется Нефтида. Равным образом Аруру,. создавшая Энкиду, выражает именно эту сторону системы Сириуса. Царский урей также именовался аар-mu; а мы только что выяснили, что другое обозначение урея — ааху-т — имеет прямое отношение к орбите Сириуса В. Тот факт, что под именем Аар-ти объединялись и Исида, и Нефтида, легко объясним тесной связью двух звезд системы Сириуса. Шумеры также не могли найти лучшего имени для своей богини — создавшей, напомним, богатыря Энкиду, верного друга и спутника Гильгамеша, — чем имя «Аруру».




Египетский иероглиф, обозначавший Собачью звезду Сириус, представлял собой изображение зуба. Не лишним будет отметить, что в одном из египетских слов сочетались значения «зуб» и «пес». Шаар — это «зуб»; ша — «порода собак»; ша-т — «сука»; шаи —




«бог в образе пса»; Шааит — ипостась Хатхор (которая, в свою очередь, отождествляется с Исидой). Кроме того, ша-т значит «одна сотня», являясь, таким образом, синонимом греческого слова «Геката».




Еще одно слово со значением «пес» — это абвх, и оно же (с небольшими изменениями)

подразумевало шакала. При этом глагол аба значил «делать сильным», а существительное

аб-т — «путь». Опять же «с точностью до грамматики» выражение апп аб-т эм an можно перевести как «преодолевать расстояние последовательными шагами» — а именно так движется Сириус В по своей орбите.




Поскольку Анубис был символом этой орбиты, вряд ли нас удивит тот факт, что он именовался «счетчиком сердец [умерших]» — апи-абу (апи — «счетчик», абу — «сердца»). Заменив слово абу на апт («месяц»), мы получим «счетчик месяцев»! Это еще один пример весьма содержательной игры словами. Анубис «подсчитывает» месяцы (или годы), двигаясь

по своему аб-т эм an — «ступенчатому пути».




На этом можно было бы, пожалуй, и остановиться. Особой необходимости в более детальном лингвистическом анализе имен египетских и шумерских богов, на мой взгляд, нет. Однако нерешенным остается вопрос о том, каким образом древняя средиземноморская традиция, содержащая глубокие знания о системе Сириуса, проникла в самое сердце Черной Африки. По словам Геродота, гараманты были постепенно вытеснены из Ливии к юго- западу. Грейвс сообщает, что они отступили к Феццану, расположенному в пустынных районах южной Ливии. Дополнительные сведения можно найти в книге Дж. Фейджа

«История Западной Африки»:




«Геродот еще около 450 г. до н.э. писал о гарамантах — народе, занимавшем оазис Джерма в Феццане (сегодня мы назвали бы их туарегами). В своих двухколесных колесницах, каждая из которых была запряжена четверкой лошадей, гараманты пересекали Сахару и нападали на чернокожих «эфиопов». Примерно 400 лет спустя другой великий географ древности, Страбон, подобным образом описывал народ фарусиев, живший в западной Сахаре и, по всей видимости, являвшийся предком народа санхаджа. <...> Очень легкие гарамантские и фа-русские колесницы могли использоваться только в сражениях, а не для перевозки товаров. Интересно, что слова Геродота и Страбона получили весомое подтверждение, когда в Сахаре были найдены наскальные изображения двухколесных колесниц, влекомых четверками лошадей. Примечательно, что почти все подобные рисунки распределены вдоль двух торговых путей через Сахару — западного, который вел из южного Марокко к Верхнему Нигеру, и центрального, соединявшего Феццан с восточным берегом

излучины Нигера»26.




В книге «Белая богиня» Роберт Грейвс также пишет о гарамантах:




«Геродот был прав, утверждая, со слов египетских жрецов, что ливийский культ Зевса Амонского и культ Зевса в Додоне, с их черными голубями и оракульским дубом, возникли одновременно. Профессор Флиндерс Петри полагает, что Священный союз между Ливией и материковой Грецией восходит к третьему тысячелетию до нашей эры. О дубе в Амоне заботилось племя гарамантов; греки считали их предка Гараманта «первым человеком». Зевс Амонский — нечто вроде Геракла с головой барана — очень близок египетскому Осирису и Амену-Ра, фиванскому богу Солнца. Эти боги также изображались

с бараньими головами, а из Фив, как сообщает Геродот, черные голуби летали в Амон и

Додону»27.




Джеймс Уэллард, автор замечательной книги «Затерянные миры Африки»28, подробно обсуждает вопрос о гарамантах. Оказывается, в песках Сахары сохранились до наших дней




остатки загадочных сооружений, возведенных тысячелетия назад. Здесь был центр империи гарамантов, разрушенной нашествием мусульман.




«Следуя по пути, ведущему из Себхи, современной столицы Феццана, к оазису Гат, расположенному на алжирской границе, путешественник пересекает подземную оросительную систему, в создание которой некогда была вложена масса изобретательности и усилий. Немного можно найти в истории Африки аналогичных примеров. <...> Высота главных туннелей превышает 10 футов [3 м], а ширина — 1 2 футов [3,6 м]. Они были вырублены в твердом известняке с помощью примитивных орудий,

и их стены сохранились практически в том виде, какой они имели много столетий назад.

<...> Известны сотни таких туннелей, хотя сколько всего их сохранилось, пока неясно. В некоторых местах расстояние между отдельными туннелями не превышает двадцати футов [6 м], а их средняя длина, начиная с горных утесов и заканчивая оазисами, куда подавалась вода, равна трем милям [около пяти километров]. Если предположить, что существовало примерно триста туннелей (сейчас видны остатки двухсот тридцати из них), то окажется, что, с учетом их боковых ответвлений, общая длина этих высеченных в твердом камне ходов составляет почти 1000 миль [1600 км].




Вопрос о том, как функционировала эта система, окончательно пока не решен. Прежде всего, где находился вход в эти туннели? Можно провести многие часы в поисках места, откуда подавалась вода, и не достичь успеха. Кажется, что вот-вот задача будет решена, но, идя вдоль поднимающегося в гору туннеля, исследователь неожиданно оказывается под крутым откосом, среди беспорядочного нагромождения камней. И — никакого следа пропавшего туннеля. <...> [Возможно, что эта система] была рассчитана

на питание водой от обильных дождей; в таком случае ее соорудили не позже 3000 г. до н.э. Лишь в ту эпоху в Сахаре было достаточно влажно. Возможно ли, чтобы эти туннели — фоггары — оказались столь древними? <...> В современном Вади-эль-Джал с населением в 7 тысяч человек единственным источником влаги служат колодцы. Если мы сравним это число с более чем ста тысячами могил, обнаруженных в Вади и датируемых временем

«народа оросительных туннелей», мы получим некоторое представление о численности населения в ту эпоху. <...> Кроме того, создание столь разветвленной системы гидротехнических сооружений требует уровня промышленного развития, как минимум превышающего уровень развития народов Северной Европы до римского завоевания.




Можно, таким образом, предположить, что: (а) между 5000 и 1000 гг. до н.э. значительной частью Сахары владел народ, принадлежавший к негроидной расе, занимавшийся скотоводством и земледелием и поддерживавший плодородие почвы с помощью фоггар; (б) именно процветание этих беззащитных африканцев вызвало нашествие белых поселенцев с ливийского побережья на оазисы Феццана. Агрессорами были гараманты, которые в свое время, судя по всему, переселились в Африку из Малой Азии. Этот народ, о котором впервые упоминает Геродот, в его время был уже знаменит — в частности тем, что его воины воевали на запряженных четверками коней колесницах. В течение всей классической древности о гарамантах то говорят, то забывают — пока наконец около 700 г. н.э. их последний царь не был уведен в плен арабскими завоевателями Феццана и гараманты не исчезли со страниц истории. Так или иначе, их сахарская империя просуществовала свыше тысячи лет.




Мы, однако, почти ничего не знаем о культуре и истории гарамантов, и причина этого достаточно проста: с падением Римской империи уровень знаний о внутренних районах Африки катастрофически упал. Лишь в XIX столетии европейские путешественники смогли пройти южнее Феццана».




К сказанному выше я бы только добавил, что североафриканская цивилизация была уничтожена императором Юстинианом (527—565 гг. н.э.) еще до нашествия мусульман.




Уэллард также сообщает, что на гарамантской территории сохранилось множество погребений, пирамид, крепостей и покинутых городов, которых не касалась лопата археолога. В частности, он посетил «укрепленный город Ша-рабу, лежащий в пустыне и постепенно скрывающийся под покровам песка. Буквально единицы европейских путешественников бывали здесь, ибо привычные караванные пути далеко обходят этот город, затерянный в одном из наиболее труднодоступных районов Мурзукской пустыни.

<...> Археологические раскопки в Феццане, по сути дела, только начинаются...»




После того как арабы завоевали империю гарамантов, те, кто уцелел после нашествия, бежали в юго-западном направлении, «смешались с негритянскими племенами, жившими на южном берегу Верхнего Нигера, и переняли их язык»29.




Теперь мы лучше представляем себе, каким образом удивительные знания о системе Сириуса стали известны доганам и родственным им племенам, живущим на берегах Верхнего Нигера. Эта драма разворачивалась на огромном пространстве в течение тысячелетий, и нам предстоит понять суть этих знаний, вернувшихся в совсем уже другой мир — «глобальную деревню» конца XX столетия. Догоны полагают, что «Учитель мира» посетил Землю, дал людям основы цивилизации и вернулся в систему Сириуса. Сегодня, когда человек ступил ногой на поверхность ближайшего небесного тела и начал изучение своей Солнечной системы, мы уже готовы к серьезному поиску других цивилизаций — существующих, возможно, на расстоянии в несколько световых лет от Солнца. Эти цивилизации, так же как и мы, стремятся больше узнать о мире, в котором они живут, и создать по-настоящему справедливое общество. Если бы это было иначе, их собственная техника наверняка уничтожила бы их. Мир, в котором нет любви, неизбежно отравит себя. Какие бы существа ни жили в системе Сириуса, они должны были достичь по-настоящему высокого уровня развития не только в технике, но и в этике. Если Сириус действительно является домом «Учителя мира», то и мы можем надеяться стать в будущем такими же Учителями миров.




ПРИМЕЧАНИЯ













1. «Система категорий, классификаций, взаимных соответствий представляет собой некую основу, подобную каркасу строительной конструкции или человеческому скелету. Оживляет их, по мнению догонов, связь с Богом и с миропорядком — иными словами, с той формой, в которую была «отлита» Вселенная и в какой она сегодня существует.




Целое можно увидеть только в свете мифа. Его отдельные элементы возникают, развиваются, накладываются друг на друга. Каждый из них, будучи самостоятелен, в то же время взаимодействует с соседними элементами. Именно это придает реальное значение последовательности категорий и уровней классификации, свидетельствующих о наличии глубокой взаимосвязи между человеком и окружающим его миром». (Griaule М., Dieterlen G.

Le Renardpele. Tome I, Fascicule I. Paris: Institut d'Etnologie, Musee de 1'Homme, 1965, p. 44.)




Чтобы понять, до какой степени этот каркас из символических категорий пронизывает собой всю повседневную жизнь догонов, следует прочитать в «Бледном Лисе» целиком главу «Мышление догонов». В ней прекрасно описана ментальность человека, живущего в обществе, не сводящем всю реальность к материальности. Единственный недостаток такой модели мира заключается в том, что она быстро коснеет, превращаясь в набор застывших понятий и делая невозможным поиск нового в мире и в мировоззрении человека. Так произошло в Европе в период Средневековья: церковь знала ответы на любые вопросы, а те, кто искал собственные ответы, имели все шансы угодить прямиком на костер. Впрочем, совершенных систем мышления не существует. Только упорные и безостановочные усилия человеческого духа в состоянии вести человека по дороге познания. Любая «система» — познавательная или социальная — склонна считать себя единственно верной, и все они в равной мере бесполезны, если не прилагать собственных усилий. Учение о «среднем пути», развивавшееся едва ли не всеми великими философами, есть учение о постоянной активности человеческого мышления. Не случайно наиболее универсальный образ

удачливого человека — плясун-канатоходец.

ПО ТУ СТОРОНУ ТАЙНЫ



ГЛАВА ДЕВЯТАЯ СЛУЧАЙ НА БЕРЕГУ



На пустынном морском берегу сидела маленькая девочка. Мама разрешила ей пойти поиграть, а сама занялась делами. Девочка смотрела на набегающие волны и думала: «Как было бы хорошо, если бы сегодня случилось что-нибудь необыкновенное!» Жаркое солнце разморило ее, и под такт прибоя девочка задремала.




Неожиданно она проснулась. В воздухе уже ощущалась прохлада, дымка над морем рассеялась, и воздух казался удивительно прозрачным. Вдалеке среди волн что-то блеснуло, потом еще и еще. Какое-то существо — наверное, дельфин — двигалось к берегу, ныряя в волнах. Девочка вскочила и принялась всматриваться в морскую даль. Ей уже не было скучно; напротив, она ощущала, что этот день ей надолго запомнится.




Когда дельфин приблизился к берегу, девочка встревожилась. Не собирается ли он выброситься на берег, как порой поступают киты? Может быть, дельфин тоже решил покончить с собой? Девочка поспешила к тому месту, куда направлялось морское животное, и увидела, как над волнами мелькнул его хвост. Похоже было, что он укутан какими-то водорослями. Шкура дельфина ярко блестела... вот он уже у самого берега... что теперь?! Животное замерло, коснувшись песка; хвост его на мгновение взметнулся в воздух.




Бедняга увяз в песке, решила девочка и бросилась к нему на помощь. Но дельфин, шевельнув хвостом, чуть-чуть отплыл от берега. Девочка отступила на несколько шагов, животное снова приблизилось и неожиданно скрылось под водой. Рядом с тем местом, где оно нырнуло, из воды показалась женская голова с лицом серебристого цвета и выпуклыми глазами. Девочка забеспокоилась. «Это ваш дельфин?» — спросила она у женщины. Вместо ответа раздался странный щелчок, а затем в воздухе разнесся высокий звук, напоминающий печальную песню. Не отводя взгляда от девочки, женщина подплыла ближе к берегу. Глаза

ее были голубыми, как небо, и ярко сверкали. Снова что-то щелкнуло. Девочка присела на песок и попыталась лучше рассмотреть загадочную женщину с серебряным лицом.




Обнаженная грудь женщины показалась над водой. Она была прекрасного серебристо- зеленого цвета и сверкала в солнечных лучах. Наверно, ее купальник порвался. Женщина застыла, чуть-чуть покачиваясь вместе с волнами, и внимательно смотрела на девочку.




«Кто вы? — спросила та. — Где ваша лодка?» Женщина снова издала высокий печальный звук, но выражение ее лица не изменилось. Опять раздался щелчок, и теперь девочка заметила, что при этом на груди женщины, под ключицами, открылись и закрылись

две узкие длинные щели. Женщина слегка наклонилась, волна подняла ее и вынесла к самым ногам девочки. И оказалось, что вместо ног у нее — хвост! Это была русалка, и именно ее девочка приняла за дельфина. Волны, журча, обтекали удлиненное, прекрасное тело странного существа. Русалка приподнялась на локтях, и хвост ее несколько раз хлопнул по поверхности воды. Именно так — с нетерпением — постукивала девочка по крышке парты, ожидая окончания школьного урока.




Кожа русалки вовсе не походила на рыбью чешую; скорее она напоминала блестящую дельфинью шкуру, отличаясь от нее только своим серебристо-зеленым цветом. Спина ее была покрыта мягкой, похожей на водоросли шерстью, цвет которой постоянно менялся, становясь попеременно коричневым, зеленым, серебристым, серым и даже черным. Русалка похлопывала хвостом по воде и выжидающе смотрела на девочку. Внешне она почти не отличалась от обнаженной женщины. Девочке это существо напомнило ее мать, когда та переодевается, собираясь принять ванну.




Снова послышался звук щелчка, но уже не такой резкий. Девочка увидела, как узкие щели под ключицами русалки быстро открылись и вновь закрылись. В воздухе раздалось жужжание, а затем послышались резкие отрывистые звуки.




«Я никогда раньше не видела русалок, — сказала девочка, поднимаясь с песка. — Можно, я расскажу о тебе маме?» Русалка, казалось, ответила, похлопав хвостом и прожужжав что-то. Она еще больше подалась вперед, и глаза ее вспыхнули зеленым светом. Рот приоткрылся, обнажив розовые десны и мелкие острые зубы. Раздался тихий звук, напоминающий отдаленный гул моря. Движением руки с гибкими длинными пальцами она поманила к себе девочку, и та, ступив в воду, погладила ее.




«Какая ты мягкая! — удивленно воскликнула девочка. — И совсем не похожа на рыбу.

Рыбы, конечно, тоже мягкие, но ты такая гладкая!»




Русалка очень понравилась девочке. «Наверное, ты плаваешь куда лучше, чем люди, — сказала она, улыбнувшись. — Я сбегаю, позову маму, ладно? Только ты не уплывай отсюда, подожди меня!» Русалка как будто кивнула в знак согласия, и девочка побежала по берегу,

то и дело оглядываясь. Ей так хотелось, чтобы русалка дождалась ее! Удивительное морское существо не двигалось с места, следя за бегущей фигуркой.




«Мама, мама, пойдем со мной, скорее! — восклицала девочка. — Ну, пойдем!» И мать пошла за ней, с недоумением пожав плечами. Приблизившись к месту, где осталась русалка, она разглядела в волнах что-то непонятное. «О, неужели это утопленник?!» — забеспокоилась женщина.




«Нет, мама, это русалка!»




«Милая моя, не будь такой глупышкой, русалок не существует. Это просто сказки. Но что же ты все-таки здесь нашла?..»




Неожиданно в волнах кто-то шевельнулся. Боже, какой ужас! «Оно живое и движется! Не может быть!» Женщина остановилась и решительно потянула дочку за руку. «Давай позовем папу... Может быть, это животное ранено... Пойдем домой!»




Но девочка вырвала свою ладошку из материнской руки и побежала к морю. «Нет-нет,

мама, это действительно русалка. Ну посмотри же!»




Перепуганная мать слабым голосом окликнула дочку, но та уже стояла рядом с морским животным. И это животное двигалось!.. «Немедленно отойди от него, я кому сказала!» — крикнула женщина, бросаясь на выручку ребенку. И тут она увидела русалку! Женщину-рыбу серебристого цвета! «Какой ужас! Отойди, сейчас же отойди!» Девочка послушалась, а ее мать еще какое-то время продолжала в полном оцепенении взирать на отвратительное существо — карикатуру на человека, скользкое чудовище, пытающееся выползти на залитый солнечным светом берег. Тошнота подступила к ее горлу; ей казалось, что еще мгновение — и ее вырвет. «Боже! — еле выговорила женщина. — Домой,




немедленно домой!» Крепко держа дочь за руку, она заторопилась прочь от этого страшного места.




Волнение матери передалось и девочке. «Что случилось, мама?!» — в испуге спросила она. Но мать, ничего не отвечая, почти бежала по песку. И тут они обе услышали громкий всплеск. Обернувшись, мать и дочь успели заметить, как русалка двинулась в открытое море и через пару секунд исчезла среди волн.




«Боже!» — прошептала женщина и, сжав виски ладонями, бессильно опустилась на песок.




«Мама, она уплыла. Русалка уплыла. Но ты же ее видела!..»




Мать взглянула на свою дочь так, словно та в любое мгновение тоже могла превратиться в русалку и исчезнуть в волнах. «Доченька, что же это было? Неужели мы с тобой действительно это видели?»




* * *




В этой истории я попытался описать возможные реакции разных людей на появление разумного земноводного. Для ребенка оно было прекрасным и «могло плавать лучше, чем люди», а взрослому то же самое существо казалось отвратительным чудовищем.




Приложение III содержит переводы уцелевших фрагментов «Истории Вавилонии», которую написал (по-гречески) вавилонский жрец Берос. Насколько можно судить, он был лично знаком с Аристотелем, а при написании «Истории» пользовался клинописными табличками, хранившимися в храмовых архивах Вавилона.




Эта книга предназначалась для образованных читателей, живших в обширном эллинистическом мире, который возник в результате завоеваний Александра Македонского.

В ней Берос приводит вавилонские предания о возникновении месопотамской цивилизации. Эти предания исключительно интересны и необычны. Судя по ним, цивилизация Двуречья была создана группой разумных земноводных существ. Главным среди них было существо

по имени Оаннес. Мы уже упоминали о нем в предыдущих главах (см. его изображения на фото 34—37 и рис. 46 и 47). Со временем образ Оаннеса претерпел некоторые изменения: финикийцам и филистимлянам он уже был известен под именем Дагона — бога-покровителя земледелия, а впоследствии — и бога войны. В сохранившихся фрагментах работы Бероса

это имя не встречается, и мы, вероятно, уже никогда не узнаем, упоминалось ли оно автором

«Истории Вавилонии». Но греческий историк Аполлодор, пересказывая «Историю», сообщает, что «[в правление Эвдо-реша] явилось из Эритрейского моря еще одно существо, похожее одновременно на человека и на рыбу, имя которого было Одакон». По-видимому, здесь мы имеем дело с искаженной формой имени «Дагон» (если только не «Да-гон» — искаженный «Одакон»)1. К Эритрейскому морю древние относили Персидский залив, Красное море и Индийский океан.




Аполлодор критикует Абидена, ученика Аристотеля, за то, что тот умалчивает о появлении других, помимо Оаннеса, земноводных существ. Он пишет: «Об этих существах Абиден даже не упоминает». Аполлодор, таким образом, читал работу Бероса значительно внимательнее, чем Абиден. Как мы увидим, это обстоятельство весьма существенно. Берос, судя по словам Аполлодора, называл разумных земноводных общим именем аннедоты и говорил о них не как о богах, а как о «полудемонах». Некоторое время я полагал, что аннедоты — санкционированное традицией имя подобных существ. Это уже и само по себе было бы интересно. Чуть ниже мы увидим, что и догоны также считают, что цивилизация




принесена на Землю земноводными — прилетевшими из системы Сириуса. Если на одной из планет этой звезды действительно существует разумная жизнь, весьма вероятно, что она возникла в воде и носители разума являются земноводными — чем-то средним между человеком и дельфином11 . Поскольку мы то и дело их упоминаем, неплохо было бы как-то

их назвать.




Геммы из Британского музея с изображением рыбохво-стого Оаннеса. На одной из них (СПРАВА) изображены также звезда и глаз Осириса — египетский иероглиф на вавилонской гемме!




Но что, собственно говоря, значит слово аннедоты? Кори, работая над сохранившимися фрагментами сочинения Бероса, оставил его непереведенным. У Аполлодора, к примеру, соответствующая фраза звучит следующим образом: «...в чье время

из Эритрейского моря вышел мусар Оаннес аннедот».




Итак, что же значат непонятные слова мусар и аннедот? Забавно, но до тех пор, пока у меня не появился мой собственный экземпляр сборника «Древние фрагменты»2, я даже не замечал, что эти слова не переведены. Работая в библиотеке, на такие детали редко обращаешь внимание — лишь бы успеть сделать все, что запланировал. Знакомясь с цитатой

из Аполлодора по книге И. С. Шкловского и К. Сагана «Разумная жизнь во Вселенной»3, я также упустил из виду это важное обстоятельство. Потому-то, работая над книгой, я решил включить в нее почти все сохранившиеся отрывки из «Истории Вавилонии» (за исключением двух или трех, не имеющих отношения к нашей теме; при желании читатель может найти их

в посмертном — 1876 г. — издании книги Кори). Исследователь должен располагать всем имеющимся материалом — только тогда можно гарантировать, что его интерпретации будут обоснованны, а смысл текста понят правильно.




Наиболее часто цитируемый вариант изложения работы Бероса принадлежит Александру Полигистору4, но у него слова мусар и аннедот вообще отсутствуют. В варианте, принадлежащем Абидену, «Аннедот» — одно из имен собственных: «В его время вторично из моря появился полудемон Аннедот, очень похожий на Оаннеса». Слова же мусар здесь нет.




Пришлось обложиться словарями... Поначалу я полагал, что значения слов мусар и аннедот отнюдь не очевидны - в противном случае Кори, конечно же, не оставил бы их без перевода. Но оказалось, что это не так: напротив, оба слова просты и совершенно однозначны. При этом мусар значит «мерзость», а аннедот — «некто отвратительный».
















11 Термин «земноводные» используется здесь метафорически, а не буквально,

поскольку, как легко убедиться, речь идет скорее о (водных) млекопитающих.







Рыбохвостый Оаннес на ассирийской цилиндрической печати. Он изображен

стоящим перед омфалом, поверхность которого покрыта геодезической сетью, боковые фигуры символизируют геодезические октавы.




Теперь читатель, конечно, понимает причины, толкнувшие меня на сочинение истории

о встрече с русалкой. Удивительно, но факт: существа, которым вавилоняне поклонялись как основателям своей цивилизации и в честь которых они воздвигали огромные статуи (фото

34), считались «отталкивающими» и «омерзительными». Уже это доказывает, что речь здесь идет о чем-то реальном, а не о мифологии. В противном случае следовало бы ожидать рассказа о деяниях великих богов и героев — прекрасных и могучих, являющихся образцом для всех последующих поколений. Но нет — Берос (в пересказе Александра Поли-гистора) говорит всего лишь о «разумных животных», которые творят благодеяния и должны быть почитаемы, но при взгляде на которых человека просто тошнит от омерзения. И это обстоятельство в древневавилонской традиции признается со всей откровенностью!




Надо сказать, что вопрос о чувстве отвращения не так уж прост. Частично оно воспитывается в человеке в ходе его взросления. Психологи, наверное, многое могли бы рассказать на эту тему. Но даже независимо от его истоков, это чувство почти не поддается контролю. Если кого-то передергивает от отвращения при виде змей или пауков, переубедить его почти невозможно. Нормальный человек склонен испытывать, мягко говоря, неприязнь по отношению к существам, покрытым слизью, пресмыкающимся, ползающим и т.д. Те люди, для которых это нехарактерно, обычно и сами не вполне нормальны. Я был знаком с одной девушкой, в спальне которой жил удав боа-констриктор. Каждый четверг она скармливала ему живую мышь, с удовольствием наблюдая за тем, как змея поглощала пищу. Более всего другого эта девушка любила слушать, как удав медленно передвигается в непроглядном ночном мраке; это ее невероятно возбуждало. Нет особого смысла осуждать таких людей за их странные вкусы; но читатель, по-видимому, согласится, что речь здесь идет прежде всего о сублимации совсем других наклонностей, трансформируемых в симпатию к удаву. Вероятно, этот вид сублимации можно определить как патологический, хотя и не опасный для окружающих (исключая разве что мышей).




Учитывая всю глубину человеческого отвращения к пресмыкающимся и земноводным, нельзя не удивиться парадоксу: основы земной цивилизации были, по всей видимости, заложены инопланетянами, которые показались бы нам мерзкими и отталкивающими, но которые тем не менее уже тысячи лет назад вышли в межзвездное пространство. Поистине, ирония — единственное, что никогда не изменит разумному существу — будь то человек или аннедот.




Согласно Беросу (в пересказе Александра Полигистора), эти земноводные выглядели следующим образом:




«Тело у [этого животного] было рыбьим, а под рыбьей головой находилась другая,

[человеческая], внизу же были ноги как у человека и рыбий хвост [за ними]. Голос его был человеческим, а язык понятным, и изображение его сохранилось до нашего времени. <...> Когда... солнце садилось, это существо отправлялось в море и проводило всю ночь в его глубинах, ибо было оно земноводным».




Кто такой Берос и можем ли мы доверять его рассказу? Вот что пишет о нем Кори:




«Берос, вавилонянин, жил в царствование Александра [Великого] и некоторое время провел в Афинах. Он написал на греческом языке историю халдеев. Будучи жрецом бога Бела, он имел свободный доступ к храмовым архивам и был хорошо знаком с халдейскими преданиями. Можно утверждать, что, работая над «Историей», Берос старался как можно тщательнее придерживаться точных фактов. Основой для описания древнейших периодов истории Вавилона послужили ему изображения на стенах храмов; из письменных источников и устной традиции он узнал о событиях, в достоверности которых невозможно сомневаться. Взаимное сопоставление сведений из различных источников позволило Беросу создать ценное, хотя и небесспорное сочинение. <...> Первая книга его

«Истории» начинается, конечно же, с описания Вавилонии. <...> Вторая книга, по всей видимости, охватывала допотопный период истории страны; именно к нему и относятся первые два отрывка».




О Беросе писали Аполлодор, Абиден, Александр Поли-гистор и Мегасфен. «История Ассирии», принадлежащая перу Абидена, так же как и написанная Мегасфеном «История Индии», утеряны. Собственно, все, что сообщили эти четверо о Беросе, известно нам не из

их собственных работ — до нас, увы, не дошедших, — а в пересказах более поздних авторов. Это прежде всего Евсевий Кесарийский, церковный деятель и историк, живший в III—IV вв. н.э., и византийский монах Георгий Синкелл (IX в. н.э.). Оригинал «Истории» Бероса был, по всей видимости, утерян задолго до того, как в войнах и гражданских смутах погибли рукописи Абидена, Аполлодора, Мегасфена и Александра Полигистора. Возможно, конечно, что в каком-нибудь византийском монастыре или в собрании египетских папирусов, относящихся к эпохе эллинизма, или, наконец, на какой-нибудь вавилонской клинописной табличке сохранились и другие отрывки из сочинений Бероса. В таком случае однажды они могут выйти на свет. Но если этого не произойдет, все, что нам останется, — полагаться на тексты, дошедшие до нас даже не через вторые, а через третьи руки. Тем не менее они тоже интересны, и мы рекомендуем читателю внимательно ознакомиться с приложением III. Ибо

эти тексты публикуются впервые после 1876 года5.




В трактате Плутарха есть также очень интересное место, в котором говорится, что, по словам Евдокса, «египтяне в мифе о Зевсе рассказывают, будто у него были сросшиеся ноги

и он не мог ходить»6. Сразу вспоминается Оаннес из шумерского мифа, у которого был рыбий хвост вместо ног.




ДОПОЛНЕНИЕ




В то время я еще не знал, что древнегреческая мифология просто кишит земноводными персонажами с рыбьими хвостами и человеческими телами. Хотя мои знания в области греческих мифов были не столь уж плохи, на этих персонажей я как-то не обратил внимания.




Их количество просто поражает. Один из самых древних мифологических образов такого рода — «морской старец» Нерей, с его пятьюдесятью дочерьми (см. фото 28). Специалисты по мифологии Древней Греции полагают, что именно он вначале почитался как владыка моря — и только позже эта роль перешла к Посейдону. Гесиод (VIII в. до н.э.) писал

о Иерее: «И от Моря родился Нерей, старший из его сыновей, чьи уста правдивы и не




осквернены ложью. И люди прозвали его Морским Старцем, ибо он верен своему слову, добр и справедлив, и мысли его чисты»7. Еще одним «морским старцем» был Протей, отличавшийся куда меньшей прямотой в речах и способностью изменять свой вид. Но и он был мудр и мог предсказывать будущее — если, конечно, вопрошающий правильно формулировал свой вопрос. Подругами этих рыболюдей были, конечно же, сирены и наяды.




Еще одна разновидность древних земноводных — это Кекроп, первый царь Аттики. Он основал Афины, жители которых некоторое время даже называли себя кекропида-ми, по имени своего царя. На рис. 48 можно видеть Кекро-па рядом с богиней Афиной, которая принимает младенца Эрихтония, сына Кекропа от Геи. И Кекроп, и Эрихтоний имели человеческие тела с рыбьими (вариант — змеиными) хвостами. Именно Кекроп добился покровительства Афины над основанным им городом, разрешив в пользу богини спор между ней и Посейдоном. В одной из пьес Аристофана утверждается, что Кекроп прибыл в Аттику

из Египта. Диодор Сицилийский (I в. н.э.) писал, что и египтяне были того же мнения8.




Эрихтония называли также Эрехтеем. Со временем греки решили, что эти два имени принадлежат разным людям. Знаменитый храм Эрехтейон, воздвигнутый на Акрополе (на

его постройке, как известно, сам Сократ работал каменщиком) назван по имени Эрехтея- Эрихтония. Одно время на Акрополе бил соляной источник — по преданиям, выбитый из скалы самим Посейдоном. Назывался он, однако, Эрехтеис тапасса, и к грозному богу морей обращались, заклиная его именем Эрехтея9. Дочерьми Эрехтея были Гиады. По словам Диодора Сицилийского, Эрехтей был египтянином, захватившим власть в Афинах и учредившим Элевсинские мистерии10. Итак, существовала традиция, согласно которой Афины были основаны выходцами из Египта — Кекропом и его сыном, которые были наполовину людьми, наполовину змеями.




Справа изображен Кекроп — рыбохвостый (позднее — змеехвостый) мифический основатель и первый царь Афин. Внизу видна голова Геи — богини Земли, которая только что родила Кек-ропу сына и наследника Эрихтония, тоже существо с рыбьим хвостом. Младенца поручают заботам богини Афины. Кекроп держит в руке побег оливы, символизирующий Аттику и Афины. Судя по всему, это древнейшее изображение сцены рождения Эрихтония, которая со временем стала одной из излюбленных тем для росписи баз. Оно было найдено при раскопке погребения в Илиссе и датируется серединой пятого века до нашей эры. До того как жители главного города Аттики стали зваться афинянами — по имени богини Афины, они назывались кекропийцами.




Можно вспомнить и о Скилле, памятной всем по гомеровской «Одиссее». Это чудовище имело рыбий хвост, зубы в три ряда и туловище, опоясанное тремя или большим количеством собачьих голов (см. фото 29). По словам Ге-сиода, Скилла была дочерью




Гекаты — подземного двойника Сириуса11. Здесь мы снова встречаемся с символикой Собачьей звезды. Не случайно одним из спутников Гекаты был гигантский пес Кербер (или Цербер). Мифологи даже не пытаются объяснять этого нагромождения образов — от рыбьих хвостов до собачьих голов; поэтому придется нам самим предложить возможный вариант объяснения.




В трактате «Исида и Осирис» Плутарх пишет следующее:




«Когда Нефтида родила Анубиса, Исида приняла его как своего ребенка; ибо Нефтида

— это то, что под землей и невидимо, а Исида — то, что над землей и зримо. Соприкасающаяся же с ними и называемая горизонтом окружность, общая обеим, названа Анубисом и изображается в виде собаки, потому что собака равно владеет зрением и днем,

и ночью. Египтяне полагают, что Ану-бис имеет ту же власть, что у эллинов имеет

Геката, принадлежащая одновременно к числу преисподних и олимпийских божеств»12.




Выше мы уже обсуждали эту место из «Исиды и Осириса». Из текста следует, что Исида символизировала видимый компонент системы Сириуса (Сириус А), а Нефтида — невидимый (Сириус В). «Окружность, общая обеим» — это, конечно, орбита Сириуса В, именуемая также «горизонтом» или «Анубисом». «Горизонт» по-египетски — ааху-т, а недавно я узнал, что именно так именовалась и Великая пирамида. Еще одним именем Анубиса было Аахути — «бог, живущий на горизонте». (Египтяне иногда говорили и о

«Горе-живущем-в-горизонте», но именно в таком полном варианте. В чем был смысл этого имени — вопрос отдельный и достаточно сложный.) Выше (см. главу 1) я уже объяснял, что

не разделяю общепринятой точки зрения, согласно которой Большой Сфинкс — это лежащий лев (с человеческой головой). На мой взгляд, первоначально это была статуя гигантского пса — Анубиса. Скорее всего, один из фараонов распорядился вырубить на месте морды этого пса свое собственное лицо (к этому склоняется большинство археологов)

— но не исключено, что у Анубиса всегда было лицо человека. В любом случае, лев здесь ни при чем; странно даже, что эта ни на чем не основанная интерпретация продержалась так долго. Трудно сказать, кто первый решил, что Сфинкс — это лев, но как только слово было произнесено, дальше уже никто в этом не сомневался. На самом деле перед нами статуя пса

— а Сириус, как мы знаем, это Собачья звезда.




Великая пирамида — ааху-т — охранялась на плато Гизы богом по имени Аахути, что вполне естественно.




Учитывая слова Плутарха о том, что Анубис находился посередине между Исидой и Нефтидой, можно предположить, что Скилла, опоясанная песьими головами, находится в том же ряду значений. Для древних египтян Анубис отделял одну женщину (Исиду) от другой (Нефтиды), тогда как для древних греков псы скрывались внутри одной и той же женщины (Скиллы). Поскольку образы земноводных существ Кекропа и Эрихтония по своему происхождению египетские, можно допустить, что и образ Скиллы пришел в Древнюю Грецию из Египта. В этом нагромождении странных и несочетающихся деталей была тщательно скрыта информация о системе Сириуса.




Вспомним также, что египетское слово мех обозначало один локоть — меру длины, равную, по мнению специалистов, 52,5 см. Эта мера длины именовалась также царским локтем и находилась под покровительством различных богов — в том числе Исиды, Нефтиды и Осириса. Но еще одним наименованием для локтя было словосочетание ааху мех

— указывающее на связь между локтем и Великой пирамидой (что вряд ли должно нас удивлять), а также и Анубисом. Не лишним будет упомянуть, что мехит по-египетски значило «рыба», а мехуиу — «Великий потоп, уничтоживший человечество». Что общего между царским локтем, Великим потопом, рыбами и разумными земноводными — вопрос




интересный и заслуживающий изучения, но не в данной книге. Нас здесь интересовала прежде всего Скил-ла и ее связь с загадкой Сириуса.




Еще одним земноводным героем греческой мифологии был Тритон. В эпоху поздней античности он потерял индивидуальность и превратился в группу веселых морских божеств

— тритонов, которых греки очень любили изображать на вазах и в садовых скульптурах. Первоначально, однако, это был бог по имени Тритон, еще один Морской старец, с рыбьим хвостом и человеческим туловищем. Еще четыре Морских старца звались Главком, Форкисом, Пале-моном и Нигеоном; итого их было минимум восемь.




Имя «Тритон» заслуживает особого внимания. Именно так назывался оракульский центр, расположенный около Тритонийского озера в Ливии — где, по одному из преданий, родилась богиня Афина. Любопытно отметить, что в древних санскритских текстах — Ведах13 — упоминается бог воды Трита, сведения о котором арьи принесли в Индию со своей прародины. Это свидетельствует о громадной древности имени данного бога, восходящей примерно к середине второго тысячелетия до нашей эры. Монье-Уильямс, автор одного из наиболее полных словарей санскритского языка, указывает, что имя «Трита» произошло от греческого слова тритос и значило «третий»14. Образ Триты весьма загадочен. Он сражался со злобными демонами, был хранителем божественного нектара, участвовал в приготовлении священной сомы — напитка богов. Трита был союзником бога Индры в его борьбе с хаосом, дружил с богом ветров Ваю и божествами бури Марутами. Его также звали Аптьей, и обитал он на самом краю мира. Трита мог даровать долгую жизнь; считалось, что он собственноручно написал часть Вед. Существует предание о его заключении в колодце15, которое может иметь связь с шумерским мифом об Энки, запертом

в Абзу («бездне», или помещении, заполненном водой). Тот факт, что имя Тритона можно интерпретировать как «одна треть», тоже весьма интересен. Одно из имен бога Энки — Шанаби — значило буквально «две трети». Гильгамеш также был «на две трети бог и на одну треть человек». Дроби 1/3 и 2/3 входили в мистические расчеты орбиты планеты

Меркурий. Наконец, величины углов мистического пифагорейского треугольника,

символизирующего воду, равнялись двум третям и одной трети прямого угла. Более подробное рассмотрение этого вопроса желающие найдут в комментариях к моему переводу

«Эпоса о Гильгамеше»16. Ясно, однако, что Тритон — один из тех шумеро-вавилонских аннедотов, которые некогда принесли зачатки культуры на наше планету.




Почти три тысячи лет назад Гесиод упоминает имя Тритона в своей «Теогонии», называя его «владыкой морских глубин» и «сыном Посейдона»17. Даремберг и Сальо полагают, что первоначально Тритон был единственным морским божеством и только позже

ему приписали родство с Посейдоном:




«Особенно почитали Тритона в двух областях Средиземноморья, где от эгейской цивилизации сохранилось особенно много памятников: в Беотии и на Крите.




В Беотии есть река Тритон, а на Крите найдены монеты с его изображениями. На Крите, кстати сказать, почиталось дельфиноподобное божество, поклонение которому впоследствии распространилось по всему Средиземноморью, утвердившись в Дельфах. Подобным же образом, на ливийском побережье существовали река Тритон и Тритонийское озеро, являвшиеся полем действия во многих космогонических легендах. Земноводные боги добрались и до сирийских берегов: Дагону поклонялись в Газе, а Деркето воздвигли храм в Аскалоне. Скорее всего, африканский Тритон был одним из местных божеств, впоследствии заимствованных греками. Он сыграл важную роль в странствии аргонавтов: помог заблудившимся героям выплыть в море и предсказал им будущие события. Обитатели Аттики, Эвбеи и других районов Греции тоже в древности почитали Тритона. На многих древних монетах можно найти его изображение»18.




Подобно ведическому Трите, Тритона также связывали с Великим потопом. Вот что пишут Даремберг и Сальо:




«Во время гигантомахии [великой битвы между Тифоном и Зевсом] он сражался плечо

к плечу со своим отцом Посейдоном, и звуки его раковины заставляли чудовищ в ужасе спасаться бегством. Именно Тритон заставил отступить воды Потопа, когда Зевс смилостивился над обитателями Земли. Похоже, что Посейдон передал ему часть своих полномочий. Звуки, испускаемые раковиной Тритона, могли поднимать волны или, напротив, успокаивать море. Трезубцем он крошил скалы и поднимал острова из глубин океана. Подобно другим морским божествам, особенно Нерею и Протею, Тритон обладал даром прорицания. При своем отце Посейдоне он выполнял, по сути дела, те же функции, что Гермес при Зевсе: передавал послания, помогал смертным — Тесею, Фриксу с Геллой, аргонавтам и Диоскурам... По словам Аполлония Родосского, верхняя часть тела Тритона была такая же, как у «благословенных богов», тогда как нижняя заканчивалась огромным хвостом. Такими же были тела Морского старца, Нерея и Главка.




Как отмечено выше, образ Тритона восходит к образу Морского старца. Нет, однако, никаких свидетельств того, что первоначально Тритона изображали в чисто человеческом образе... хотя можно говорить о следах восточного влияния... На рельефах во дворце Саргона, а равно и на вавилонских цилиндрических печатях, финикийских и персидских монетах и т.п. можно видеть изображения бога Дагона, почти неотличимые от изображений Тритона»19.




Еще один мифологический персонаж, представляющий интерес для нашей темы, — это Тифон, также полузмей-получеловек (см. рис. 49). Характер у Тифона был не лучше, чем у Скиллы. По словам Даремберга и Сальо:




«Греческая мифология сохранила в своих глубинах образ финикийского Сета. О нем знают, прежде всего, по египетским мифам. Сет, именуемый также Тифоном, был братом Осириса. Последний персонифицирует собой свет, тогда как Сет — демон бури и мрака... Судя по всему, этот образ возник на Востоке. Еще Гомер помещал место жительства Тифона в Малую Азию... Пиндар описывал Тифона как чудовище с пятьюдесятью головами... Древние художники нередко пририсовывали ему крылья (см. рис. 49). Вместо ног у этого чудовища были змеи... в поединке с Зевсом Тифон был ввергнут в огонь небес... Пагубные ветра были детищами Тифона и Эхидны (еще одного змееногого чудовища, обитавшего в недрах Земли. — Прим. авт.). В Тифоне часто видели демона бури и урагана. От его союза с

Эхидной родились [,в частности,] Сфинкс, Гарпии, пес Орф»20.




Судя по упоминанию пса Орфа, который символизировал Сириус, Тифон и его чудовищная супруга принадлежат к той же системе образов, что и все предыдущие. При этом они оказываются родителями Сфинкса — то есть Анубиса. И, наконец, у Тифона — пятьдесят голов, символизирующих пятидесятилетний период обращения Сириуса В вокруг Сириуса А.




Еще одним отпрыском Тифона и Эхидны был Кербер — пятидесятиголовый адский пес. Вот как описывал этих чудовищ Гесиод в восьмом веке до нашей эры:




«...Свирепая Эхидна — наполовину нимфа с пылающими очами и нежными щеками, наполовину же огромная и ужасная змея, раздирающая плоть жертв в безднах земных. Живущая в глубокой пещере под полой скалой, вдали от бессмертных богов и смертных людей... Воздвигли ей боги прекрасный дворец под Аримой, где бодрствует вечно ужасная Эхидна — бессмертная и вечно юная нимфа.




Прослышали люди, что грозный Тифон влюбился в нее, деву с пылающими очами. И

зачала она от Тифона, и родилось у Эхидны потомство свирепое: первым пес Орф появился

на свет, пес Герионов; вторым же родился непобедимый Кербер, пятидесятиглавое чудище ада, неумолимое в мощи своей. Третьей же Гидра Лерней-ская на свет появилась, тварь, полная злобы [с сотней голов]... Эхидна же с Орфом вступила в преступную связь и от него породила ужасного Сфинкса...»21




Возможно, здесь мы имеем дело с искаженной историей отношений между Исидой, Осирисом и Гором. Греческий Сфинкс (или скорее греческая Сфинкс, поскольку в греческой мифологии Сфинкс — существо женского пола) имеет прямое отношение к истории Эдипа, женившегося на собственной матери. Мне представляется, что Эдип и все с ним связанное — лишь отражение значительно более древних мифологических мотивов, возможно — именно мифа об Орфе и Эхидне. Общим же звеном между ними служит Сфинкс. Источником же этих мотивов могли стать древнеегипетский миф о Горе, унаследовавшем трон своего отца Осириса и ставшем соправителем со своей матерью. Греки могли интерпретировать этот миф, так сказать, с уклоном в сенсационность.




Зевс мечет перун в ужасного Тифона, предводителя мятежников, восставших против его власти. Хотя на рисунке у Тифона — всего одна голова, считалось, что их у него было пятьдесят. В египетской традиции Тифону соответствует Сет, убивший и расчленивший своего брата Осириса. Греки верили, что Тифон, как и Кекроп, Эрихтоний, Нерей, Тритон, Скилла и ряд других мифологических персонажей, были чудовищами с рыбьими или змеиными хвостами, лишенными ног. Тифон предводительствовал мятежниками, восставшими против космического порядка. Последняя битва между ним и Зевсом произошла возле горы Касион, одного из древних оракульских центров. (Рисунок на древнегреческой вазе.)




Итак, мы убедились, что греческая мифология изобилует образами разумных земноводных, родственных ближневосточным Оаннесу и Дагону и тесно связанных с комплексом древних знаний о системе Сириуса. Эта традиция уходит корнями в додинастический Египет.




В Древней Фригии (греческой провинции, расположенной недалеко от Византии) археологи нашли очень странные статуэтки, изображающие богиню Исиду и ее мужа Осириса-Сераписа в виде людей с рыбьими хвостами! Возраст этих статуэток сравнительно невелик — порядка двух тысяч лет. Иными словами, они были созданы в греко-римский период. Возможно, что к этому времени секреты египетских мистерий охранялись уже не так старательно, как раньше, и постепенно они становились известны в среде гностиков — сначала языческих, а затем и христианских. Думаю, что именно в это время начали создаваться так называемые герметические сочинения, нередко основывавшиеся на подлинных древнеегипетских текстах. Одним из таких сочинений, по всей видимости, является трактат «Дева Мира», который мы подробно рассмотрели в главах 3 и 4.




Сведения о «земноводной» природе Исиды и Осириса, представлявшие собой один из наиболее тщательно охранявшихся секретов древнеегипетских жрецов, после потери Египтом независимости начали просачиваться наружу. Плутарх намекает на это обстоятельство, упоминая о том, что Гор Старший «родился хромым»22; похоже, не только хромым, но и с хвостом вместо ног. (В Греции нечто подобное произошло, судя по всему, с богом-кузнецом Гефестом.) В начале нашей эры культ Исиды широко распространился в Греции, Италии и Малой Азии; богиня пережила поклонявшихся ей фараонов на несколько столетий. Кое-кто даже утверждает, что она жива и сегодня — в образе Девы Марии, которая, как вы, конечно, помните, тоже стала матерью Божественного ребенка.




На этом, впрочем, лучше пока остановиться.




Статуэтка Исиды и Сераписа (Осириса) с переплетенными хвостами очень напоминает подобные изображения, найденные далеко от Средиземноморья — в Китае! Когда я работал над первым изданием «Мистерии Сириуса», я об этом даже не подозревал. С тех пор, однако, мне пришлось тесно соприкоснуться с историей и культурой Китая (см. главу 6). Оказывается, история Оаннеса отнюдь не ограничивается известным нам культурным ареалом.




Китайцы тоже полагают, что основы их цивилизации заложило земноводное существо с человеческой головой и рыбьим хвостом по имени Фуси. Датой .его появления на свет считается 3322 год до нашей эры. Он был Небесным императором до того, как к власти пришла первая китайская династия Ся. Его сестрой и одновременно его женой была НюйваИменно они традиционно считаются основателями китайской цивилизации —

точно так же как Оаннес считался основателем цивилизации Вавилона23.




В Великом дополнении к китайской Книге Перемен Фуси описан в следующих словах:




«В древние времена, когда Фуси стал владыкой сущего, он взглянул вверх и постиг все,

что существует в небесах; затем он взглянул вниз и постиг все, что существует на земле.

Он постиг пути птиц и зверей и свойства всех местностей и пределов. Вдали и вблизи нашел он предметы для размышления. И тогда он создал восемь триграмм, чтобы связать между собой десять тысяч вещей и постичь достоинства светлых духов»24.




Фуси считается автором системы триграмм и гексаграмм, описанной в Книге Перемен. Тайна этой системы была открыта ему другим земноводным пришельцем, появившимся из реки Янцзы. На спине этого существа была начертана «диаграмма Хо», рисунок которой сохранялся в китайском императорском дворце еще в 1079 г. до н.э.25 Система гексаграмм, предложенная Фуси, полностью соответствует предложенной Лейбницем двоичной системе

счисления — которая, как всем хорошо известно, лежит в основе всей современной компьютерной техники.




Фуси и Нюйва после Великого потопа починили разрушенные небеса и основали цивилизацию. В эпоху династии Хань (2000 лет тому назад) их часто изображали с переплетенными хвостами; в руках они обычно держали плотницкий угольник и компас. В Книге Перемен утверждается, что Фуси и Нюйва также изобрели рыбацкую сеть — возможный намек на параллели и меридианы. Джозеф Нид-хем следующим образом переводит отрывок из древнейшего сохранившегося китайского математического трактата:




«Ответьте, как мог Фуси измерить небо? Никто не в силах подняться на небеса, и землю невозможно измерить шагами... так откуда же пришли эти цифры?»26




Автором древнейшей китайской космологической модели — так называемой «теории Гай Тянь»— также считается Фуси. Эта модель описывает ночное небо как видимый изнутри полусферический купол. Происхождение этой теории следующим образом описано

в истории династии Цзинь (265—420 гг. н.э.):




«Фуси установил градусную меру для измерения окружности небес... Солнце проходит через семь барьеров (кругов склонения) и через шесть дорог (между ними). Диаметр и длину окружности каждого из барьеров... можно вычислить, используя метод подобных прямоугольных треугольников и измеряя длину солнечной тени, отбрасываемой гномоном»27.




Нидхем отмечает, что подобная концепция существовала и в Вавилонии. «По всей видимости, она была заимствована как западными народами — в частности, греками, так и восточными — в первую очередь, китайцами»28. Мнение Нидхема о вавилонском происхождении китайской астрономии и космологии, безусловно, совершенно справедливо. Вместе с астрономическими принципами на Восток попал и образ Оаннеса, переименованного китайцами в Фуси.




Величайшим китайским историком был Сыма Цянь. Его «Исторические записки» появились примерно в 91 г. до н.э. Один из потомков Сыма Цяня — Сыма Чжэн — в 720 г. н.э. добавил в книгу главу, посвященную мифам древности. По его словам, «у Фуси было тело змеи, голова человека и добродетели мудреца. Он научил людей письменности и изобрел тридцатипятиструнную лютню. Ему посвящен первый весенний день». Переводчик Герберт Эйлин добавляет: «По преданию, мать Фуси была беременна им в течение двенадцати лет» — и высказывает предположение, что здесь имеется в виду период обращения Юпитера вокруг Солнца. Не исключено, что на самом деле речь идет о реальном сроке беременности у земноводных пришельцев из космоса. По словам Сыма Чжэна, Нюйва обладала теми же особенностями — телом змеи, головой человека и добродетелями святого. Здесь, однако, Нюйва — не жена Фуси, а скорее его преемник.




«В последний год его правления один из царевичей, по имени Гунгун, захватил власть в Поднебесной. Потерпев поражение в войне с Чжуюном (богом огня), он в ярости ударился головой о «небесную колонну» и сломал ее, в результате чего небо наклонилось на северо- запад, а земля — на юго-восток. К счастью, Нюйва удалось исправить повреждения и восстановить в мире порядок29.




Надо сказать, что количество земноводных персонажей в китайских мифах огромно. Это, в частности, все тот же Гунгун — «рогатое чудовище с телом змеи», соответствующее догонскому Ого и египетскому Сету. Гунгун восстал против мирового порядка и натворил массу безобразий как на Земле, так и в небесах30. Мифический император Юйпервый император династии Ся (около 2205 г. до н.э.), и его отец Гуньтакже были, судя по их описаниям, земноводными. Иероглиф для имени Гунь содержит в себе элемент «рыба», а иероглиф для имени Юй — элемент «ящерица», что свидетельствует о нечеловеческой природе обоих персонажей31. Именно Юй укротил воды Великого потопа.




Предания о Гуне и Юе содержат массу интересных и необъяснимых деталей. Во- первых, Юй родился прямо из живота своего отца. Вспомним об андрогинности догон-ских Номмо! Родив сына, Гунь превратился в черную рыбу или желтого дракона и нырнул обратно в море, подобно Оаннесу. Юй явно был рожден не на Земле — поскольку, родившись, он сразу «сошел с высоты». Ему было трудно ходить, и в китайском языке даже существует соответствующий термин — «походка Юя». Действительно, земноводному с хвостом прогулка по земле вряд ли показалась бы удовольствием. Одной из главнейших его

забот было «измерить мир с востока на запад и с севера на юг»32.




Как мы убедились, мифы Китая знают уже о шести земноводных существах,

участвовавших в создании китайской цивилизации. Был, впрочем, и седьмой член этой




команды — Фуфэй, дочь Фуси, которая жила в реке Ло и стала ее богиней33. Вспомним, что вавилонских аннедотов часто называли «Семью мудрецами».




Известны китайские резные изображения на кости, возраст которых составляет почти две тысячи лет и на которых представлены земноводные существа, похожие на Номмо. Л. Хопкинс собрал большую коллекцию подобных изображений. В 1913 году он опубликовал описание своей коллекции, снабженное четырьмя фотоснимками, но, к сожалению, низкое качество этих фотоснимков не позволяет их здесь воспроизвести34. Тем не менее хвосты у

изображенных существ различимы достаточно четко. Кроме того, там присутствуют иероглифы со значением «дракон». К сожалению, неизвестно, где сейчас находится эта коллекция.




Надо сказать, что древнекитайские драконы имели определенную связь с небом. Так, небесный дракон Чэнь символизировал наиболее примечательные звезды, включая Пояс Ориона35.




Водяные духи, боги рек, чудесные рыбы и т.п. в течение тысячелетий были неотъемлемой частью китайского фольклора. И сегодня еще эти традиции сохраняются в отдаленных районах Китая. Не забудем, что в сельской местности проживают восемьсот миллионов китайцев! Особенно сильны подобные «суеверия» среди национальных меньшинств — таких, как народ Яо, живущий в провинции Гуанси. В Китае опубликовано немало работ на эту тем)'; одна из них — пожалуй, наиболее содержательная — была переведена на английский язык и опубликована в 1982 г. Автором ее является известный китайский фольклорист Чань Пинлун. Современная фольклорная традиция связывает Великий потоп с не вполне правильным браком между Фуси и Нюйва, в результате которого Земля была снова заселена. Интересно, что в одной из древних легенд Фуси появляется вместе с черным псом, будучи сам наполовину человеком, наполовину змеей. Главная задача

его преемника Юя — «измерить вселенную»36.




Не исключено, что какие-то свойственные внеземным земноводным особенности были впоследствии приписаны таким фольклорным персонажам, как водяные демоны. К примеру,

де Гроот в своих записях отмечает такие моменты, как полное отсутствие одежды на

«демонах», отсутствие бровей и ресниц, а также странную неподвижность шеи. Некто,

видевший «водяного демона», утверждал, что тот поднялся из воды совершенно прямо —

как вырезанный из дерева истукан»37. Возможно, что подобного рода детали восходят к подлинным описаниям Фуси и его сотоварищей — ведь большинство древних текстов до нас

не дошло. Когда в 1945 году Нидхем посетил западные районы Китая, он еще застал там храмы, в которых поклонялись Фуси и на стенах которых можно было увидеть изображения существ, напоминающих русалок38.




Как всем хорошо известно, дракон является одним из самых популярных символов Китая. Не исключено, что предком этого персонажа также были земноводные основатели китайской цивилизации. Дж. Виллоуби-Мид, многие годы изучавший историю и иконографию китайских мифических чудовищ, пишет в этой связи: «Самые ранние изображения китайских драконов не отличаются особым мастерством и внешне напоминают

скорее рыб. Лишь со временем в них появляются ясно видимые черты рептилий»39. Похоже,

что рыбохвостые пришельцы с неба постепенно трансформировались в небесных драконов.

Как мы убедились, представление о создании земной цивилизации земноводными пришельцами из космоса было весьма популярным в Древнем мире. Если мы взглянем на эти рисунки и на фотографию 31, демонстрирующую Исиду и Сераписа с точно такими же переплетенными хвостами,




неизбежно встанет вопрос: заимствование или нет? В принципе, китайцы могли заимствовать подобный мотив — но какие культурные ассоциации их к этому подвигли?




Два рыбохвостых основателя китайской цивилизации — Фу Си и Цан Цзин. Рельеф на гробнице из эпохи династии Хан (II век до н.э.). Надпись гласит, что эти существа правили миром из морских глубин, были авторами триграмм (символов Книги Перемен) и установили принципы монархии. Фу Си держит в руке плотницкий угольник как символ своего вклада в развитие цивилизации. Обычно хвост Фу Си изображается переплетенным с хвостом его жены Ни Гуа. Между двумя главными фигурами этой сцены изображен земноводный младенец с двумя хвостами вместо ног (подобным образом греки часто изображали юных тритонов). На фото 31 можно видеть римскую статуэтку, изображающую Исиду и Сераписа с такими же переплетенными хвостами. Каким образом этот сюжет оказался в тысячах километров от места своего возникновения?




Пять земноводных основателей китайской цивилизации, изображенные на стене гробницы из эпохи династии Хан. Источник: Chavannes Е. La Sculpture sur Pierre en Chine — Han. Paris, 1893, Plate 24. Фу Си, самая высокая фигура справа, держит, как обычно, плотницкий угольник, с помощью которого он измерял Землю. Его хвост переплетен

с хвостом другого земноводного, возможно — его жены Ни Гуа или же Цан Цзина. В центре пара маленьких земноводных не только переплелась хвостами, но и держится за руки. Справа — пятое земноводное наблюдает за ними. Слева можно видеть еще одно существо

с намеком на хвост. На заднем плане изображены волны бушующего моря.




Похоже, что наличие подобных изображений в надежно датированных погребениях династии Хань ставит перед историками достаточно трудную дилемму: либо речь здесь идет

о неожиданно широких культурных контактах между Поднебесной и Ближним Востоком, либо о вещах несравненно более странных. В любом случае эта тема заслуживает глубокого внимания со стороны специалистов по китайской истории и мифологии.




Вернемся теперь к преданиям догонов. Как мы знаем, они тоже считают основателями цивилизации земноводных существ, прибывших на Землю из системы Сириуса. На рис. 52 и

54 воспроизведены догонские изображения этих существ, некогда спустившихся с неба в ковчеге. Вращение ковчега при посадке показано на рис. 55. Верховный бог Амма (чье имя,

на мой взгляд, произошло от имени египетского бога Амона) послал на Землю земноводных Номмо. Хотя «Номмо» — это скорее коллективное наименование этих существ, догоны нередко используют его и как собственное имя. Они - «Хозяева воды», «Учителя»,

«Наставники», живущие, как и аннедоты, в воде40. На память приходят вавилонский бог Эа

и шумерский Энки, также жившие в водных глубинах.




Посадку ковчега догоны описывают исключительно детально. Ковчег, утверждают они, приземлился к северо-востоку от той местности, где догоны жили перед их переселением в страну Манде41. В этом направлении лежат Египет и Ближний Восток.




Приземляясь, ковчег издавал очень своеобразный звук. Номмо «запустил» свое «слово»

в четырех направлениях, и оно прозвучало подобно ритмичному эху от ударов камнями о четыре каменные глыбы, находящиеся в небольшой пещере около озера Дебо42. По- видимому, догоны пытаются таким образом описать некое оглушительное вибрирующее громыхание. Представьте себе, что вы стоите в крохотной пещерке и у вас над ухом раздается такой грохот. Вряд ли звук при посадке ковчега сильно отличался от гула мощных

реактивных моторов.







Визуально же эта посадка выглядела следующим образом: «Ковчег приземлился на сухой земле Лиса, подняв воздушным вихрем тучу пыли»43. Это событие изображено на рис.

53. «Сила удара разметала землю <...> [и] ковчег заскользил по ней».




В следующем описании подразумевается Номмо, но скорее оно все же имеет отношение к ковчегу: «Он был как пламя, погасшее при соприкосновении с землей. <...> Номмо был «красным как огонь», а когда приземлился, то стал белым»44. И, конечно, не обходится без примеси фантазии: «Альбинизм — земное свидетельство ожогов, которые Номмо получил при спуске; говорят, что это «след ожога», шрам Номмо»45.




Судя по всему, догонское выражение «струя крови» описывает то, что мы бы назвали

«ракетным выхлопом». Следует учитывать, что космические корабли других цивилизаций, даже значительно более высокоразвитых, чем земная, совершая посадки на планеты, вполне могут использовать ракетный принцип движения. Антигравитация — идея как минимум спорная, и хотя для межзвездных полетов ракеты вряд ли пригодны, перелеты внутри какой- либо планетной системы им вполне под силу. Догоны, кстати говоря, четко различают

«ковчег», на котором приземлялись Номмо, и межзвездный корабль, остававшийся на орбите. Последний описывается как некая новая звезда, появляющаяся в небе и уносящая с собой Номмо при их отбытии с нашей планеты. Этого и следовало ожидать. Огромный звездолет должен выглядеть как яркая звезда (заметная, возможно, и в дневное время), а посадочный аппарат мог быть достаточно простым, не слишком отличающимся от наших космических кораблей.




По всей видимости, межзвездный космический корабль, остававшийся на околоземной орбите, сохранился в догонских преданиях в образе Ие пилу толу - «звезды десятой луны».

По словам догонов, «когда [ковчег] приземлился, под его тяжестью «кровь» выплеснулась в небо»46. Похоже, что речь здесь идет о посадке ракетного летательного аппарата. Но при этом «выплеснувшаяся кровь» достигла Ие пилу толу и «придала этой звезде реальность и блеск»47. На рис. 57 приведены догонские изображения, представляющие три последовательные стадии ее проявления. Отличаются ,они, по-видимому, количеством

«крови», «выплеснувшейся» из гипотетического корабля. Кроме того, вокруг этой «звезды»,

по словам догонов, наблюдалось кольцо красноватых лучей, которое «выглядело расширяющимся», но не меняло своих размеров48.




В будущем Номмо вернутся на наыху планету. «Небесным знаком воскрешения

Номмо» станет именно «звезда десятой луны» — Ие пилу толу. «Эту звезду нелегко увидеть.

<...>




Десять лучей, разделенных на пары, направлены внутрь круга, поскольку звезда еще

«не родилась»; она символизирует «глаз» воскресшего Номмо и появится на небе, когда приземлится ковчег Номмо»49. Другими словами, на самом деле Ие пилу толу — не звезда, а некий объект, который можно будет наблюдать при возвращении Номмо и новой посадке ковчега на нашу планету.




Номмо является «наставником вселенной, «отцом» человечества, хранителем его духовных принципов, подателем дождя и хозяином воды»50. Не все Номмо пришли, однако,

на Землю. Один из них, Номмо Ди, или Великий Номмо, остался «в небесах в качестве наместника Аммы»51. Радуга именуется в его честь «дорогой Номмо»52. Он — хранитель

«духовных принципов всех живых существ на Земле»53.




Еще одна «разновидность» Номмо — это Номмо Титий-айн, «посланец (или представитель) Номмо Ди. <...> Он [выполняет] великую работу последнего»54. На Землю прибыли, по-видимому, именно Номмо Титийайн. Подобные существа изображены на рис.

52 и 54.




Третий вид Номмо — О Номмо, или «Номмо пруда». «Его принесут в жертву с целью очищения и преобразования вселенной. <...> Он воскреснет в человеческом облике и спустится на Землю в ковчеге вместе с предками людей <...>, затем он вернет себе свой подлинный облик, будет править из водных глубин и произведет на свет многочисленное потомство»55.




Четвертый Номмо — это нарушитель вселенского спокойствия Ого. Не дождавшись завершения процесса сотворения вселенной, он «восстал против своего творца, внес в мир беспорядок» и тем самым нарушил планы Аммы. «Впоследствии он станет Бледным Лисом, каковой явится символом его падения»56. Во многих отношениях Ого напоминает египетского бога Сета.




Имя «Номмо» происходит от корня номо, который на языке догонов значит «заставлять кого-то пить». «Номмо разделил свою плоть среди людей, чтобы накормить их; вот почему говорят, что вселенная «выпила его тело» и люди научились пить. Он также передал людям свои жизненные принципы»57. Номмо был распят на дереве килена, которое тоже умерло, а затем воскресло58.




После того как ковчег приземлился, произошли интересные события, смысл которых становится понятен, если мы вспомним, что внутри ковчега находились земноводные существа. Появилось нечто, описываемое либо как лошадь, либо просто как «четвероногое»,

и потащило ковчег (за веревки!) в низину59. На этой стадии ковчег превратился в

«колесницу», влекомую «четвероногим»60. Затем низина заполнилась водой. «После первого дождя, наполнившего пруд, <„> там оказалось водяное насекомое... оно пыталось укусить Номмо за голову, <„> но не смогло перебраться через борт ковчега»61.




«Злобному водяному насекомому не удалось, таким образом, причинить посланцу Аммы какой-либо вред. Когда пруд наполнился водой, ковчег всплыл в нем как огромная пирога. <...> Говорится: Великий ковчег прибыл с неба и спустился на Землю. В центре его стоял Номмо, он спустился. Затем он вернулся в воду.... С тех пор его называют О Номмо

— «Номмо пруда». Из уважения к нему люди не произносят вслух его имени, а называют его

ди тиги — хозяин воды»62.




Итак, Номмо Титийайн и О Номмо — это одно и то же существо, но в разные моменты его жизни. В будущем же




«его близнец, который спустится позже, вместе с Кузнецом (близнец жертвы...), также преобразится в пруду. У них появится разнообразное потомство, и они всегда будут присутствовать в мужской... пресной воде ручьев, рек, прудов и колодцев, а также и в женской... морской воде» 63.




Представление о пресной воде как «мужской» и о соленой как «женской» характерно и для древневавилонской и шумерской традиций. Апсу (Абзу) был мужским божеством пресной воды, а Тиамат — богиней воды морской. Слова догонов «О Номмо обитает в водах Земли» 64 вполне прило-жимы и к Эа/Энки, о котором я упоминал выше.




Обратите внимание на изображения четырех разновидностей догонской маски сириги

(см. рис. 58). Легко убедиться, что они похожи на ракеты. В книге Гриоля и Ди-терлен







детально описаны значения всех этих ромбов и прямоугольников65. В целом маски сириги символизируют спуск и посадку ковчега66. Спуск символизируется ромбами, а удар при посадке — прямоугольниками67. Догоны говорят: «Когда ковчег спускался, у пространства было четыре угла, а когда он опустился на Землю, у пространства стало четыре стороны»68.

В то же время маска сириги представляет собой «дом с этажами... <...> [и] изображает сам ковчег, а равно и его спуск с неба»69. Не исключено поэтому, что догоны действительно пытались зарисовать ракетный корабль.




По мнению догонов, «По толо (Сириус В) и Сириус некогда находились там, где сейчас находится Солнце»70. Неплохое описание визита пришельцев из системы Сириуса в нашу планетную систему! Попытаемся же проделать обратный путь и мысленно побывать там, где на небосводе сияют Сириус А и его спутник — белый карлик, а наше Солнце — всего лишь одна из множества звезд. Перенесемся на планету земноводных.




Каковы параметры Сириуса А и Сириуса В? Мы знаем, что они вращаются около общего центра масс — или, если не углубляться в детали, что Сириус В движется вокруг Сириуса А по эллиптической орбите. Масса большого и яркого Сириуса А в 2,5 раза превышает массу Солнца, а масса Сириуса В составляет примерно 1,053 от нее. Если бы Сириус В был нормальной звездой, а не белым карликом, то на ночном небе Земли он выглядел бы как довольно яркая звезда второй звездной величины.




Так или иначе, сегодня Сириус А в 10 000 раз ярче Сириуса В. По своей светимости центральная звезда системы Сириуса превосходит Солнце в 35,5 раза, а по температур е — в

1,7 раза. Находиться слишком близко к нему было бы опасно для жизни. Обитаемые планеты

в системе Сириуса должны, таким образом, располагаться существенно дальше от Сириуса

А, чем Земля — от Солнца. Поскольку же диаметр Сириуса А лишь в полтора раза превышает диаметр Солнца, то видимый размер этого светила, наблюдаемого с планеты амфибий, был бы меньше, чем видимый размер Солнца с Земли. Тем не менее яркость его была бы очень велика, а поток радиации (видимой и невидимой) — огромным. Что ж, это еще одно основание спрятаться под воду!




Вероятно, средняя температура на этой планете существенно превышала бы среднюю температуру на Земле. В таком случае ее атмосфера была бы густо насыщена водяными парами, и со стороны она выглядела бы подобно Венере (хотя на Венере водяных паров очень мало). Температурные условия заставили бы разумных обитателей планеты развиваться в водной среде, даже не пытаясь выбраться на сушу. Тем не менее они могли бы освоить поверхность океана — и даже, по всей видимости, вынуждены были бы это сделать. Рыбы вряд ли в состоянии развить достаточно сложный мозг и все прочее, что необходимо для создания цивилизации. Поэтому наши «земноводные» в биологическом отношении, скорее всего, относились бы к классу морских млекопитающих. Они могли бы заселить болота и развить своеобразную культуру, использующую, например, тростник как




строительный материал. (Конечно, эту стадию развития они прошли много тысячелетий назад.) Очень может быть, что ранний этап истории этих «земноводных», о котором они вспоминают с некоторой ностальгией как о «добром старом времени», в известной мере напоминал образ жизни «болотных арабов»71. Этот народ населяет южные районы Ирака — болотистые низовья Тигра и Евфрата, поблизости от которых (не удержусь от напоминания!)

проводили большую часть своего времени Оаннес и его собратья.




Тростник как строительный материал имел в вавилонской и шумерской традициях глубокое религиозное значение. В тексте «Эпоса о Гильгамеше» можно найти не вполне понятное место, где бог Энки (Эа), желая уберечь человечество от Великого потопа, предостерегает Зиусудру (шумерского Ноя) следующими странными словами:




«Слышны стали сквозь стены тростниковой хижины

Зиусудры такие слова: Хижина тростниковая, хижина тростниковая!

Стены хижины, о, стены хижины! Внемли мне, о, тростниковая хижина!

Думайте, о, стены хижины! О ты, человек из Шуруппака (город, где жил Зиусудра),

О, сын Убара-Туту, сровняй с землей хижину свою, построй ладью [тростниковую]!

Оставь добро свое, жизнь спасай. Брось накопленное, душу спаси!

И возьми в ладью свою семена всех живых существ!»72




Похоже, что шумеры и вавилоняне с некоторой тоской вспоминали о том воображаемом времени, когда владыки мира жили в простых тростниковых хижинах. Можно себе представить, как жители океанической планеты рассуждают о «добрых старых временах», когда все Номмо были равны и даже самые влиятельные земноводные жили в тех

же условиях, что и весь плавающий народ.




Если бы вы были одним из этих существ, вы были бы похожи на нечто вроде дельфина

с руками. Помимо рта, у вас было бы дыхало. Вы могли бы надолго задерживать дыхание, а получая возможность вдохнуть, вы бы делали это очень быстро и довольно шумно. Дыхало, вероятно, состояло бы из двух узких щелей, размещенных прямо под ключицами. Догоны, к примеру, полагают, что Номмо дышали именно через ключицы73.




Вы не могли бы находиться вне водной среды сколько-нибудь длительное время. Если

бы вы позволили вашей коже высохнуть — это означало бы для вас немедленную и мучительную смерть, более тяжкую, чем гибель человека от солнечных ожогов. Поскольку вам нередко приходилось бы выныривать на поверхность, верхняя часть вашего тела заметно отличалась бы от нижней.




Фольклорный образ русалки вполне соответствует сказанному. Нижняя половина тела

«разумного земноводного» неизбежно будет рыбоподобной, а верхняя будет снабжена руками, способными к различным тонким операциям. Кожа на верхней половине туловища в известной мере приспособилась бы к лучам Сириуса А и напоминала бы кожу наземных млекопитающих. Голова вряд ли сохранила бы обтекаемую форму, характерную для морских животных, а туловище могло бы иметь шерстистый покров — такой, как у наших моржей.




Ваши зубы заметно уступали бы по размерам и остроте зубам акулы: разум возник бы, скорее всего, у более мирного биологического вида, питающегося мелкой рыбешкой. Поскольку ваши предки жили и охотились стаями, вы бы также вели общественный образ жизни (примерно как земные дельфины). Нагота была бы, вероятно, естественна для вашего народа. Перенаселение вашей планете вряд ли грозило бы, поскольку большая ее часть покрыта водой, а в воде места для жизни хватает всем. На Земле, к примеру, численность дельфинов, по имеющимся оценкам, в два раза превышает численность людей, но особого перенаселения в океанах не наблюдается.




Вам и вашим сородичам люди были бы отвратительны. Их грубые волосы, сухая кожа, суставчатые конечности — все это вызывало бы у вас тошноту. Человеческий пот накапливается на теле, а ваши выделения моментально смываются водой. Как морское млекопитающее, вы обладали бы очень развитыми органами обоняния и особенно вкуса. По

«вкусу» воды вы были бы способны судить о том, что происходит на огромных расстояниях

от вас; обоняние также позволяло бы вам хорошо ориентироваться в подводном сумраке. Туалетная комната, как известно, является неотъемлемой частью человеческого жилища. Земноводное, чьи продукты жизнедеятельности почти моментально растворяются в воде, вряд ли сочтет подобное помещение необходимым. Да и как можно изо дня в день выдерживать подобные запахи?!




Одно из самых неприятных для вас зрелищ — идущий человек. Когда люди стоят,

держа ноги вместе, то выглядят почти нормально. Но внезапно их тела до половины

«расщепляются» и они трогаются с места! Бр-р! Вам начинает мерещиться, что и вы могли

бы передвигаться подобным образом, словно какой-то земноводный калека. С другой стороны, ловкость, которую люди проявляют на суше, восхищает вас. Они ведь в состоянии даже карабкаться по скалам и взбираться на деревья! Это, бесспорно, впечатляет. Люди способны передвигаться с большой скоростью (это у них называется «бегом»), а порой даже могут перепрыгивать через не слишком большие препятствия! Скорость их перемещения по

суше, правда, меньше, чем ваша — в воде, но тоже неплоха. Наблюдать за людьми довольно сложно: ваше зрение рассчитано преимущественно на водную среду74. Человек, с его сухой кожей, для вас зачастую смешивается с окружающим его фоном. Когда он движется, вам легко зафиксировать этот факт, но, когда стоит неподвижно на более или менее темном фоне, вы его просто не видите. Подобно носорогу, вы во многом полагаетесь на свои органы

обоняния и именно поэтому сильно зависите от направления ветра. В общем, без очков или других технических приспособлений на суше вы довольно беспомощны.




С другой стороны, вы обладаете удивительными математическими способностями. Ваши предки смогли составить правильное представление об устройстве мира, не прибегая к прямым астрономическим наблюдениям. Ваш мозг хорошо приспособлен к построению сложнейших логических моделей и математических абстракций. Для вас они — нечто реальное. В вашей культуре, к примеру, совершенно естественным образом возникло представление о невидимых и неощутимых полях. Этому способствовала сама окружающая среда, в которой проходит ваша жизнь: вы скорее обоняете и «вкушаете» ее, чем видите. Возможно, и ваши телепатические способности несравненно выше, чем у людей.




Полярные шапки на вашей планете отсутствуют, ибо ее согревает излучение трех солнц. Большую часть ее поверхности покрывает океан (на Земле значительная часть воды

«заперта» в полярных шапках).




Невесомость, сопровождающая космические полеты, не является для вас помехой: вы всю свою жизнь и так проводите в состоянии, близком к невесомости. (Земные космонавты, как известно, отрабатывают под водой технические операции, которые они планируют осуществить в открытом космосе.) Ваша система кровообращения построена в этом смысле куда удачнее человеческой, и обитаемые искусственные спутники, запускаемые с вашей планеты, представляют собой огромные резервуары с водой. Обеспечить хорошие условия существования в воде легче, чем на суше. Ваши потребности скромны, а образ жизни более чем прост. Вам не нужны ни кухонные плиты, ни специальным образом приготовленная пища. «Сельское хозяйство» ограничивается разведением деликатесных видов рыб. Поохотиться, чтобы раздобыть себе обед — прекрасное развлечение, в котором участвует

вся семья.




Доп олнен ие




В 1989 году в биологии дельфинов было сделано крайне интересное открытие, имеющее, на мой взгляд, прямое отношение к загадке Сириуса и к Номмо. Сотрудница Группы по изучению экологии и размножения млекопитающих Кембриджского университета д-р Маргарет Клинов-ски и Дэвид Гудсон, работавший в Гидролокационной исследовательской группе Университета Лафборо, заявили, что существующие представления об устройстве гидролокационного органа дельфинов совершенно ошибочны. Оказывается, приемником гидролокационных сигналов служат зубы дельфинов, а вовсе не нижняя челюсть, как считалось раньше. В сообщении ученых говорилось:




«Находясь в воде, дельфины постоянно лоцируют окружающую среду с помощью ультразвуковых импульсов.




До недавнего времени считалось, что отраженные сигналы воспринимаются нижней челюстью и затем поступают в уши дельфинов.




Оказалось, однако, что приемниками ультразвуковых сигналов служат зубы. Далее через зубные нервы эти сигналы поступают прямо в продолговатый мозг.




«Этот результат исключительно важен, — заявила д-р Клиновски. — Он позволяет понять, почему гидролокационный механизм дельфинов имеет такие высокие характеристики».




Вместо одного — хотя бы и чувствительного — уха дельфины используют массив из двадцати отдельных приемников. Д-р Клиновски отмечает, что зубы дельфинов пронизаны сетью из радиально расположенных мельчайших каналов. Специалисты полагают, что именно эти каналы воспринимают изменение давления при поступлении ультразвукового эха»75.




Теперь становится понятным, почему в преданиях о земноводных пришельцах с Сириуса зубы играют столь важную роль. Изображение зуба, как мы знаем, служило иероглифическим знаком богини Сотис. «Зубы дракона» фигурируют во многих легендах, имеющих отношение к загадке Сириуса. На фото 23 читатель может видеть шумерскую цилиндрическую печать, на которой зубы дракона высеиваются в почву. Миф об аргонавтах пестрит упоминаниями о все тех же «зубах дракона». Не так уж сложно представить себе, что под «драконами» в данном случае подразумеваются земноводные существа. Теперь мы




наконец-то можем догадываться, в чем смысл постоянных упоминаний. Вполне возможно, что зубы земноводных пришельцев с Сириуса были устроены примерно так же, как зубы земных дельфинов76.




Существует, кстати, и еще одно земноводное, зубы которого отличаются большим своеобразием. Это дюгонь. Читатели много раз задавали мне вопрос, почему я в своей книге ничего не сказал о дюгонях — одних из самых своеобразных обитателей земных морей. Знают ли о них догоны? Какая связь существует между дюгонями и земноводным божеством Дагоном? Откровенно говоря, о существовании дюгоней я просто не подозревал. Боюсь, что

о них вообще мало кто слышал. На рис. 60 можно увидеть изображение этого животного. Дюгонь немного меньше ламантина (морской коровы), и хвост у него практически такой же, как у догонского Номмо! (Считается, правда, что образ Номмо возник по аналогии с сомом, обитающим в водах Нигера, — но хвост соответствует скорее дюгонье-му.) Именно дюгоней моряки иногда принимали за русалок. Во время войны в Заливе в газетах появились

сообщения о том, что стекающая в Персидский залив нефть из взорванных скважин угрожает

популяции дюгоней. Только после этого я сообразил, что Персидский залив — это ведь побережье Древнего Шумера!




Старая гравюра, изображающая дюгоня (Halicore Dugong). Хотя дюгонь и напоминает кита, на самом деле это водное млекопитающее, относящееся к группе

«толстокожих» (другие представители этой группы — слоны и носороги). Не исключено, что название этого животного восходит к имени западносемитского бога Дагона. Интересно, что Берос писал об Оаннесе, или Дагоне, как о «слизистом» существе. Кожа дюгоня почти лишена шерстяного покрова и покрыта слоем жира. Дюгонь предпочитает мелководье, где он может питаться богатой субъаквальной растительностью. Анатомически дюгонь устроен довольно своеобразно; в частности, у него двойное сердце. Дюгони в высшей степени моногамны. Малайцы традиционно охотятся на дюгоней ради мяса и неоднократно наблюдали, как подруги убитых дюгоней следовали за лодками на большие расстояния, порой и сами становясь жертвами гарпунеров. (Не могу не вспомнить

о фантастической преданности, проявленной Исидой к своему погибшему мужу Осирису!)




Многие читатели спрашивают меня — нет ли какой-то связи между доганами, дюгонем и богом Дагоном? В точности сказать, конечно, трудно, но возможно, что главный догонский бог Амма — не кто иной, как древнеегипетский Аммон (или Амон), которому поклонялись, в частности, в оазисе Сива. Дагону поклонялись в тот же исторический период, что и Амону, хотя и в другом регионе. Так что догоны, Дагон и дюгонь действительно могут быть связаны между собой. Чего только не случалось на нашей планете в далеком прошлом!




Впрочем, самая большая популяция этих животных обитает не в Персидском заливе, а

в районе Большого Барьерного рифа. Вот отрывок из газетной заметки 1990 года о

«русалках», резвящихся в этих водах: «К сожалению, шансы на выживание этого вида не слишком велики. Продолжительность жизни дюгоня — до семидесяти лет, но самка приносит только одного детеныша раз в пять лет, причем беременность длится целый год, и еще полтора года самка кормит этого детеныша»77.




Зубы дюгоня по-настоящему интересны. Статья в журнале «Байолоджикал Консервейшн», вышедшая из печати в 1975 году, к сожалению, попала мне на глаза лишь после выхода из печати первого издания «Мистерии Сириуса». Вот что в ней сообщалось:




«Одна из особенностей дюгоня заключается в том, что его зубы либо полностью стираются от употребления, либо погружаются в челюсть, а передние резцы вообще растут внутрь челюсти. Изучив их, можно с достаточной точностью определить возраст дюгоня, хотя и здесь есть свои сложности. Д-р Митчелл изучила семьдесят пять дюгоньих зубов, насчитав разное количество костных слоев — от нуля у самого маленького экземпляра до пятидесяти семи с половиной у самого крупного. Поскольку пока остается неясным, отлагается ли ежегодно только один слой или, возможно, два, — можно лишь утверждать, что продолжительность жизни дюгоней составляет либо около

шестидесяти лет, либо немногим более тридцати»78.




Похоже, что зубы морских млекопитающих и в самом деле таят в себе немало загадок. Аналогичным образом, зубы Номмо могли служить не только для жевания, но и быть приемниками ультразвуковых сигналов, устроенными столь же своеобразно, как зубы дюгоней. Если это так, нет ничего странного в том, что наши предки уделили им такое внимание.




Еще одно водное млекопитающее, заслуживающее упоминания, — это морская выдра, животное исключительно умное и даже использующее орудия труда, причем не от случая к случаю, а достаточно регулярно. Желая расколоть раковину моллюска, морская выдра использует для этого твердые предметы. Раньше считалось, что использование орудий труда

— исключительная прерогатива человека, свидетельствующая о его интеллекте и отличающая его от прочих живых существ. Затем оказалось, что обезьяны и некоторые виды птиц время от времени прибегают к помощи палок и камней. Но оказывается, что морская выдра достаточно умна, чтобы делать это регулярно. Судя по всему, киты и дельфины — не единственные интеллектуалы моря: морская выдра вполне может составить им компанию. В общем, похоже, что разумная жизнь вовсе не обязана развиваться исключительно на суше. Вернемся, однако, к Номмо...




Расу разумных земноводных с Сириуса необходимо как-то назвать, и, на мой взгляд,

лучшим вариантом такого названия является используемый догонами термин «Наставники».

«Учитель» звучит слишком высокопарно, а «Хозяин воды» — слишком длинно. И, конечно, вряд ли разумно пользоваться эвфемизмом аннедоты, понимая его смысл. Более общим и нейтральным названием было бы, по-видимому, «сириусцы». Если нам удастся когда-либо снова установить контакт с этими существами, подобный термин, я думаю, пригодится в

«дипломатических отношениях» с ними. Их искусство, наука и техника также будут называться «сириусными». Что же касается их религии, то этот вопрос более деликатен. Если

мы назовем ее «сириус-ной религией», то это будет значить, что земляне рассматривают ее

лишь как форму инопланетного суеверия. Конечно, культура и техника (а в известной мере и наука) — явления достаточно локальные. Но наиболее общие — экзистенциальные — вопросы человеческого существования и устройства Вселенной, в которой мы все живем, потому и называются общими, что не могут быть сведены к представлениям отдельно взятых людей, народов и даже цивилизаций. Можно ли говорить о «сириусном» Боге? Что такое

«еврейский», «христианский» или «мусульманский» Бог? Никто не усомнится в том, что контакт с внеземляна-ми самым существенным образом отразится на наиболее глубоких — религиозных и философских — концепциях земной цивилизации. Но именно эти основания (или, если хотите, предрассудки) нашей духовной жизни наиболее хрупки. Шок от контакта может смести их полностью, и тогда обрушится все здание человеческой культуры. Чтобы обезопасить себя от такого развития событий, мы должны быть к нему готовы.




Вряд ли кто-то будет спорить, если я скажу, что догон-ская мифология содержит явные следы влияний христианства и древних средиземноморских религий. Жертвоприношение О Номмо очень похоже на расчленение тела Осириса: тело Номмо было разделено на двадцать две части, по числу догонских родов (бину). Исключительно важным, на мой взгляд, является

то обстоятельство, что догоны поклоняются «верховному богу Амме (имя которого, на мой взгляд, происходит от имени египетского бога Амона. — Р. Т.), творцу вселенной». Не забудем и о том бесспорном факте, что догонский Спаситель прибыл на землю с Сириуса, был здесь распят и воскрес. Считается, что различные «кланы» догонов владеют различными частями его тела.




Контакт с внеземными цивилизациями неизбежно потребует от нас отказа от узких религиозных представлений в пользу более широкой — подлинно космической — точки зрения. Мне бы хотелось привести здесь замечательные слова Мориса Артура Понсонби Вуда, бывшего епископа Норвича, произнесенные им в палате лордов:




«Я верю, что явление Христа не укладывается в земные рамки, но принадлежит всей Галактике. Сколь бы далеко ни устремились мы в нашем космическом странствии, нет такой точки во Вселенной, где Бог перестал бы о нас заботиться»79.




Мне представляется, что догоны являются потомками древнеегипетских религиозных фундаменталистов, которым пришлось бежать из страны под давлением своих противников, решивших осовременить основы египетской религии (либо спасаясь от завоевавших страну

«язычников»). В этом отношении догоны напоминают евреев, сохранивших догматы своей религии среди чуждых иудаизму народов и готовых терпеть погромы и преследования, лишь

бы не изменить вере предков. Раньше я полагал, что догоны, несмотря на наличие элементов древнеегипетской традиции в их верованиях, являются потомками минийских греков. Но не забудем, что религия догонов — монотеизм.

Научные и культурные достижения внеземных цивилизаций могут быть успешно ассимилированы земным человечеством только в том случае, если мы научимся бороться с присущими нам недостатками и предрассудками. Мы живем сейчас в эпоху расцвета религиозного экстремизма и фанатизма. Нетерпимость порой достигает совершенно фантастического уровня. Правительство талибов в Афганистане запретило музыку — но канарейки не послушались и продолжали петь. Канареек передушили.




И кое-кто еще пытается находить подобие оправдания подобному безумию! Могут ли нормальные люди этому противостоять? Фанатики всегда были склонны к преступлениям против человечности; они не колебались, совершая массовые убийства невинных людей. Ибо для любого религиозного фанатика неверующий представляет собой лишь потенциальную жертву. На протяжении всей истории земной цивилизации воинствующая нетерпимость правила свой безумный бал. Мне трудно представить себе, как в подобных условиях можем

мы рассчитывать на открытый визит инопланетян. Но предположим, они все же появятся здесь. Неужели нам не будет стыдно за всю грязь, которую космические пришельцы увидят в нашем с вами доме?




Что же касается религиозных фундаменталистов, я хочу привести здесь замечательные слова южноафриканского архиепископа Десмонда Туту:




«Сомнение представляет собой необходимое условие человеческого существования и необходимое условие прогресса. Оно лежит в основе христианства. Даже Христос на кресте испытывал мучительные сомнения». Фундаменталисты пытаются завлечь нас ложным чувством уверенности в правильности своих узких формул — но мы оставляем за собой свободу сомневаться.




К одному из первых изданий «Мистерии Сириуса» я написал предисловие, часть которого мне хочется здесь привести:




«Что произойдет, когда радиоастрономы наконец-то примут послание с Сириуса или откуда-то еще? В тот же день все большие радиотелескопы будут взяты под охрану специальными воинскими частями. Пока еще мало кто сознает, что место, где будет осуществляться контакт с внеземной цивилизацией, и в самом деле будет нуждаться в серьезной охране. Возможно, будет проще запустить радиотелескоп на околоземную орбиту или установить его на поверхности Луны, чем обеспечить ему по-настоящему надежную защиту.




Страсти наверняка выплеснутся за все поставленные ограждения. Сегодня, когда вопрос о существовании внеземной жизни рассматривается преимущественно на научных конференциях, он еще не является по-настоящему животрепещущим — но что будет завтра? Не перейдет ли эта проблема из области чисто познавательных проблем в область проблем экзистенциальных? И если под угрозой окажется само существование человечества как биологического вид а — в чем мы должны будем искать выход из положения? В устаревших концепциях, питающих ужас перед неизвестным, — или в нашем умении отвечать на вызов времени? Какими мы предстанем перед галактическим сообществом — хитрыми и пронырливыми существами, пытающимися отхватить кусок

от галактического пирога, или людьми, способными и желающими научить чему-то полезному наших соседей по Галактике?




Думать об этом после получения послания от внеземной цивилизации будет поздно — вернуться назад мы уже не сможем, как не может взрослый человек стать ребенком. Уже сегодня мы находимся в опасной близости к этому историческому моменту. Можно подобрать самые разные метафоры, чтобы охарактеризовать его, — «выход из предыстории», «новое рождение» или даже «изгнание из рая», если под «раем» подразумевать сравнительно спокойное существование на затерянной в пространстве крохотной планете. Суть дела от этого не изменится: впереди нас ожидает едва ли не самый опасный поворот на историческом пути человечества.




Не следует думать, что рассуждения о цивилизации амфибий — всего лишь праздные домыслы и нам достаточно сидеть и ждать, пока снова не приземлится корабль пришельцев. Если шансы на такой контакт достаточно велики (а это, по-видимому, все же так), необходимо представлять себе, с кем мы встретимся — хотя бы для того, чтобы не слишком удивиться их внешнему виду. Карл Саган был абсолютно прав, говоря, что «такие

древние предания, как легенда об Оаннесе... заслуживают... глубокого анализа»80. Подобный анализ должен проводиться в крупных научно-исследовательских институтах, под эгидой

правительств ведущих мировых держав, в рамках серьезных государственных программ. Ресурсы государств щедро расходуются на такие цели, как защита от возможного ядерного или химического нападения; не менее важно заранее предусмотреть защиту от отрицательных последствий неожиданного контакта с внеземной цивилизацией.

Независимо от того, насколько осторожно осуществит она этот контакт, мы должны

быть к нему готовы. Осмелюсь предположить, что уже сегодня за нами наблюдают жители системы Сириуса, ожидая, когда же земляне достигнут такого уровня развития, при котором прямой контакт станет безопасным для обеих сторон. Иными словами, осуществление контакта с ВЦ зависит прежде всего от нас самих.




Любопытно, какова будет реакция сириусцев, когда (лет через десять после выхода из печати этой книги — быстрее света никакие сигналы достичь Сириуса не могут) они получат сообщение от своего кибернетического зонда, ведущего наблюдения за Землей, что

в одной из перехваченных телепередач упоминается книга, в которой идет речь о разумных




земноводных из системы Сириуса? Не воспримут ли они это как своеобразный намек — пора? Если то, о чем я здесь пишу, истинно, то не запустил ли я тем самым некий космический механизм, ведущий к восстановлению контакта между нами?




* * *




Надеюсь, кстати говоря, что идея о возможности существования разумных земноводных не покажется абсурдной серьезным ученым. Роджер Мак-Гоуэн и Фредерик Ордуэй еще в 1966 году писали в своей книге «Разумная жизнь во Вселенной»:




«Об универсальных физических характеристиках жизни известно не так уж много.

<...> Живые организмы, особенно их более развитые формы, обычно невелики по размерам и высокомобильны. <...> Человек, будучи наземным животным, склонен представлять и всех прочих носителей; разума в том же самом облике, забывая, что разнообразие жизни в океане не меньше, чем на суше. Существенно также, что и сама жизнь возникла, по- видимому, в океане. Водная среда представляет самые широкие возможности для межвидовой конкуренции, которая и является двигателем эволюции.




Кроме того, живые существа, обитающие в океане, могут заметно превышать наземных животных по своим размерам. Большие же объемы мозга предполагают и больший потенциал разума.




Учитывая все эти обстоятельства, трудно удержаться от предположения, что на внесолнечных планетах жизнь существует в основном в океанах. <...> Плавники, идеальные

для плавания, плохо приспособлены для изготовления орудий — что, по-видимому, затрудняет развитие разума. Однако некоторые виды морской фауны обладают конечностями, вполне подходящими для орудийных манипуляций. Тот же осьминог, вероятно, мог бы в процессе эволюции развить подобные способности. <...> Однако разумность китов и дельфинов заставляет задуматься — а действительно ли необходимы конечности, способные владеть орудиями труда, для возникновения общества? И это делает трудноразрешимым вопрос о том, предпочитает ли внеземная разумная жизнь море или сушу. <...> Можно заключить, что разумные существа иных миров не будут слишком, отличаться по своему облику от человека. Минимальный их рост может составлять примерно половину среднего человеческого роста, а максимальный — превышать его в несколько раз. В большинстве случаев у этих существ будут две ноги и две руки с ладонями

и пальцами. Возможны, впрочем, и «кентавроподобные» виды — с четырьмя ногами и двумя руками, а также слоноподобные — с четырьмя ногами и одной рукой или хоботом. Еще один допустимый вариант — морские животные, имеющие, наряду с плавниками, также

две короткие руки с перепонками между пальцами»81.




В заключение я хотел бы сделать еще одно, достаточно важное замечание. Предположим, что сказанное в этой книге отвечает реальности. Согласимся со всеми нашими допущениями — в частности, и с тем, что в системе Сириуса действительно существует высокоразвитая цивилизация. В таком случае за нами, конечно, наблюдают и точно знают, на каком уровне развития мы сейчас находимся. Они принимают наши радио- и телепередачи. Они знают, что человек уже побывал на Луне. Предположим, что они желают нам только добра. Предположим также, что однажды они захотят вступить с нами в контакт

— когда решат, что мы к этому уже готовы, или же когда мы сами изучим систему Сириуса и найдем доказательства их существования.




Сделаем все перечисленные допущения — но, когда наступит этот день (или когда какая-то другая ВЦ даст нам о себе знать), мы должны будем помнить об одной важной вещи

— а именно о том, что, при всех достижениях их цивилизация, они — не более чем смертные




существа, живущие в загадочной (и для них тоже!) Вселенной. Ответов на все вопросы не знает (и не может знать) никакая отдельно взятая цивилизация, сколь бы высокого уровня развития она ни достигла. Вполне возможно, что мы знаем что-то, что неизвестно им, и обладаем какими-то способностями, для них невероятными. В нас наверняка есть нечто, делающее земную цивилизацию ценной и уникальной, даже независимо от того уровня развития, на котором она в данный момент находится. Не следует видеть в себе объект для космической благотворительности. Мы — люди, и, несмотря на все наши ошибки, в нас есть многое, что заслуживает уважения. В нашей истории появлялись — и еще появятся — действительно выдающиеся личности. Независимо от того, какая реальность лежит за вратами смерти — небытие, новое воплощение, рай и ад или что-то совсем неведомое, — наш род продолжает существовать. Рождаются новые люди, и среди них — по-настоящему великие. Мы в состоянии отвечать на вызовы судьбы и истории, демонстрируя храбрость и поразительное присутствие духа. Перед любой космической цивилизацией расстилается океан неведомого. Не забудем о великом принципе иерархии и о том, что каждое новое открытие расширяет и область непознанного. Даже если кому-то удастся нас подчинить, найдутся другие — кто нас освободит. Вселенная конечна, но безгранична. В одной только нашей Галактике существует, по всей вероятности, от десяти до ста миллионов обитаемых миров. Всегда найдутся цивилизации, с которыми нам только предстоит вступить в контакт. Перед нами — пещера Али-Бабы размерами с целую Вселенную!

СУДАНСКАЯ СИСТЕМА СИРИУСА


М . Триоль , Ж. Дитерлен




Примечание Р. Темпла: Эта статья переведена и публикуется без каких-либо сокращений. Она была написана для профессиональных антропологов и этнографов и предназначена для читателя, который заинтересуется темой в достаточной мере, чтобы обратиться к первоисточникам. Ее информация носит, таким образом, «факультативный» характер, и читатель, желающий просто следовать ходу рассуждений автора книги, спокойно может ее пропустить.


От переводчика: Статья «Суданская система Сириуса», английский перевод которой опубликован в книге Р. Темпла, для русского издания этой книги была переведена с французского оригинала и сверена с английским переводом.





Введение


Знания о системе Сириуса, изложенные в этой статье, получены от четырех суданских народов: догонов в Бандиа-гара, бамбара и бозо в Сегу1 и миньянка в Кутиала.


Среди догонов, у которых в период с 1946 по 1950 г. проводилось главное исследование, основными информаторами были: Иннекузу Доло, женщина 65—70 лет, аммай-ана («жрица Аммы») и предсказательница, живущая в округе Дозиу-Орей Нижнего Огола Верхней Санги;


Онгнонлу Доло, 60—65 лет, патриарх деревни Го, недавно основанной частью племени ару на юго-западе Нижнего Огола. Язык: санга;


Йебене, 50 лет, жрец Бину Йебене Верхнего Огола, живущий в Бара (Верхняя Санга);


Манда, 45 лет, жрец Бину Манда, живущий в Орозонго в Вазуба. Племя: дион. Язык:

вазуба.


Систему в целом описал Онгнонлу; другие информаторы существенно дополнили его сведения. Хотя Онгнонлу и не отвечал за составление календаря Сиги, он был знаком с его принципами и мог получать дополнительную информацию от ару в Йуго Догору и от управляющего верховного вождя ару в Ару-близ-Иби2. Онгнонлу является патриархом семьи, из которой на следующем празднике изберут нового носителя этого титула.


Сведения, которые сообщил Онгнонлу, дают лишь начальное — или, пользуясь выражением бамбара, «поверхностное» — представление об этой исключительно тайной области знания, и это обстоятельство следует учитывать. Непосвященные видят самую яркую звезду неба —- Сириус — и полагают, что именно эта звезда играет главную роль в вычислениях Сиги. Аналогичным образом, законы системы Сириуса, открываемые на первом этапе посвящения, в чем-то намеренно упрощены, а в чем-то — усложнены, чтобы отвлечь внимание от еще более тайных построений.


Необходимо, таким образом, понимать, что описанная здесь система — это лишь один

из этапов посвящения людей, которые занимают высокое положение, но не несут прямой ответственности за вычисления, связанные с этой частью неба.


Собранные нами сведения не позволили выдвинуть какой-либо гипотезы об их происхождении. Мы также не проводили специальных исследований в этом направлении. Эти сведения были просто скомпонованы таким образом, чтобы объединить сообщения четырех основных информаторов. Вопрос о том, как люди, не располагавшие никакими оптическими инструментами, смогли узнать о движении практически невидимых звезд и определить некоторые их характеристики, не только не был решен, но даже не ставился. При данных обстоятельствах более уместно представить на рассмотрение сами исходные документы.





Определение момента Сига


Каждые 60 лет3 догоны проводят церемонию Сиги. Ее целью является обновление мира, и она была подробно описана ими, начиная с 1931 года4.


Начав это исследование, мы столкнулись с вопросом, какой метод используется для вычисления периода, разделяющего две церемонии Сиги.


Согласно бытующему мнению, восходящему к мифу о творении, в год, предшествующий церемонии, разлом в скале Йуго, расположенной в центре деревни Йуго- Дого-ру5, загорается красным светом. В этом разломе находятся различные алтари, в частности бюсты андумбулу (имя, данное людям маленького роста, которые когда-то жили в скалах) и наскальные изображения, именуемые амма бара, «бог помогает», к которым мы

вернемся ниже.


Кроме того, еще до появления этого свечения место, расположенное за пределами деревни, покрывается продолговатыми тыквами, которые никто не сеял.


Когда эти знаки замечены, осуществляется на первый взгляд простая процедура, причем только обитателями Йу-го-Догору, принадлежащими к племени ару6: совет виднейших жителей деревни определяет интервал, основываясь на подсчете тридцати попоек, состоявшихся за истекшее время. На этих пиршествах, раз в два года, пьется пиво, изготовляемое из проса; и старейший из членов совета отмечает каждое пиршество

раковиной каури.


Пиршества длятся около месяца перед первыми дождями, иногда в мае или июне, под навесом, установленным к северу от деревни7. Но это правило чисто теоретическое: между последним Сиги, состоявшимся в начале столетия, и 1931 годом8 было только одно пиршество, в середине этого периода; тем не менее каури были сосчитаны и собраны в кучу, представляющую первые тридцать лет. С 1931 года пиршества устраивались каждые два года. Когда вторая куча из пятнадцати каури будет собрана, состоится второй Сиги двадцатого столетия9.


По словам жреца Манда, момент Сиги определяется с помощью двух фигур, которые рисуются просяной кашей над дверью святилища Бину и представляют бога Амму и его сына Номмо, Руководителя нового мира10. Первая фигура состоит из вертикального овала — мирового яйца — и его большой оси. Это Амма в изначальной темноте.


В правой половине каждый год отмечается точкой, в последовательности снизу вверх.

В конце седьмого года снаружи рисуется нечто вроде трезубца, продолжающего последовательность точек То же самое делают затем на левой стороне, в последовательности сверху вниз. Таким образом отсчитываются четырнадцать лет: семь парных лет, в течение которых был сотворен мир, плюс единица, символизирующая целое11. Фигура схематически изображает последний жест бога, поднявшего одну руку и опустившего другую, тем самым

показывая, что небо и земля созданы.


Это изображение повторяется четыре раза, благодаря чему становится возможным подсчет периода в 60 лет; оно сопровождается фигурой Руководителя12, составленной из двух вертикально расположенных ног, поддерживающих голову на длинной шее. В течение первых тридцати лет, отмечаемых двумя овалами, у фигуры есть только правая нога. В течение второго тридцатилетнего периода левую ногу удлиняют таким образом, что к

моменту наступления Сиги она имеет ту же длину, что и правая. Именно намекая на эту фигуру, говорят, что Сиги «становится на ноги» в течение этого последнего периода.




Подсчет церемоний Сиги


Когда наступает время для проведения Сиги, старейшины, собравшись под навесом тана тоно, красной охрой рисуют на скале (фиг. I) маску канага13, которая представляет бога Амму. Углубление, сделанное в грунте ниже рисунка, символизирует Сиги и, тем самым, Амму в мировом яйце. На самом деле эти два знака должны «читаться» в обратном порядке: Амма, во мраке мирового яйца (углубление), являет себя людям (красное изображение) в

своей творящей позе (маска изображает заключительный жест бога, демонстрирующего вселенную)14.


Углубление также интерпретируется как лунка для семян. С этой точки зрения их упорядочивают сериями по три лунки, которые обозначают три Сиги и помещаются под знаками трех зерен, по имени которых они названы. Так, Сиги в начале нашего века назывался эмме сиги, «Сиги сорго»; следующий будет называться йу сиги, «просяной Сиги»;

а следующий за ним — ну сиги, «фасолевый Сиги».


Таким образом, теоретически можно было бы фиксировать церемонии Сиги, используя этот простой метод. На практике же углубления сглаживаются, а изображения чаще всего подновляют, вместо того чтобы воспроизводить и формировать таким образом серию для подсчета. Но есть другая фигура, рисуемая на фасаде святилищ и содержащая более точные сведения; она именуется сиги лугу, «вычисление Сиги», и состоит из треугольников, окрашенных попеременно в черный, красный и белый цвета, причем каждый цвет


соответствует какому-либо зерну: первый — просу, второй — фасоли и третий — сорго (фиг.

II). Эта последовательность может читаться двумя способами:


либо с использованием только одного указателя (например, левого); в таком случае каждый треугольник эквивалентен двадцати годам, а тот, на который выпадает Сиги, переносится в следующую серию;


либо с использованием всей фигуры и отсчетом каждого треугольника, независимо от

его положения (правая колонка на фиг. II); здесь треугольник, на который приходится Сиги,

учитывается дважды.


Более надежным свидетельством празднования Сиги служит большая деревянная маска, изготовление которой — одна из основных целей церемонии. Эта маска — обычно значительных размеров15 — используется редко и хранится в каком-либо укрытии или тайнике в скалах, вместе с теми масками, которые были вырезаны во время предыдущих церемоний. Благодаря заботе, с которой обращаются с этими масками, — ибо в каком-то смысле они являются архивами деревни, — можно встретить серию из трех или четырех масок, самые старые из которых относятся соответственно ко времени около 1780 и 1720 гг.16 В исключительных случаях, когда укрытие хорошо выбрано и при постоянном надзоре, серии могут быть еще большими; так, в Иби в 1931 г. насчитывалось девять шестов, которым, судя по всему, предшествовали еще три. От последних сохранились груды пыли и

несколько фрагментов, для которых в конце укрытия были выделены специальные места, прекрасно защищенные от сырости, насекомых и животных. Самые старые из этих девяти шестов, демонстрирующих всю гамму изменений, происходящих с течением времени17, датируются, таким образом, началом пятнадцатого столетия; а если принять в расчет три других, остатки самого раннего относятся к первой половине тринадцатого столетия18.


Нелегко встретить более древние материальные свидетельства, чем остатки этих шестов в Иби. Но есть еще один объект, существующий в единственном экземпляре, который изготавливается во время церемоний Сиги и также может быть использован для подсчета. В преддверии празднества каждый местный Огон, так же как и высший Огон из Ару, приказывает сплести из баобабовых волокон емкость для закваски. Эта емкость используется в приготовлении первого ритуального пива, которое распределяется в небольших количествах среди всех семей. Затем его добавляют в напитки, и таким образом гарантируется однородность пива, выпиваемого общиной. Помимо этого, все другие подобные емкости связываются, посредством соприкосновения, с главной, которая исключительно велика: ее центральная часть имеет диаметр в 40 см, а четыре «помпона» имеют размер обычного объекта. В результате она может поместиться только в очень большие кувшины.


Эти плетеные емкости хранятся в доме Огона, где они висят на одной перекладине, образуя, таким образом, устойчивую последовательность. Онгнонлу видел шесть или семь таких емкостей в официальной резиденции Огона района Санга; последний, один из старейших людей Страны догонов, утверждает, что его прадед видел восемь других, предшествовавших самому старому объекту в этой серии19. Если общее количество больших

емкостей для закваски, сделанных в районе Санга, равно четырнадцати, это значит, что первая из них — которая вряд ли была сплетена для первой церемонии, состоявшейся в этом районе, — относится к двенадцатому столетию, при условии, что период между двумя Сиги

и ранее составлял 60 лет.


Онгнонлу также насчитал восемь подобных емкостей в доме верховного Огона ару, в Ару-близ-Иби. Он, однако, добавляет, что число их «должно бы» составлять 24, хотя и не может объяснить, имеется ли в виду некая идеальная серия, или же емкостей и в самом деле было 24, но часть из них не сохранилась20.


Описанные выше приемы для фиксации праздников Сиги и для вычисления интервалов между ними просты и хорошо запоминаются. Для посвященных они заменяют иные, более сложные навыки и знания, связанные с системой Сириуса. Догонское название этой звезды

— Сиги mono, звезда Сиги21, или Йазиги толо, звезда Йазиги22, — убедительно свидетельствует о ее тесной связи с этой церемонией обновления мира, отмечающейся раз в

60 лет.


Не Сириус, однако, является основанием этой системы: он — только один из центров орбиты маленькой звезды Дигитария, По толо23, или звезды Йуругу24, Йуругу толо, которая играет главную роль и на которой поэтому концентрируется все внимание мужчин- посвященных.


Эта система небесных тел столь важна, что, в отличие от систем, находящихся в других частях неба, она не принадлежит никакой отдельной группе людей. Племена оно и доммо управляют звездами, первое — включая восходящую Венеру, последнее — включая Щит Ориона. Солнце должно бы принадлежать самому сильному племени, ару; но во избежание эксцессов ару передали солнце племени дион, которое не столь влиятельно, и сохранили за собой луну. Что же касается звезды Дигитария и системы, к которой она принадлежит, то они представляют собой общее достояние всех людей.





Орбит а Дигитарии


Орбита, описываемая звездой Дигитария вокруг Сириуса, перпендикулярна к горизонту, и на эту позицию намекает одна из песен, обычно исполняемых в церемониях с использованием масок:


лаба озу по озуга по йа.

(Дорога маски (есть) прямая (вертикаль) эта дорога идет прямо.)

Но если принять во внимание известную посвященным игру слов между по25 «прямой»

и по «Дигитария» — перевод становится следующим:


Дорога маски (есть звезда) Дигитария,

эта дорога идет (подобно) Дигитарии.


Рисунок, сделанный просяной кашей (фиг. III) в комнате с помостом в доме Огона ару, выражает идею этой траектории, которая нарисована горизонтально: овал (продольный размер которого составляет около 100 см) содержит в своей левой части маленький кружок, Сириус (S), над которым другой круг (DP) с точкой в центре показывает Дигитарию в ее ближайшей к Сириусу позиции. На другом конце овала небольшая группа точек (DL) представляет звезду, когда она находится дальше всего от Сириуса.


Когда Дигитария близка к Сириусу, она становится ярче; когда она максимально далека

от Сириуса, Дигитария начинает мерцать, так что наблюдателю кажется, что там находятся несколько звезд26.



Эта траектория символизирует эксцизию и обрезание — операцию,

которая

представлена ближайшим и самым далеким прохождением Дигитарии около Сириуса. Левая часть овала — это крайняя плоть (или клитор), правая часть — это нож (фиг. IV).


Эта символика присутствует также в изображении, используемом для других ритуалов27 (фиг. V). Горизонтальная фигура опирается на вертикальную ось, которая соединяет между собой два круга: S (Сириус) и D (Дигитария). Центром горизонтальной фигуры является круг Т, который представляет траеторию Дигитарии. Линия Е — это половой член, крючок В — крайняя плоть. Две прямые, отходящие от окружности,

воспроизводят две части траектории (ср. фиг. IV): А — нож, В — крайнюю плоть. Таким образом, система Сириуса ассоциируется с ритуалом обновления людей и соответственно —

в согласии со складом ума африканцев — с церемониями, отмечающими обновление мира.


Период орбиты умножают на два, получая сто лет28, так как праздники Сиги объединяются в пары «близнецов»; тем самым подчеркивается основной принцип близнеч- ности29. Поэтому траектория называется муну, от корня мони — «воссоединять», от которого произошло слово му-но, являющееся титулом сановника, отметившего (соединившего) два Сиги.



Согласно догонской мифологии, перед открытием Дигитарии верховный вождь был принесен в жертву в конце седьмого года его правления (седьмой урожай). Это единственное известное в данном случае вычисление; год как единица времени тогда еще не был установлен. Чтобы возродить жертву, ее духовные и материальные принципы были переданы Дигитарии — чье существование было известно, но чьи характеристики не были еще открыты человеку, так как звезда оставалась невидимой.


Это правило сохранялось в течение 49 лет, для первых семи вождей, которые таким образом питали звезду и давали ей возможность периодически обновлять мир. Но, открыв звезду, восьмой вождь решил избежать судьбы своих предшественников: с помощью сына он симулировал смерть, заснул на несколько месяцев и вновь появился перед вождем, который наследовал ему. Восьмой вождь объявил, что он был у Дигитарии, узнал ее секреты и что теперь и в будущем каждый Огон будет править 60 лет — период, который позже стал

отделять один Сиги от другого30. Вернувшись к должности, он поднял уровень неба, которое

до этого было так близко к земле, что его можно было коснуться31, и полностью изменил методы счета и измерения времени.


До этой реформы церемонии обновления мира проводились каждый седьмой урожай32; Огон положил в основание вычислений пятидневную неделю, сохраняющуюся по настоящее время, и период из пяти урожаев. А поскольку он был восьмым по счету, то отсчитал восемь таких периодов, другими словами — сорок лет, и число 40 стало основанием вычислений: месяц состоял из сорока дней, год — из сорока недель (по пять дней каждая). Но Огон жил

60 лет, и это число было интерпретировано как сумма сорока (основание счета) и двадцати

(20 пальцев на руках и ногах, символизирующие человека — то есть, прежде всего, вождя).

Так 60 стало основанием для вычислений33, и с помощью этого числа установили период,

разделяющий два Сиги. Хотя период обращения Дигитарии составляет приблизительно 50 лет, что соответствует первым семи правлениям по семь лет, он тем не менее определяет срок в 60 лет, которые разделяют две церемонии34.


Двигаясь в пространстве, Дигитария также вращается с периодом в один год, и в честь этого вращения проводится ритуал бадо. В этом случае она выбрасывает из своих трех спиральных витков существа и вещи, которые там содержатся. Этот день называется бадиу

— «угрюмый отец», т.к. он отмечен общим движением мира, которое приводит людей в замешательство и ставит их в неустойчивые отношения с самими собой и с другими людьми.


Происхождение и характеристики звезды Дигитария



Восьмой Огон рассказал своему народу о характеристиках этой звезды и всей системы

Сириуса.


Сириус кажется глазу красным, Дигитария же — белая звезда. Она лежит в основании вещей. «Бог сотворил Диги-тарию раньше всех прочих звезд»35. Это — бесконечно маленькое «яйцо мира», адуно тал, в своем развитии давшее рождение всему, что существует, видимому и невидимому36. В ней содержатся три из четырех основных элементов: воздух, огонь и вода. Элемент земля заменен металлом37. Вначале существовало только семя Digitaria exilisi8, по, эвфемистически именуемое кизеузи, «маленькая вещь»39. Оно состояло из центрального ядра, выбрасывавшего другие семена в коническом спиральном движении (фиг. VI). Первые семь семян или ростков графически представлены семью линиями возрастающей длины, внутри овальной оболочки, символизирующей яйцо мира.


Вся работа Дигитарии изображена на рисунке, различные части которого выполняются

в следующем порядке40. Из овала появляется вертикальная линия — первый росток, выходящий из оболочки. Затем его пересекает второй росток, образуя вместе с первым четыре основных направления. Прямота этих двух сегментов символизирует сохраняемость вещей, их способность оставаться в одном и том же состоянии. Наконец последний, третий

росток занимает место первого, придавая ему форму овала, открытого в нижней части, и

окружает основание вертикального сегмента. Кривая форма, как противоположная прямой, предполагает трансформацию и прогресс вещей. Полученный образ носит название «жизнь мира». Это существо сотворенное и творящее, микрокосм, воплощающий в себе вселенную.


В своем качестве тяжелого эмбриона мира Дигитария представлется в Вазуба либо в виде точки, либо в виде оболочки, окруженной десятью точками (восемь Номмо-пред-ков и первоначальная пара Номмо). Постоянное движение Дигитарии производит существ, чьи души возникают в интервалах между точками и направляются к звезде Сорго41, которая, в свою очередь, посылает их к Номмо. Это движение имитируется ромбом, который

разбрасывает творение Йуругу в пространстве. Шесть фигур располагаются вокруг круга,

как бы выбрасываемые из него (фиг. VII)42:


— двухзубцовая вилка: деревья;


— черенок с четырьмя наклонными линиями: маленькое просо;


— четыре точки, расположенные в виде трапеции: корова, чья голова обозначена короткой линией43;


— четыре расходящиеся линии, начинающиеся от основания изогнутого черенка:

домашние животные;


— четыре точки и линия: дикие животные;


— прямая с четырьмя точками, попарно расположенными около нее: растения и их листва44.


Процесс творения символизируется также корзиной для процеживания жидкостей, сделанной из соломы и именуемой нун горо, «фасолевый колпак». Остов этой корзины имеет форму спирали, идущей снизу45. Витки спирали поддерживают сеть двойных радиусов46. Спираль символизирует первоначальное вихревое движение мира; радиусы обозначают внутреннюю вибрацию вещей.


Изначально, таким образом, Дигитария есть материализованное творящее движение. Оно породило исключительно тяжелую субстанцию, которая вышла за пределы ограниченного пространства, представленного описанной выше корзиной47. Эта масса напоминала ступку, по размерам в два раза превышающую ту, которая обычно используется женщинами48. По версии, которую излагают мужчинам, эта ступка имеет три отделения: в первом содержатся существа, живущие в воде, во втором — живущие на земле, в третьем — живущие в воздухе. Действительно, звезда изображается в виде овала, из которого выходит спираль с тремя витками (три отделения).


По версии же, которую излагают женщинам, отделений четыре, и они содержат зерна, металл, растения и воду. Каждое отделение в свою очередь состоит еще из двадцати отделений; все они вместе содержат 80 основных элементов.


Эта звезда — резервуар и источник всего: «Она — амбар для всех вещей мира»50. Содержимое звезды-хранилища выбрасывается центробежной силой, в форме бесконечно малых частиц, сравнимых с семенами Digitaria exilis, и быстро развивающихся: «Вещь, которая идет, [которая] выходит из [звезды] каждый день увеличивается на саму себя»51. Другими словами, то, что выходит из этой звезды, каждый день возрастает в объеме в два

раза.


Из-за этой роли звезда, считающаяся самой маленькой, является и самым тяжелым небесным телом: «Дигитария — самая маленькая из всех вещей. Она — самая тяжелая звезда»52. Она состоит из металла сагала5Ъ, который немного более блестящ, чем железо, и столь тяжел, «что все земные существа, объединившись, не могут ее поднять». В


действительности вес звезды равен весу 480 ослиных нош54 (около 38 000 кг), или весу всех семян, или же весу всего железа на земле", хотя в теории она имеет размер растянутой бычьей шкуры или ступки.


Местоп о л ожен ие Дигитарии


Орбита Дигитарии расположена в центре мира, «Дигитария — это ось всего мира»56, и, если бы не ее движение, другие звезды не могли бы удержаться на своих местах. Это значит, что Дигитария управляет положением небесных тел, в частности — положением Сириуса, самой непокорной из звезд. Дигитария отделяет его от других звезд, окружая своей траекторией.


Дру г ие зв е з д ы в систем е С ириуса


Но Дигитария — не единственный спутник Сириуса: звезда Эмте-йа, Женское Сорго, больше ее, в четыре раза легче и движется в том же направлении по более протяженной траектории, проходя ее за то же время (50 лет). Их взаимное расположение таково, что угол между их радиусами является прямым. Позиции этой звезды определяют различные праздники в Йуго Догору. В звезде Женское Сорго хранятся женские души всех живущих и будущих существ57.


Это единственная звезда, лучи которой тождественны солнечным лучам, ибо она является «солнцем женщин», ниан наи, или «маленьким солнцем», наи даги. Ее сопровождает спутник, именуемый «звезда Женщин», Ниан толо, или Козий Пастух, enegirin (буквально: вожак коз), термин, являющийся игрой слов emme girin (буквально: вожак сорго). Судя по этому названию, спутник должен быть руководителем звезды Женское Сорго, но на самом деле последняя важнее. Кроме того, есть некоторая путаница с яркой звездой Козий Пастух, которая знакома каждому.


Звезда Женщин изображается в виде креста58 — это динамический знак, говорящий о движении всей системы Сириуса (фиг. VIII).



Женское Сорго изображается посредством трех точек (мужского символа власти), окруженных семью точками. Последние представляют женскую и мужскую души: 4 — женщина, 3. — мужчина (фиг. IX).




Взятая в целом, система Женского Сорго изображается в виде окружности, содержащей крест (четыре главных направления), в центре которого расположено круглое пятно (сама звезда) и который служит хранилищем мужских и женских душ всех существ. Эта фигура, именуемая «рисунок Женского Сорго», Эмме йа тону, занимает один из центров эллипса, именуемого «рисунок людей», анам тону. Последний состоит из сплошной линии, которая называется «дорога козьего пастуха», и из двух пунктирных линий, внешняя из которых —

это дорога мужских душ, а внутренняя — дорога женских душ (фиг. X).


Система Сириус-Дигитария-Сорго представлена «рисунком Сиги», сиги тону, состоящим из овала (мир), один из центров которого занимает Сириус. На двух концентрических окружностях, нарисованных вокруг Сириуса, отмечены две чередующиеся позиции Дигитарии во время Сиги и позиции Женского Сорго в тот же момент.


Система Сириуса как целое рисуется в Санга различными способами, в частности при церемонии бадо. На фасаде резиденции великого Огона ару и внутри официальных зданий, предназначенных для Огонов племени дион, движение этих звезд представлено «рисунком хозяина звезды Сапожника», диан толо бана тону (фиг. XI). Это изображение состоит из вертикальной оси с выпуклостью S, расположенной на 2/3 ее высоты (Сириус). Нижняя часть оси сломана и выступает влево под прямым углом, указывая направление движения звезды Сапожника (С). Вверху ось завершается полуовалом; точка соединения (D) символизирует Дигитарию, а правая часть полуовала (F) — направление ее движения. Одновременно эта часть полуовала представляет звезду Женщин, а левая часть — Женское Сорго (Е). То обстоятельство, что участок SC длиннее участка SD, напоминает о том, что Сапожник (С) дальше, чем Сириус, от других звезд и вращается в противоположном направлении.





Во время той же церемонии бадо самая старая женщина семьи создает у входа в дом

«рисунок мира женщин», ниан адуно тону59, или «рисунок верха и низа мира», аду-но дале донуле тону (фиг. XII).



Она состоит из овала — яйца мира, содержащего девять знаков:


Da — Дигитария. Открытая кривая справа означает, что звезда приняла все субстанции

и вещества, помещенные в нее Творцом.


Db — Дигитария в своей второй позиции. Открытый снизу овал означает выход материи, которая распространяется по миру, А и В также обозначают крайние позиции Дигитарии по отношению к Сириусу.


Е — звезда Женское Сорго, двойник Дигитарии. Поскольку она является «солнцем женщин», она помещена в центр яйца, как Солнце в центр Солнечной системы. Рядом с овалом нарисованы четыре маленькие вертикальные линии, символизирующие лучи, которые испускает эта звезда.


S — Сириус, «звезда Сиги» или «звезда Йазиги». Размещенный таким образом знак выражает связь между Сириусом и двумя звездами, описанными выше. Его форма напоминает букву X, прямая часть которой — муравей, кей, — пересекает кривую. Нижний участок последней — это Йазиги, а верхний — часть органа, который удаляется при экс- цизии. Хотя муравей здесь и женского пола, он изображен прямой линией, как если бы это был мужчина. Это означает его доминирование над женственностью искалеченной им Йазиги.


R — Йуругу. Крючок, состоящий из дуги и прямой линии, означает, что вначале Йуругу двигался по кривой, огибающей небо; не достигнув цели, он спустился вертикально, как это показано правым сегментом, который представляет собой также кусок украденной

плаценты60.


Действительно, Дигитария как яйцо мира (см. выше) разделилась на две двойные плаценты, каждая из которых должна была дать рождение паре Номмо-Руководителей. Случилось, однако, так, что из одной из этих плацент преждевременно появилось


единственное существо мужского пола. Чтобы найти своего близнеца, это существо оторвало кусок своей плаценты, который стал Землей. Это вмешательство нарушило порядок творения. Нарушитель был превращен в животное — Бледного Лиса, йуругу61, и передал свою нечистоту Земле, которая от этого стала сухой и бесплодной. Чтобы исправить положение дел, пришлось принести в жертву одного из Номмо-Руководителей, который

вышел из другой плаценты, и отправить его близнеца на Землю с оплодотворяющим и очищающим дождем62.


Судьба Йуругу — преследовать своего женского близнеца до скончания времен; этот близнец одновременно является его женской душой. На мифическом уровне Дигитария рассматривается, таким образом, как Йуругу, неустанно вращающийся вокруг Сириуса, другими словами — вокруг Йазиги, но никогда не достигающий ее.


N — фигура Номмо, состоящая из вертикального сегмента — собственно Номмо, — на который, чуть ниже его верхнего конца, опирается линия, разделенная на три неравные части. Первая часть — это хранилище будущих женских душ; вторая — хранилище душ мертвых; третья — хранилище душ живых.


Fa — звезда Женщин, Ниан толо. Маленькая спираль напоминает о том, что это —

спутник Женского Сорго.


Fb — «знак женщин», ниан тону. Он состоит из наклонной черты, обозначающей мужчину и перерезанной линией, которая заканчивается выпуклой кривой, обозначающей женщину. Этот знак символизирует контакт между полами03. Стержень выпрямился от изумления при виде творения, которое началось с женщин.


Fc — Половые органы женщины изображены в виде овала, открытого в нижней части

— это матка-мир, готовая к зачатию и отверстая вниз для распространения семян.

Спутники планет , планеты иных солнц , движение космических тел — как

их описывал философ:


«...В каждой планетной сфере есть невидимые звезды, движущиеся вместе с их сферами...» Так считал последователь Платона Прокл в 438 г. нашей эры.


Хотя Прокл был одним из величайших философов Древнего мира, сегодня его имя известно только специалистам по истории философии. Он родился в 410, а умер в 485 г. н.э. Главное творение Прокл а — «Начала теологии»1 — не имеет прямого отношения к обсуждаемой нами теме. Но чтобы по-настоящему оценить масштаб его дарования, желательно ознакомиться и с этим, и с другими трудами философа — «Комментариями к Евклиду»2, «Комментариями к «Алкивиаду I» Платона»3 и «Комментариями к «Пармениду» Платона»4.


Большинство работ Прокла было переведено на английский язык Томасом Тейлором в конце восемнадцатого — начале девятнадцатого столетия и сохранилось лишь в немногих библиотечных собраниях. Даже в Библиотеке Британского музея есть отнюдь не все книги Тейлора.


Думаю, что мнение Тейлора о Прокле представляет для нас некоторый интерес. Кстати говоря, именно Тейлор впервые перевел на английский язык все произведения Платона. Это был, безусловно, научный подвиг — но перевод сочинений Прокла потребовал от Тейлора еще больших усилий и напряженной работы. Итак, вот что он писал:


«Для почитателей древнегреческой философии произведения Прокла — независимо от степени их сохранности — обладают непреходящей ценностью. Это был человек, по разнообразию своих талантов, богатству языка, величию развивавшихся им идей и умению переложить туманные теории древних на строгий язык логики непревзойденный среди последователей Платона».


Многие специалисты по классической древности склонны полагать, что лишь Золотой

век греческой философии представляет для нас сегодня какой-то интерес. Действительно,

кто не знает имен Сократа, Платона, Аристотеля, Еврипида, Софокла, Эсхила, Демосфена, а

из историков — Геродота, Фукидида и Ксенофонта. Это блестящее созвездие буквально затмевает тех, кто творил до или после них, словно вне классического периода своей истории Греция не внесла никакого серьезного вклада в культуру человечества. Многие ученые намеренно принижают все, лежащее за пределами Золотого века (V—IV вв. до н.э.). Но ведь

та же платоновская Академия существовала в Афинах на протяжении девяти веков! Джордж

Сартон писал в своей монографии «История науки»:


«К тому моменту, когда [император] Юстиниан распорядился закрыть Академию, она могла бы отметить свою 916-ю годовщину. <..> Разумеется, с течением времени Академия менялась; платоновской обычно именуют лишь Древнюю Академию, существовавшую с 385 г. до примерно 265 г. до н.э. Но никакая организация не может оставаться неизменной на протяжении веков. Учитывая это обстоятельство, мы можем утверждать, что — да, афинская Академия, основанная Платоном, просуществовала свыше девяти столетий»5.


Для сравнения скажу: между возникновением и запрещением платоновской Академии прошло столько же времени, сколько отделяет нас сегодня от закладки Вестминстерского аббатства или от норманнского вторжения в Англию. (А ведь даже после указа Юстиниана


Академия продолжала существовать, так сказать, «в изгнании» — в Персии и других странах.) История афинской Академии вполне соизмерима с постнорманнской историей Британии.


Платоновская же традиция в широком смысле — со всеми ее гностическими и еретическими обертонами — составляет неотъемлемую часть всей европейской культурной истории. Ее представителями были Джордано Бруно, Марсилио Фичино, Джон Ди и даже сэр Филип Сидней и граф Лейчестерский — не говоря уже о трубадурах Прованса, великом Данте и о десятках тысяч казненных альбигойцев и тамплиеров. Для ортодоксально мыслящего человека платонизм всегда казался чем-то странным. Ибо эта система взглядов

не нуждается в догматическом оформлении Символа веры. Тем, кто ее разделяет, она известна просто как «Великая традиция» — свободная, не признающая каких-либо внешних ограничений. Эта свобода пугает слабые души, стремящиеся укрыться от сложностей бытия внутри социально оформленных религий; они пытались и пытаются уничтожить платоновскую традицию, но преуспевают лишь в уничтожении отдельных личностей или струй могучего духовного потока.


Может ли «интеллектуальный истеблишмент» признать, что этот духовный поток существует вне рамок ортодоксального христианства, начиная с третьего века нашей эры, то есть со времени Оригена? Согласится ли кто-либо из этих «светил» с тем, что Прокл, живший через семьсот лет после Платона, был не менее блестящим мыслителем, чем его предшественник и учитель? Но как же тогда быть с «единственным в своем роде»

«греческим чудом»? И если платонизм преследовался в течение двух с лишним тысяч лет, то как быть с рекламируемой открытостью нашей культуры? Не окажется ли, что в основаниях западной цивилизации нашлось место для откровенной нетерпимости? Стоит с этим согласиться — и последствия могут быть огромны. Все, кто претендуют на монополию в этом мире — университеты, пресса, гигантские корпорации, телекомпании, церкви, — все они ощутили бы признаки надвигающегося землетрясения. Речь идет не о политической или социальной революции, но о вещах значительно более фундаментальных, а следовательно —

и о процессах с непредсказуемыми результатами. Боязнь неведомого смешивается здесь с боязнью перемен. Вопрос действительно слишком важен, чтобы просто отмахнуться от него. Именно эта боязнь объясняет, почему замалчивается многое, что имеет отношение к традиции платонизма, в частности — почему замалчиваются труды Прокла. Мало кто осмеливается обсуждать содержание его работ и — особенно — тот фон, на котором они возникли. Сам факт обращения к этой фигуре уже вызывает нарекания.


В «Литературной энциклопедии» издательства «Пингвин»6 для Прокла даже не нашлось отдельного места. Его бегло упомянули лишь в статье «Неоплатонизм», написанной

Д Р. Дадли:


«[Прокл] был странным сочетанием — впрочем, не столь уж редким для той эпохи — философа, логика, математика и мистика. Интеллигент времен заката язычества воспринимал неоплатонизм как своеобразную религию. <...> На саркофагах, изготовленных

в последние десятилетия империи, нередко изображался погруженный в раздумья мудрец».


Обратите внимание на выражение «не столь уж редким для той эпохи». Подразумевается, видимо, что сегодня уже невозможно — да и не нужно — быть столь же разносторонним. Дадли ничего не говорит ни о взглядах Прокла, ни о его сочинениях (в библиографии упоминаются только «Начала теологии»). Читателя заставляют поверить, что философы уровня Прокла давно вымерли — как мамонты, — и если они и могут кого-то заинтересовать, то лишь как «странное сочетание... не столь уж редкое для той эпохи». Мало кто из историков занимается сегодня пятым веком нашей эры. Видимо, для них сочинения Прокла могут представлять некоторый интерес. Но не для более широких кругов. Может


быть, однако, «Литературная энциклопедия» сознательно вводит своих читателей в заблуждение?.. Ну что вы, этого не может быть!


Профессор А. С. Ллойд из Ливерпульского университета обратился тем не менее к жизни и деятельности этого гонимого (сегодня!) философа. Публикация «Кембриджской истории поздней греческой и ранней средневековой философии», в которую включена его работа7, — большое достижение в расширении пределов допустимого для обсуждения в этой области науки. Такие энтузиасты, как Ричард Уолзер, Филип Мерлан и покойный И. П. Шелдон-Уильямс, принявшие участие в написании «Кембриджской истории», долгое время

занимались этими вопросами из чистого познавательного интереса. Указанный же сборник,

по сути дела, призван очертить области, в которых новое поколение студентов может искать темы для своих будущих диссертаций, а профессора — для открытий.


Но вернемся к профессору Ллойду, достаточно детально рассказавшему о жизни и деятельности Прокла. Каким человеком был этот философ?8 Вот что пишет о нем А. С. Ллойд:


«Прокл родился в Константинополе в 410 г. н.э. или немного позже. Но его родители,

которые были патрициями из Ликии (юго-западная часть Малой Азии), послали его учиться

в свои родные места, а затем в Александрию. Там он изучал литературу и риторику. Отец

его был законником, но Прокла привлекала философия, и он стал посещать лекции по математике и философии Аристотеля. Затем он отправился в Афины».


В Афинах Прокл учился в платоновской Академии, а со временем возглавил ее.

«Неизвестно, когда именно это произошло, но Прокл оставайся главой Академии до самой своей смерти в 485 г. Он так и не женился, и единственными его недостатками были вспыльчивость и склонность к зависти».


Вспыльчивость Прокла особенно проявлялась, когда он сталкивался с людьми, не успевавшими следить за ходом его рассуждений или спотыкавшимися на всяких мелочах. К примеру, свой монументальный труд «Комментарии к платоновскому «Тимею» он начинает

со следующих язвительных строк: «Тот факт, что содержание платоновского «Тимея» охватывает историю Вселенной с начала и до самого конца, кажется мне очевидным для любого человека, если он не совсем уж неграмотен».


Но что общего между Проклом и темой нашей книги? Как мы убедимся ниже, не так уж мало. Продолжим цитату из статьи профессора Ллойда:


«Прокл вращался в высших политических сферах, но, как и другие ведущие платоники, чувствовал себя в имперском обществе не вполне на своем месте. Лично он выполнял, правда, все предписанные законом ритуалы. Вегетарианская диета, моления, обращенные к солнцу, халдейские обряды — все это имело место; даже отмечались египетские празднества. Утверждают, что магии его обучила дочь Плутарха (платоника, а не автора

«Сравнительных жизнеописаний». — Прим. авт.), и, по его собственным словам, он мог вызывать светящийся призрак Гекаты. Вне всякого сомнения, Прокл ставил магию выше философии, почитая первую главнейшим средством для освобождения души. Но хотя его философские представления изобилуют всякого рода абстрактными понятиями, сама философия имела для него ценность лишь как путь к воссоединению с Единым, пусть даже

и в неполном союзе. Свою философскую систему Прокл стремился разработать до мельчайших деталей и обосновать с ее помощью религиозные представления. Но сама по себе она внерелигиозна».


Участие Прокла в мистериях Гекаты, равно как и выполнение им египетских и халдейских (вавилонских) религиозных обрядов, наводят на подозрение: а не мог ли он знать кое-что и о тайне Сириуса? Немного ниже мы обсудим представления Прокла о движении небесных тел. Они, насколько я могу судить, прошли мимо внимания историков науки. (Дело, видимо, в том, что мало кто в состоянии прочитать от корки до корки гигантский том

«Комментариев к платоновскому «Тимею»!) Но сначала попытаемся разобраться, что еще могло связывать Прокла с той средой, в которой на протяжении тысячелетий сохранялись знания о системе Сириуса. Профессор Ллойд пишет:


«Прокл полагал, что его метафизика представляет собой истинное (хотя и скрытое) содержание философии Платона и что, подобно всей греческой «теологии», она заимствована из тайных доктрин пифагорейцев и ор-фиков. Эта концепция изложена в двух

его работах — «Началах теологии» и «Теологии Платона», а также в комментариях к

«Пармениду», «Тимею» и «Алкивиаду».


Я хотел бы заметить, что в форме «комментариев» неоплатоники выражали совершенно новые и оригинальные философские идеи. Сегодня «комментарии» представляются нам чем-то принципиально вторичным и чуть ли не заслуживающим осмеяния. Так, профессор Роберт Браунинг из Лондонского университета характеризует комментарии одного из преемников Прокла — Симпликия (VI в. н.э.) как нелепые и скучные рассуждения. Слово «нелепые» ясно демонстрирует, что профессор Браунинг с этими рассуждениями не согласен, а следовательно — считает себя вправе их высмеивать. Между тем, читая «Комментарии к Эпикте-ту» Симпликия, я был поражен глубиной этой работы и интеллектуальным уровнем ее автора. Рассуждения Симпликия о свободе воли звучат столь современно, что заставляют вспомнить об идеях Норберта Винера и других мыслителей XX столетия. В первой главе Симпликий критикует «тех, кто считает, что наши мнения, желания

и намерения исходят не из нашего внутреннего мира, а только и исключительно от внешних причин». Он спорит с тогдашними «бихевиористами» логично и последовательно. Некоторые из его доводов столь убедительны и многие его мысли столь глубоки, что я не могу не удивляться — почему не существует ни одного перевода Симпликия на английский язык.


Что касается сочинений Прокла, то основным источником сведений о его космологических представлениях, а равно и о его взглядах на связь между платонизмом и древними религиозными мистериями, является «Комментарий к платоновскому «Тимею» (сокращенно — КТ). Профессор Ллойд уделяет этой работе незначительное внимание. На мой взгляд, это несправедливо. Рассмотрим КТ в интересующих нас аспектах. Поскольку постраничные ссылки на греческий оригинал будут для большинства читателей бесполезны,

я предпочту указывать страницы по переводу Тейлора (тома I и II).


В конце четвертой книги КТ Прокл пишет: «Пифагорейцы следовали орфическим генеалогиям. Ибо наука о богах пришла к грекам от орфиков через Пифагора, как он сам говорит об этом в Священном слове»9.


Рассматривая пифагорейские принципы в пятой книге КТ, Прокл еще раз подчеркивает

их связь с религиозными мистериями: «Но это орфические традиции. Ибо то, что Орфей передавал мистически, в тайных беседах, Пифагор постиг, будучи посвящен Аглаофамом в мистическую мудрость, унаследованную Орфеем от его матери Каллиопы».


Несколько ниже Прокл обсуждает природу небесных явлений: «...Орфей называет Луну небесной Землей». А в третьей книге КТ: «Пифагорейцы говорят <...> [что] Луна — это эфирная Земля».


Не забудем также, что Прокл поклонялся богине Гекате. Сохранился написанный им

«Гимн Гекате», в котором богиня именуется «Стражем Врат» (один из титулов египетского бога Гора) и «Матерью Богов» (древний титул Исиды)10. Все эти моменты наводят на мысль,

что Прокл был одним из посвященных и знал о тайне Сириуса. Но, конечно, вряд ли он мог

решиться изложить в своих сочинениях эту эзотерическую доктрину. Я, во всяком случае, не смог найти прямых указаний такого рода. Но отдельные намеки все же есть — в частности,

во многих его рассуждениях фигурирует невидимая звезда. Вообще, космологические представления Прокла столь необычны, что есть смысл на них остановиться. Самое главное: Прокл определенно утверждает, что в космосе существуют невидимые небесные тела. Это спутники планет и планеты, обращающиеся вокруг звезд. Да и в целом взгляды Прокла на небесные явления выходят далеко за рамки примитивных концепций, разделявшихся большинством древних философов и ученых.


В третьей книге КТ Прокл пишет, что Луна состоит из


«небесной земли. Доказательством этого служит тот факт, что, будучи освещена, она отбрасывает тень. Иными словами, для солнечного света она непрозрачна. <...> Мы можем сделать вывод, что [элементы] огонь и земля существуют и в небесах; хотя огонь и определяет их природу, но другие элементы сосуществуют с ним»11.


Чуть ниже он добавляет:


«Эти элементы могут быть либо чистыми, либо смешанными, и из их первой смеси возникают небеса, содержащие все вещи в соответствии с их огненной характеристикой».


Прокл считал представление о том, что Луна — это «небесная Земля», «орфико- пифагорейским» и разделял его. Рассуждения о «небесах» восходят, судя по всему, к тому же источнику. Сегодня мы знаем, что в звездах обычные химические элементы действительно находятся в плазменном — то есть «огненном» — состоянии. В этом отношении взгляды Прокла полностью соответствуют современным научным теориям. «...Хотя огонь и определяет их природу, но другие элементы сосуществуют с ним». Известно, что в звездах присутствуют практически все известные химические элементы.


Прокл определенно дает понять, что, говоря об «огне», он выражается метафорически.

«Итак, — пишет он, — огонь, находящийся там (в небесных телах. — Прим. авт.) — это свет; мы говорим именно о нем, а не о грубом и темном огне, характерном для подлунной области (т.е. Земли. — Прим. авт.)»12. И чуть ниже он добавляет, что небесный огонь — это

«не совсем огонь», но скорее «тот огонь, который заключен в энергии»13.


Эти представления поражают уже тем, что вполне соответствуют современным научным данным. К примеру, мы теперь знаем, что межзвездное пространство — это не абсолютная пустота, а очень разреженная, но достаточно материальная среда (не модный когда-то эфир). Но в третьей книге КТ Прокл пишет:


«Также необходимо, чтобы средние элементы присутствовали в небесных телах, а другие — в других частях небесных областей. И если в одних местах огненная природа демонстрирует себя явно — как в звездных телах, то в других местах она скрыта от нашего взора — и таковы сферы, в которых движутся звезды»14.


Из этого текста следует, что Прокл считал звезды плотными телами, движущимися в небесной сфере, которая заполнена невидимой «огненной материей». Под «сферами» здесь вряд ли подразумеваются хрустальные шары, знакомые нам по «классическим» изложениям древних астрономических теорий.


В четвертой книге КТ Прокл высмеивает представления об эпициклах и говорит, что единственный смысл этого «удачного приема» — в том, что с его помощью можно разобраться в реальном движении звезд.


«Подобным образом, не имея возможности [непосредственно] измерять спиральное движение [точки] вокруг цилиндра, мы предполагаем, что вокруг него движется прямая линия, и положение точки на ней дает нам возможность судить о расстоянии, пройденном

ею по спирали. Именно таково назначение эпициклов, эквантов и деферентов, позволяющих разбивать сложное движение на ряд простых»15.


Мы видим, таким образом, что Прокл, хотя и жил в эпоху господства системы Птолемея, спустя 300 лет после ее создания, отнюдь не разделял ее положений. Напротив, он считал птолемеевские эпициклы сугубо вспомогательными конструкциями, позволяющими астрономам решать вычислительные задачи. О «небесных сферах» он также имел свое представление: «Движутся не планетные сферы, а сами планеты»16.


По всей видимости, «планетные сферы» — это просто орбиты планет. Не слишком ли рискованно употреблять здесь подобный термин? Но Бенджамин Джоветт, переводя именно

тот текст Платона, который здесь комментирует Прокл, спокойно использовал слово

«орбита». Думаю, мы тоже можем себе это позволить.


Итак, Прокл достаточно ясно (в отличие от Платона) говорит о планетах, движущихся

по своим орбитам. Его концепция строго научна, чем разительно отличается от господствовавшего тогда представления, согласно которому двигались некие «хрустальные сферы» с «прикрепленными» к ним планетами. Тексты Платона если и можно интерпретировать подобным образом, то лишь с некоторой натяжкой. Вот как понимает соответствующее место в платоновском «Тимее» профессор А. С. Кромби (специалист не из числа наиболее консервативных и даже видящий в этом сочинении «пифагорейскую аллегорию»):


«Считалось, что сферы, на которых размещаются семь «планет» — Луна, Солнце, Венера, Меркурий, Марс, Юпитер и Сатурн, — вращаются с различными, но постоянными скоростями, давая в результате картину видимого движения этих небесных тел»17.


Это, впрочем, тоже не более чем интерпретация. Не исключено, что Платон на самом деле считал «сферы» неподвижными, а планеты — движущимися. Во всяком случае, именно

так понимал его Прокл:


«[Платон] явно придерживался того мнения, что планеты сами по себе приближаются к Земле и отдаляются от нее, двигаясь в соответствии со своей величиной

и расположением, а не потому, что ими движут деференты или эпициклы»18.


Прокл, таким образом, не разделяет точку зрения профессора Кромби на содержание платоновского текста. Боюсь, что в этом споре я — на стороне Прокла. Впрочем, профессор Кромби вполне способен воспринимать доводы оппонента — как он продемонстрировал, переписываясь со мной по совсем иному вопросу.

Ближе к концу четвертой книги КТ Прокл пишет:


«Что касается звезд, то неподвижные звезды вращаются вокруг своих центров. <...> Планеты же вращаются совместно с устойчивой сферой; каждая из них бывает при этом движима вместе с собственной сферой к востоку, перемещаясь в соответствии с шириной

и глубиной [своего расположения], а также вращаясь вокруг своего центра»19.


Этот текст заслуживает детального анализа. Прежде всего, «устойчивая сфера» неподвижных звезд вращается вокруг Земли, а планеты движутся вместе с ней. Это — самое простое из движений небесных тел. Но есть и другие виды движения: во-первых, неподвижные звезды вращаются вокруг своих осей; во-вторых, планеты также вращаются вокруг осей; в-третьих, каждая из планет «сама по себе» (то есть независимо от движений других звезд, планет и «сфер») «вращается в соответствии с шириной и глубиной [своего расположения]». Последняя фраза по своему содержанию соответствует процитированным выше словам «сами по себе приближаются к Земле и отдаляются от нее». И эта «глубина планетного расположения», специально подчеркиваемая Проклом, добавляет новое измерение в теорию планетных движений. Ибо наблюдая в течение долгого времени за перемещением планет, легко можно убедиться, что яркость их меняется — то растет, то убывает по мере того, как они «приближаются к Земле и отдаляются от нее». Отсюда недалеко и до понимания того существенного обстоятельства, что центром, вокруг которого обращаются планеты, служит отнюдь не Земля. Такова была концепция, которую, по- видимому, втайне разделял Платон и которую открыто защищал Аристарх Самосский. Сторонником ее был и друг Платона Гераклид Понтийский. То, что Прокл знал об этой концепции, бесспорно: «Пусть же Гераклид Понтийский, который был слушателем Платона, придерживается этого мнения, ибо он полагал, что Земля движется по окружности». (Иными словами — что Земля вращается вокруг какого-то центра — например, Солнца.) «...Но

заметим, что Платон считал ее неподвижной»20. Прокл, таким образом, в курсе предмета дискуссии, но предпочитает не ввязываться в нее.


Поразительно, каким образом он догадался, что небесные тела вращаются вокруг своих осей! А поскольку Земля — одно из небесных тел, не привело ли это его к мысли, что и она вращается вокруг своей оси?


В «Тимее», правда, Платон также говорит — хотя и довольно туманно — о вращении небесных тел вокруг их осей: «Из движений он (Творец. — Прим. авт.) даровал каждому (богу-звезде. — Прим. авт.) по два: во-первых, единообразное движение на одном и том же месте... а во-вторых, поступательное движение...»21 Если, как порой допускается, Платон был плохо знаком с этой темой и просто вставил в свой диалог отрывок из чужого сочинения, то неясность его рассуждений получает более или менее убедительное объяснение. Впрочем, в

других своих трактатах Платон также порой выражается весьма туманно — да и в

астрономии он разбирался слабовато. В том же самом абзаце он, однако, вполне определенно указывает на вращение Земли вокруг ее оси: «Земле же, кормилице нашей, он определил вращаться вокруг оси, проходящей через Вселенную...»


У Прокла число планетных движений заметно больше, чем у Платона. Кроме того, высказывания последнего слишком лаконичны и туманны, чтобы можно было понять их точный смысл. Прокл тем не менее потратил бессчетное множество слов, разъясняя, что же

на самом деле думал Платон в тех случаях, когда он не мог или не желал быть достаточно откровенным. Во многих случаях это вряд ли было так уж необходимо. Но в вопросе о подлинном содержании космологических воззрений Платона даже самые незначительные подробности имеют большую ценность.


В трактате Плутарха «Платоновские вопросы»22 мы находим убедительное доказательство того, что Платон, несмотря на нервные Прокловы возражения, в конце концов отверг геоцентрическую модель планетной системы:


«Что имеет в виду Тимей («Тимей», 42D. — Прим. авт.), говоря, что Творец перенес посев душ «отчасти на Землю, отчасти на Луну, отчасти на прочие орудия времени»? Движется ли Земля подобно Солнцу, Луне и пяти планетам, которые он именует орудиями времени? Или же Земля закреплена на оси Вселенной — но не неподвижно, а так, что она


вращается вокруг этой оси? О вращении Земли говорили Аристарх и Селевк; первый — допуская его, а второй — просто на нем настаивая. Как пишет Теофраст, Платон в старости раскаивался, что поместил Землю в центр Вселенной, тогда как на самом деле она там не находится».


(Далее Плутарх высказывает свою точку зрения на этот иопрос: Земля неподвижна.)


Свидетельство Теофраста заслуживает полного доверия, но Прокл, по-видимому, о нем

не знал. (В его время большинство сочинений Теофраста уже было утеряно.) сам Теофраст руководил афинским Ликеем после Аристотеля; более надежный источник трудно было бы найти. Из работ Плутарха становится очевидным, что он внимательно читал труды Теофраста; ошибка или недопонимание в данном случае исключены.


Упомянутый Плутархом Селевк был математиком и астрономом. По словам Джорджа Сартона, «этот вавилонянин разделял взгляды Аристарха Самосского»23. Джорджио де Сантильяна полагает, однако, что он был не вавилонянин, а грек — родом из древнего города Селевкия на Тигре, расположенного сравнительно недалеко от побережья Персидского залива24.


Точка зрения Платона на место Земли во Вселенной интересна для нас не столько сама

по себе, сколько в ее связи с воззрениями Прокла. Историки науки отрицают возможность того, что Платон в старости разделял гелиоцентрическую теорию, и предпочитают не замечать свидетельства Теофраста. Показательная избирательность!


В том же сочинении Плутарха мы находим свидетельства того, что платоновское представление о небесах, состоящих из нескольких элементов, сохранилось в трудах его ученика Ксенократа. Прокл, впрочем, пошел значительно дальше их обоих. Очерк воззрений Ксенократа был составлен, по-видимому, на основе его трактата «Об астрономии» (шесть книг, все утеряны) или также утерянного сочинения «Пифагорейские вопросы». Ксенократ двадцать пять лет руководил Академией и умер на 82-м году жизни, упавши ночью на какой-

то сосуд25.


Прокл, по всей видимости, не сам изобрел третий вид планетного движения,

направленный перпендикулярно к обращению. В диалоге Плутарха «Беседа о лице, видимом

на диске Луны» читаем:


«Также и Луна подчиняется не одному лишь движению, но, как они привыкли говорить, Тривии, или Трем направлениям, — перемещаясь соответственно длине, ширине и глубине Зодиака. Первое из этих движений математики называют прямым обращением, второе — поворотом, или отклонением, или откатом, а третье (не знаю почему) — неравномерностью. Они согласны, однако, с тем, что в движении и обращении Луны нет

ничего постоянного»26.


Слова Плутарха «математики называют» и «как они привыкли говорить» свидетельствуют, что он основывался на каких-то неизвестных нам астрономических сочинениях. Изложение это ясностью не отличается, и в следующем абзаце в спор вступает сторонник более солидной теории движущихся небесных сфер: он полагает, что по отношению к своей сфере Луна, к примеру, неподвижна. При этом он вспоминает о полемике между Аристархом Самосским и Кратетом: в одной строке гомеровской «Илиады» (выпавшей из известного нам текста поэмы) утверждается, что море покрывает «большую часть Земли». Кратет был согласен с этим (как мы знаем, абсолютно верным) утверждением,

а Аристарх с ним спорил.


Впрочем, не будем отвлекаться. Исключительно интересным представляется мне то обстоятельство, что Прокл оказал существенное влияние не на кого-нибудь, а на Иоганна Кеплера, открывшего в начале XVII века три закона планетного движения. С переводами больших работ Кеплера на английский язык дело обстоит почти так же плохо, как и с переводами сочинений Прокла27. Уже этого хватило бы, чтобы впасть в отчаяние: неужели

придется осваивать средневековую латынь?! К счастью, существует публикуемая издательством «Британская энциклопедия» серия «Великие книги Западного мира». В ее шестнадцатом томе («Птолемей, Коперник и Кеплер»)28 можно найти перевод кеплеровской

«Гармонии мира». «...Недавно я прочитал, — пишет Кеплер, — гимн, написанный

философом Проклом, одним из последователей Платона, о котором я неоднократно упоминал в предыдущих книгах. Этот гимн посвящен Солнцу, и в нем говорится о древних тайнах». В числе этих тайн был вопрос о том, «что имели в виду древние пифагорейцы, когда именовали центр мира «сторожевой башней Юпитера». Обычно они утверждали, что в центре мира находится «огонь» (то есть Солнце)».


Великий предшественник Ньютона был, судя по всему, не на шутку увлечен «древними тайнами». Какое же влияние взгляды Прокла оказали на него? Не является ли Прокл предшественником Кеплера в том же смысле, в каком Аристарх был предшественником Коперника? Когда труды Прокла и Кеплера будут переведены на английский язык, об этом можно будет судить с большей уверенностью. Но уже сейчас можно предположить, что создатели современной астрономической картины мира были многим обязаны полузабытым

к тому времени «неортодоксальным» авторам — таким как Прокл и Аристарх. «Тайные» астрономические знания, сохранявшиеся с эпохи пифагорейцев, похоже, внесли существенный вклад в научную революцию XVI— XVII веков.


При этом неизбежен и другой вывод: пытаясь игнорировать подобные знания, мы, возможно, закрываем себе путь к новым научным революциям. Отсекая корень Кеплера, можем ли мы всерьез надеяться на то, что эта ветвь расцветет? Если взгляды Прокла прошли мимо внимания историков науки, из работ которых мы привыкли черпать сведения о реальном ходе этой истории, то что-то в нашей науке явно не в порядке. Не изменив ситуацию, мы рискуем зайти в тупик. Безусловно, наша цивилизация достигла огромного прогресса в ряде областей. Но при этом она отрезала себя от источников вдохновения, которые питали великих мыслителей прошлого. Современные представления о космосе неполны и односторонни. О многих законах этого мира мы еще не имеем ни малейшего понятия. Тем не менее принято издеваться над Кеплером и его методом мышления. Безумец,

да и только! Непонятно, как при этом он смог внести один из решающих вкладов в становление современной науки. Мы не пытаемся ни проникнуть в сущность его методологии, ни даже понять, на какие источники он в своей работе опирался. А ведь одним

из этих источников были сочинения Прокла.


Объем последних столь огромен, что я — сознаюсь — так и не смог ознакомиться с ними сколько-нибудь исчерпывающим образом. То, о чем я здесь пишу, основано на ряде отрывков, а не на систематическом изучении этих произведений. Тем не менее в них встречаются совершенно поразительные вещи. Например:


«Затемнения [планет] — это такие их положения, при которых они закрывают или закрываются чем-то. Ибо тело, расположенное за другим телом, находится в то же время перед третьим телом, расположенным позади него. И... каждое из них движется под другим».


Упомянув, что планеты могут скрываться за Солнцем, Прокл продолжает:


«От этих [видимых] явлений необходимо переходить к невидимым. Наблюдая за игрой света и тьмы, мы начинаем размышлять над [природой] небесных тел и вспоминаем затем

о невидимых обращениях».


Трудно сказать, что конкретно имел в виду Прокл в этом отрывке. Намеки его весьма туманны и явно рассчитаны на то, что их не каждый поймет. В этом сочинении Прокла масса трудных для понимания мест, а в переводе Тейлора отсутствует какой-либо справочный аппарат (указатели или хотя бы оглавление), позволяющий с ним продуктивно работать. Публикация оригинального текста на греческом языке содержит указатель — но нет никакой возможности соотнести его данные с текстом перевода.


Может ли под «невидимыми обращениями» подразумеваться спутник Сириуса?

Прежде чем сказать «нет», обратимся к еще одному абзацу из четвертой книги КТ:


«Аристотель вопрошает, почему одна сфера неподвижных звезд содержит огромное количество светил, а каждая из планетарных сфер — только одно светило? Ответ на этот вопрос может быть найден в его собственных сочинениях. Но мы уже говорили и еще раз повторяем, что каждая из планет ~ это целый мир, содержащий в себе множество божественных родов, для нас невидимых. Видимая звезда управляет ими <...> и в каждой из этих [планетных сфер] существуют невидимые звезды, вращающиеся вместе с их сферами.

В результате каждая из них обладает как целостностью, так и предводителем, превосходящим всех прочих. <...> Каждая сфера — это [отдельный] мир. Теологи учат нас тому же — говоря, что в каждой сфере есть боги и подчиненные им демоны. <...> Из всего этого ясно, что планеты суть обители многих богов, придающих завершенность их обращениям»29. (Курсив мой. — Р. Т.)


Тейлор отмечает в сноске, что этот абзац очень интересен и необычен.


В другом месте Прокл пишет: «Существуют и другие божественные животные, следующие за обращениями планет. Их предводителями являются семь планет...»30 Еще одна сноска Тейлора: «Как я уже подчеркивал, современные ученые называют эти небесные тела спутниками».


Во введении к своему переводу платоновского «Тимея» Тейлор писал:


«...В этих сферах у каждой планеты есть несколько сопровождающих ее спутников, подобных группе звезд; и каждая сфера есть обитель богов, ангелов и демонов, соответствующих по своим свойствам сфере, в которой они живут. Эта теория — поистине волшебный ключ к содержанию древней теологии. Она объясняет, почему принято было славить какого-либо бога, называя его именами других божеств. Макробий,

не поняв этого обстоятельства, решил, что боги — всего лишь воплощения Солнца. Современные же ученые выдвигают порой столь беспомощные теории, что они кажутся творениями ребенка или безумца. Чтобы убедиться в правильности нашей интерпретации, обратимся к комментариям Прокла к платоновскому «Тимею». Тот факт, что каждая планета окружена спутниками, явно следует из слов этого философа: «Существуют и другие божественные животные, следующие за обращениями планет. Их предводителями являются семь планет; они движутся и обращаются в соединении со своими предводителями — точно так же, как движением неподвижных звезд управляет устойчивая сфера» [с. 279]. <…> И там же он говорит, что обращение этих спутников подобно движению планет, которые они сопровождают; и это, по Платону, есть спиральное вращение. <...> «[И] около каждой планеты присутствуют несколько

[спутников]... которые также движутся в соответствии со своей природой» [с. 275].


Обратим внимание на то, что Томас Тейлор именует эти знания «волшебным ключом к содержанию древней теологии». Сохранился отрывок из сочинений неоплатоника Дамаския,31 в котором упоминаются «египетские философы, разъяснявшие суть оккультных истин, почерпнутых ими из египетских трактатов. Согласно их концепциям, дело обстоит следующим образом: Единый принцип Вселенной почитается в образе Неведомой Тьмы, и

сие провозглашается трижды...». Каков бы ни был источник этой информации, факт остается фактом: Прокл и другие неоплатоники полагали, что самая глубокая мистическая тайна включает в себя некую «Тьму» и невидимые небесные тела, обращающиеся вокруг видимых. Спутники планет нашей Солнечной системы были, так сказать, тайной более низкого уровня.

В КТ2 Прокл обсуждает вопрос о «священных слухах» как возможном источнике этих знаний.


Тейлор достаточно хорошо знал греческий язык, чтобы употребить в своем переводе

КТ термин «обращение» (или «оборот»); «невидимые обращения» — это или орбиты небесных тел, или сами недоступные для невооруженного глаза небесные тела. Но почему знания об этих телах (или об их «невидимых обращениях») столь важны? Ответ на этот вопрос в КТ также есть, и содержится он в словах Прокла «теологи учат нас тому же». Говоря так, Прокл подчеркивает, что это именно теологическая, а не философская традиция,

и что истоки ее кроются в религиозных мистериях. Это именно то доказательство, которое нам нужно. Ибо, как мы установили, содержанием древних мистерий были знания о системе Сириуса. Кроме того, можно считать доказанным, что Прокл был посвящен в эзотерическую традицию и пытался на ее основе интерпретировать содержание платоновских диалогов. Он полагал, в частности, что существуют «звезды», сопровождающие планеты, и что каждая планета — это отдельный мир. А также что планета руководит своими (невидимыми для нас) спутниками. Это очень близко к знаниям о Сириусе! В главе 1 мы упоминали, что догоны имеют представление о спутниках Юпитера; возможно, это значит, что подобные знания были частью «сириусной традиции». Мог о ней знать и Прокл.


В одном из своих сочинений — «Теологии Платона» — он говорит о спутниках планет

и более конкретно:


«Но планеты именуются Правителями мира (космокра-торами) и обладают абсолютной властью. Точно так же, как небесная сфера содержит в себе множество звездных зверей, каждая из планет пасет немало таких же — или подобных — животных. В каждой планетной сфере содержится, таким образом, много спутников, подобных неподвижным звездам, [но] вращающихся. Обращение этих спутников подобно обращению планет, за которыми они следуют: по словам Платона, это и есть спиральное вращение. На первых местах среди этих спутников планет находятся боги; за ними в светящихся круглых

телах вращаются демоны; и далее следуют ущербные души, подобные нашим»33.


В своих комментариях Тейлор замечает: «Сущности, следующие за звездами... — это, конечно, их спутники, о которых Прокл упоминает довольно часто». И далее: «Из того, что пишет Прокл, следует, что и у звезд, и у планет есть спутники, и в некоторых случаях их можно увидеть»34.


Это уже почти откровенное описание системы Сириуса — хотя и без каких-либо конкретных названий. Примечания Тейлора касаются прокловских рассуждений о

«невидимых обращениях». А последние, в свою очередь, являются комментариями к одному

из наиболее непонятных мест в платоновском «Тимее» (40-с)35. Причем Прокл цитирует его

в более полном варианте, чем тот, который сегодня считается, так сказать, каноническим!


Лишние слова — «сущности, следующие за звездами», — дают Тейлору повод заметить: «В тексте Платона они отсутствуют, но хорошо его дополняют». Томас Тейлор


знал, о чем говорит, — ведь именно он первым перевел все диалоги Платона на английский язык.


Поскольку Прокл возглавлял платоновскую Академию, он вполне мог располагать и более полным текстом «Ти-мея». Ничто не мешает отнестись к этому дополнению с полным доверием. Понимание «сущностей, следующих за звездами» как спутников звезд также не вызывает каких-либо возражений.


Показательно, что это выражение «выпало» из «канонического» текста «Тимея». В течение столетий рукописи переписывались многократно, и переписчики нередко допускали ошибки. Упоминание о «спутниках звезд» явно выглядело более чем странно и не имело шансов уцелеть. Только тексты диалогов, сохранявшиеся в библиотеке платоновской Академии, не подвергались намеренной и ненамеренной «цензуре» переписчиков.


Итак, пытаясь отыскать в работах Прокла сведения о тайне Сириуса, мы вышли к платоновскому «Тимею». Случайность? Вряд ли. Тот факт, что именно эти слова оказались выброшенными из текста диалога (а ведь работы Платона дошли до нашего времени в хорошей сохранности), прекрасно демонстрирует всю глубину непонимания, накопившегося вокруг нашей проблемы. Отблески, бросаемые тайной Сириуса, преображают все, на что они падают. Проблема эта подобна волшебному зеркалу: история культуры отражается в ней существенно по-новому. Даже устоявшиеся классические тексты Платона приобретают новое измерение. То, что казалось мертвым и давно уже окаменевшим, поднимается из праха

и предстает нашему взору живым и полным сил. Мы уже не можем загнать эти тени обратно

в их склепы.


Четыре вычеркнутых слова, по-видимому, пропали из «Тимея» отнюдь не случайно.

Если бы они сохранились, ревнителям ортодоксальных традиций трудно было бы <

«бъяснить их содержание. При этом не так уж важно, сам ли Платон является автором этого абзаца, или же он заимствован из пифагорейских трактатов (см. ниже).


«Тимей» — без сомнения, наиболее трудное для понимания сочинение Платона.

Джордж Сартон замечает по его поводу: «В «Тимее» больше от восточной мифологии, чем

от греческой философии. <...> Истоки астрологических нелепиц, долгое время мутивших воду западной культуры (да и сегодня продолжающих оказывать дурное влияние на людей, далеких от подлинной науки), находятся именно в «Тимее». Астрология же Платона является

не более чем ответвлением вавилонской астрологии. К чести великого философа следует, однако, сказать, что его астрологические построения носят высокодуховный характер, не опускаясь до примитивных предсказаний судьбы. <„> Воздействие «Тимея» на мыслителей последующих эпох было огромным и чаще всего отрицательным. <...> Многие ученые воспринимали фантазии Платона как бесспорную истину. Это существенно затормозило

прогресс науки, а «Тимей» явился одним из главных источников невежества и суеверий»36.


Сказано весьма сильно! «Тимей», похоже, и в наши дни вызывает у части читающей публики реакцию отторжения. Сартон, один из наиболее уважаемых историков науки, даже обвиняет Платона в «торможении научного прогресса». Это уже, пожалуй, перебор — хотя критика Сартона бывает и достаточно обоснованной. В концепциях великого философа было немало сомнительного, а его политические взгляды не могут не вызывать справедливого негодования. Еще Аристотель находил их «кошмарными». Но к «Тимею» все это имеет в лучшем случае косвенное отношение. Впрочем, среди экспертов такое случается. Они, конечно, стараются убедить читателя, что подходят к анализируемому материалу

«совершенно непредвзято»; но иногда маска спадает, и из-за нее выступает подлинное лицо

— не лишенное эмоций.


Что же касается недоумения и гнева, с которыми зачастую реагируют на содержание

«Тимея», то следует учитывать, что большая часть этого диалога (длинная речь некоего Тимея об устройстве Вселенной) в действительности Платону не принадлежит. Многие древние авторы полагали, что эта часть диалога представляет собой текст пифагорейского трактата, с которым Платон познакомился во время одного из своих путешествий на Сицилию. Высказывания Тимея побуждают других участников диалога к обсуждению поставленных вопросов. И именно в тексте предположительно пифагорейского трактата мы сталкиваемся с материалами, имеющими отношение к тайне Сириуса. Это естественно — ведь пифагорейцы были мистическим братством, корни которого уходят в Египет и Вавилон (именно там, согласно традиции, Пифагор был посвящен в великие мистерии).


Необходимо, конечно, доказать, что тот отрывок из «Тимея», который комментирует

Прокл, говоря о небесных телах, написан не Платоном. Обратимся к Диогену Лаэртскому:


«Филолай Кротонский, пифагореец. Это у него Платон просит Диона купить пифагорейские книги. <...> Мнение его было, что все рождается неизбежностью и ладом.

Он первый сказал, что Земля движется по кругу (хотя другие утверждают, что это сказал Гикет Сиракузский). Написал он одну книгу, ее-то (говорит Гермипп), по словам кого-то из писателей, Платон по своем приезде в Сицилию к Дионисию купил у родственников Филолая

за сорок александрийских мин и списал из нее «Тимея»; а другие говорят, будто Платон получил ее в подарок за то, что вызволил у Дионисия из-под стражи одного юношу из

учеников Филолая.


Именно Филолай (по словам Деметрия в «Соименниках») первый обнародовал пифагорейские [книги под заглавием] «О природе», начинающиеся так: «Природа в мироздании сложена из беспредельного и определяющего, равно как и целое мироздание, и все, что в нем....»37


Прокл также подтверждает предположение, что в «Тимея» был включен пифагорейский трактат, содержание которого имеет египетские и вавилонские корни. В КТ

он пишет:


«Еще до [Гиппарха и Птолемея] египтяне, наблюдавшие за небом, а до них — халдеи (вавилоняне), которых учили боги еще до всяких наблюдений, были того же мнения о движении звезд, что и Платон. Ибо оракулы не единожды, но много раз говорили о различных видах их движения»38.


Обратим внимание на слова «которых учили боги еще до всяких наблюдений». Получается, что эти знания были переданы людям «богами» и лишь впоследствии они были приведены в соответствие с наблюдениями. Надеюсь, что читатель понял суть дела и нет необходимости погружаться в обсуждение взглядов пифагорейцев, орфиков и тех, кого Прокл именует «оракулами».


Итак, мы видим, что Прокл, отталкиваясь от скудных по объему, но важных по содержанию сведений из древних пифагорейских книг «О природе», включенных Платоном

в диалог «Тимей», утверждал, что у звезд и планет есть спутники, что эти спутники движутся

в пространстве по «невидимым орбитам» (и это обстоятельство почему-то очень важно для него), а также что «боги» дали древним народам Ближнего Востока глубокие астрономические знания. Эти знания сохранились в греческом мире в лоне пифагорейской и орфической традиций, а всякие там эпициклы, придуманные для объяснения движения небесных тел, — сущая ерунда. Движутся не сферы, а планеты — что, в свою очередь, намекает на возможность вращения Земли вокруг ее оси.


Известно также, что Прокл был одним из посвященных в египетские и вавилонские мистерии и поклонялся Гекате — -богине, которая, как мы знаем, символизировала звезду Сириус. Личность Прокла, таким образом, представляет значительный интерес и для нашей проблемы. Его намеки на «невидимые орбиты», вполне возможно, имеют под собой

«сириусную» основу. Говоря о важности этих знаний, Прокл, однако, избегал каких-либо конкретных указаний и, по сути дела, балансировал между желанием высказаться и невозможностью нарушить обет молчания. Он был искренне верующим человеком и, конечно, глубоко почитал этот обет. Поэтому он нашел способ объяснить некоторые принципы устройства Вселенной, не нарушая его. История изложена, но имена действующих лиц скрыты.


Очень желательно было бы детальнее изучить сочинения Прокла. Там наверняка осталось много неизвестного и важного для нас. Но и работы Платона заслуживают с этой точки зрения некоторой переоценки. «Тимей», в частности, оказался значительно загадочнее,

чем можно было предполагать39. Отзвуки знаний о системе Сириуса присутствуют в традициях и сочинениях практически всех эпох.


Два современника Прокла — Макробий и Марциан Капелла также были неоплатониками и писали на астрономические темы. Они защищали гелиоцентрическую теорию. Когда три человека, принадлежащие к одному и тому же философскому направлению, разделяют одну и ту же — причем правильную! — концепцию, это уже тенденция40. Но, разумеется, историки науки не склонны обращать внимание на подобные

«мелочи». Их мало интересует и такая личность, как Иоанн Скотт Эриугена,

проповедовавший теории Макробия Феодосия и Марциана Капеллы при дворе Карла Лысого

и написавшего монументальный (полмиллиона слов!) труд «Перифюсеон» («О природах»). Этот труд постепенно публикуется в английском переводе на средства ирландского правительства, которое сочло Эриугену (это имя значит «рожденный в Ирландии») одним из великих сынов Изумрудного острова. О, если бы и Прокл родился в Ирландии! Возможно, тогда легче было бы найти его работы на английском языке. Не поискать ли еще какие- нибудь небольшие страны, нуждающиеся в героях? Это могло бы привести к своего рода культурному возрождению нашей цивилизации. Ренессанс, как известно, многим обязан интересу флорентийцев к традиции платонизма. Не пора ли открыть ее заново?


Это приложение было задумано и написано уже после того, как рукопись «Мистерия Сириуса» была принята к печати. Оно, конечно, не лишено недостатков — в частности, излишней беглости изложения. Но лучше сказать о Прокле немного, чем совсем ничего. В пустыне не приходится пренебрегать даже каплей воды.

СТУПЕНИ ПОСВЯЩЕНИЯ У ДОГОНОВ




Описание системы посвящений в тайны догонской религии дано в монографии М.

Гриоля и Ж. Дитерлен «Бледный Лис»:


«Догоны, которые классифицируют все и вся, разработали многослойную иерархию знаний, сообщаемых посвященным разных степеней. Это знание разделено по степени своей важности на четыре уровня: гири со, бенне со, боло со и со дайи.


Гири со, или «переднее слово», включает в себя простейшие варианты толкований тех или иных мифов. Подлинные лики мифологических героев замаскированы, их деяния упрощены, искажены и лишены внутренней связи. Рассматриваются самые простые ритуалы

и сакральные объекты.


Бенне со — «боковое слово» — включает основное содержание гири со, дополненное детальным анализом отдельных ритуалов и образов. Связь между ними начинает приоткрываться, но лишь в каких-то отдельных аспектах.


Боло со — «заднее слово», — с одной стороны, завершает этап начального образования, а с другой — включает в себя отдельные элементы более широкой картины. Однако о действительно тайных составляющих догонской традиции оно умалчивает.


Наконец, со дайи — «ясное слово» — представляет собой последовательное изложение всей системы знаний догонов.


Однако посвящение не ограничивается усвоением информации или даже методов мышления и основных принципов догонской философии. Оно предполагает воспитание, формирование личности по мере того как эта личность приобщается к знаниям, хранимым старшими поколениями. Посвящение носит непосредственно-жизненный характер: прошедший его человек находит свое место в обществе, в котором он живет, и в мире — таком, каким его задумал и создал Бог.


<...> Таким образом, в жизни догонов постоянно присутствует некое «четвертое измерение», включающее в себя миф и символ и столь же необходимое для существования человека, как еда и питье. В этом измерении догоны чувствуют себя вполне свободно, ощущая присутствие невидимых реальностей, к которым они обращаются... Выполняя тот или иной ритуал, они четко сознают, в какой связи с мифом находятся [их] действия...»



За счет того, что Земля не является идеальным шаром, ее ось вращения

медленно описывает конус в пространстве — с периодом 25 920 лет. Это движение земной оси называется прецессионным. Когда говорят о «приближении Эры Водолея», то имеют в виду тот факт, что из-за прецессионного движения земной оси созвездия, появляющиеся на небе перед восходом солнца в день весеннего равноденствия, сменяются один раз в две тысячи лет. В скором времени созвездие Водолея действительно заменит в этой роли созвездие Рыб. Интересно сравнить современную астрономическую диаграмму, изображающую прецессию земной оси, и рисунок так называемого «Космического Древа» в исполнении бамбара — соседей и близких родственников народа догонов, также знающих о невидимом спутнике Сириуса. Добавим сюда также схему так называемого «светового конуса», демонстрирующего те ограничения, которые накладывает на связь между космическими цивилизациями предельность скорости света. (Расшифровывается эта схема довольно просто: сигнал, посланный к другой звезде, достигает ее не мгновенно, а с неизбежным запозданием.) И, наконец, четвертая схема является некоторым обобщением идеи «светового конуса», демонстрируя, что существуют такие районы в пространстве- времени, которых мы никогда не сможем достичь.


Две последние схемы не имеют, разумеется, никакого отношения к прецессии земной оси; они приведены здесь лишь потому, что африканский рисунок может воплощать в себе именно эту идею. В «Космическом Древе» выражена концепция творения мира, как ее понимают бамбара. Поскольку источником творения считается Сириус, его эманации также не могут распространяться в пространстве быстрее скорости света — если, конечно, не существует возможности для мгновенной передачи информации внутри «ячейки Анубиса» (см. главу 1). Вполне возможно, что в рисунке бамбара отражена именно эта идея. Из первого издания моей книги эти соображения были удалены слишком осторожным издателем; теперь, думаю, пришла пора их восстановить.



НЕСКОЛЬКО СЛОВ О МАСОНАХ





Мои давние друзья — Кристофер Найт и Роберт Ломас, авторы книги «Второй Мессия» (Лондон, 1997), уделили в ней целую страницу мне, мистерии Сириуса и связи между этой тайной и масонством. К сожалению, они отнеслись к делу с некоторым легкомыслием и допустили целый ряд неточностей — плохо запомнив то, что я им рассказывал в одну из наших встреч. В частности, они полагают, что только после того, как я стал масоном 33-го уровня посвящения, я получил право обсуждать проблему Сириуса с человеком, который был подопечным моего деда, а впоследствии стал одним из виднейших американских масонов. Здесь допущена неточность: для того чтобы начать беседы на эту тему, мне было необходимо достичь всего лишь третьего уровня посвящения — то есть просто «стать масоном». Более высокие уровни, конечно, желательны, но вовсе не обязательны.


Они также утверждают, что я — прямой потомок Джорджа Вашингтона. При всем моем уважении к первому президенту Соединенных Штатов, на это я никогда не претендовал! Правда, мой прапрапрадед Джон Леонард много лет прослужил в войсках Вашингтона — но и только. В 1776 году, будучи очень юным, он вместе со своими тремя братьями вступил в полк конных драгун, которыми командовал майор Бартоломью ван Хеер. Даже среди драгун братья Леонарды выделялись своим огромным ростом и феноменальной силой. Об их воинских подвигах ходили легенды. Большим преимуществом братьев было то, что в ранней юности они служили в армии герцогства Гессен и были лично знакомы со многими гессенскими офицерами, впоследствии ставшими наемниками в британской армии.

Их советы очень пригодились Джорджу Вашингтону.


Вообще-то и сами братья Леонарды были наполовину англичанами — сыновьями английского офицера, направленного в Кассель в качестве одного из командиров британского экспедиционного корпуса, помогавшего ландграфу протестантского Гессена (именовавшегося в тот период герцогством Гессен-Кассель) в военных действиях против австрийцев и других католиков. Он принадлежал к младшей ветви известного рода Леонардов из замка Херстмон-сё — аристократического рода, более известного своим вкладом в развитие британской индустрии.


Похоже, что отец и мать Леонардов умерли, когда мальчики были еще совсем юными.

В Уэльсе у них оставались родственники, владевшие железными рудниками, но шансов на

то, что их примут с распростертыми объятиями, в общем-то не было. Поэтому четверо братьев отправились в американский город Тонтон (штат Массачусетс), где жил еще один их родственник, построивший первый в Америке металлургический завод. По случайному совпадению, их дядя Абель Леонард служил капелланом в революционных войсках Джорджа Вашингтона. Естественно, та же судьба ожидала и их. (В письмах Джорджа Вашингтона преподобный Абель Леонард упоминается в самых восторженных тонах. Капеллан делал все, чтобы поддержать воинский дух в солдатах революционной армии, и, по словам Вашингтона, во время ужасной зимы в Вэлли Фордж его помощь была по существу решающей.)


Вашингтон отобрал восьмерых драгунов из полка ван Хеера в качестве своих личных телохранителей; четверо из них были братьями Леонард. Всю войну они оставались рядом со своим главнокомандующим и покинули его только в день инаугурации, когда генерал Вашингтон стал президентом Соединенных Штатов. После этого они демобилизовались — последние солдаты американской революции, вернувшиеся к мирному труду. Как и многие


другие участники революционной войны, братья Леонарды получили в собственность землю

на территории штата Огайо.


Поскольку в «Мистерии Сириуса» речь то и дело заходит о зубах некоторых персонажей греческих мифов, не могу удержаться и не обратить внимание читателей на специфическую особенность Джона Леонарда, делавшую его похожим на мифологического героя. Как гласит предание, у Геракла сменились не только молочные, но и коренные зубы. С Джоном Леонардом произошло то же самое. В древние времена только полубоги могли похвастаться подобным достижением. По словам историка Эдуарда Сэмсона, «мысль о том, что у чрезвычайно сильных людей с возрастом появляется еще один комплект зубов,

восходит к мифам о Геракле»1. И действительно, как гласят семейные предания, Джон Леонард отличался высоким ростом и огромной физической силой. Возможно, что здесь мы имеем дело с чрезвычайно редкой генетической мутацией — характерной, по всей видимости, для реальных прототипов Геракла и Гильгамеша (ср. уже знакомую нам строчку

в древнешу-мерском сказании «Гильгамеш и Страна живых»: «Этот герой, зубы его — как

зубы дракона!»).


Мой предок очень расстроился, когда под старость у него начали выпадать зубы — и крайне удивился, когда на их месте выросли новые. По мнению стоматологов, такое явление встречается примерно у одного человека из ста миллионов — если не у одного из миллиарда. Можно вспомнить, что знаменитая квадратная челюсть Джорджа Вашингтона была, увы, искусственной.


Но бог с ними, со всеми этими зубами и мифологическими героями!


Неизвестно, когда именно братья Леонарды стали масонами — до своего прибытия в Америку или после этого. Охраняя Вашингтона, они, вне всякого сомнения, должны были присутствовать на заседаниях масонской ложи. Известно, что два поколения потомков Джона Леонарда по мужской линии были старшими масонами и Мастерами масонских лож в Пенсильвании и Огайо, где он поселился после инаугурации Вашингтона. Масонское братство сыграло, насколько я могу судить, не последнюю роль и в тесных дружественных отношениях между внуком Джона Леонарда — Джорджем Вашингтоном Леонардом и Джеф-ферсоном Девисом — президентом Конфедерации южных штатов Америки.

Последний был также дальним родственником Темплов12 .


По другой линии моими предками была семья Мондов, выехавшая из Гессена в Огайо в

1830 году. Адам Монд был евреем, а его жена Катрина Эммерт — христианкой, и в Касселе

им жилось неспокойно. Уже в Огайо их сын женился на внучке Джона Леонарда. Они-то и стали моим прадедом и прабабкой. Надо же было такому случиться, что, живя в Касселе, семьи Леонардов и Мондов даже не были между собой знакомы — а познакомились и породнились, переехав за океан. Кстати, племянник Адама Монда решил переселиться не в Америку, а в Англию, где его сын Альфред впоследствии основал известную компанию

«Империал Кемикл Индастриз» и стал лордом Мелчеттом. В Соединенных Штатах семья Мондов переменила свою фамилию на Миллер и поселилась в самом немецком (и самом антисемитски настроенном) городе Америки — Цинциннати. В скором времени Адам Миллер уже был масоном 32-го градуса посвящения («Великий Хранитель Монаршей Тайны» — если выражаться на, так сказать, официальном масонском языке). Моя




12 Примечательно, что мачеха Авраама Линкольна также была нашей дальней родственницей! В результате всех этих комбинаций я — один из немногих ныне живущих людей, имеющих родственные связи с президентами обеих сторон, участвовавших в Гражданской войне Севера и Юга.


прапрабабка, впрочем, тоже не осталась в стороне от масонского движения: она основала свою собственную женскую ложу (Орден Восточной звезды).


Тем временем на сцену вышло и семейство Темплов. Все они, включая моего прапрадеда и трех его братьев, стали масонами высших степеней посвящения. И Миллеры, и Тем-плы были Мастерами лож, а некоторые из них достигли 32-й степени посвящения. Бабушка Темпл была также Матроной своей собственной ложи (Восточной Звезды), да и моя мать принимала участие в деятельности этой ложи. В число моих предков входят также Кайлы, один из которых был полковником в армии Джорджа Вашингтона. Все они тоже были масонами высших степеней посвящения.


Мало кто может похвастаться таким обилием масонов в своем генеалогическом древе. Среди моих самых близких родственников было не менее десятка масонов 32-й степени посвящения и примерно тридцать Мастеров и Матрон лож. Так что Найт и Ломас не ошибаются, говоря, что в течение двухсот лет мой род включал немало действительно выдающихся масонов. Выступая с благодарственной речью после моего собственного посвящения в члены масонского братства, я сказал, что, если бы всех моих предков-масонов воскресить и пригласить на это собрание, остальные гости среди них просто затерялись бы.


Вернемся, однако, к той части рассказанной Найтом и Ломасом истории, которая имеет прямое отношение к загадке Сириуса. Для меня самым выдающимся масоном в моем роду оказался мой дед, которого тоже звали Робертом Темплом. Он был масоном 32-й степени посвящения, причем настолько уважаемым, что Высший совет и Материнский высший совет мира представили его к посвящению в 33-ю степень — наиболее высокую в масонстве («Великий Генерал-Инспектор»). Дед, однако, был вынужден отказаться от этой чести — в том числе и по финансовым причинам: в Великую депрессию он потерял свое состояние, а обязанности масона 33-й степени посвящения требовали и средств, и времени. Он, однако, рекомендовал к принятию в члены братства вольных каменщиков одного молодого человека, которого хорошо знал и к которому относился с симпатией, — Теда Уэббера. Тед сделал в братстве блестящую карьеру, достигнув со временем 33-го уровня посвящения и став близким другом и соратником Высочайшего Генерал-Инспектора Генри Клаузена, а также и других видных масонов — таких как президент Джеральд Форд и американский астронавт Баз Олдрин, водрузивший на Луне флаг Древнего и принятого Шотландского устава Общества вольных каменщиков. Тем самым он продемонстрировал глубокий интерес,

который движение масонов проявляет к космическим исследованиям.


Интерес к загадке Сириуса проявил именно Чарльз Е. («Тед») Уэббер, а не мой дед. После переезда в Англию я долгое время не виделся с Тедом и встретился с ним, приехав на какое-то время в Виргинию. Почти все мои близкие родственники, состоявшие в Обществе вольных каменщиков, к тому времени уже скончались, а с дальними родственниками я практически не общался. Понимая, что сам я вряд ли смогу найти путь к Обществу, Тед поступил весьма нестандартно: уговорил меня стать масоном. По правилам Общества вольных каменщиков, никого нельзя туда зазывать; можно лишь принять стремящегося. Но хотя он и чувствовал по отношению ко мне «братскую симпатию» (если пользоваться принятым в масонстве термином), его побуждения были скорее практическими, чем сентиментальными. По его словам, моя книга «Мистерия Сириуса» очень заинтересовала руководство масонов.


«Мы понимаем, что ты писал эту книгу, ничего не зная о масонских традициях — тем более о таких, которые раскрываются лишь на самых высоких ступенях посвящения. Тем не менее некоторые из твоих открытий имеют к ним прямое отношение — а кое о чем мы и сами раньше не подозревали. Было бы крайне интересно обсудить результаты твоих


исследований кое с кем из числа наших руководителей. Но пока ты не стал масоном, это, к сожалению, невозможно».


Я спросил Теда, какие конкретно вопросы хотел бы он обсудить, и он ответил, что речь идет прежде всего о Древнем Египте, мифе об Исиде и Осирисе, а также и о «сири-усной традиции» в целом. Тед поинтересовался, хочу ли я вступить в Общество вольных каменщиков, подчеркнув, что с его помощью это можно сделать очень быстро. «Пройдя через первые три уровня посвящения, — объяснил он, — ты станешь членом масонского братства, и тогда мы сможем говорить с тобой со всей откровенностью».


Частично из любопытства, а частично, видимо, и по какой-то семейной склонности, я, хотя и не без внутреннего сопротивления, согласился вступить в братство. Откровенно говоря, тайные общества не вызывают у меня никакой симпатии, и по собственной инициативе я не стал бы искать пути к «масонским тайнам».


В августе 1984 г. Тед написал рекомендательное письмо М. Б. С. Хайэму, Великому секретарю Великой Ложи Англии, подчеркивая, что знаком с семьей Темплов более пятидесяти лет. «Все они — настоящие патриоты Америки. Роберт уже много лет живет в Англии и опубликовал там несколько книг. Буду признателен, если Вы поможете ему установить контакт с нашими английскими братьями». Тед попросил принять меня в кандидаты на посвящение в ближайшей ложе и без какого-либо спонсора. Обход стандартной процедуры приема — явление в масонстве исключительно редкое, и члены местной ложи были, вероятно, крайне удивлены, получив письмо с предложением принять меня в Общество, подписанное самим Братом Хайэмом.


Процесс моего посвящения в масоны затянулся, однако, на полтора-два года — поскольку между восхождением на каждую из трех начхтьных ступеней должно пройти несколько месяцев. К концу этого срока я наконец-то получил свидетельство «Мастера Каменщика», означающее, что начальные степени посвящения мною пройдены. В письмах к другим масонам я теперь мог подписываться как «Роберт Темпл, Зє», то есть «Роберт Темпл, масон третьей степени посвящения», уже не просто кандидат. Со временем я обнаружил, что подавляющее большинство вольных каменщиков не имеют никакого понятия о высших ступенях посвящения, оставаясь всю свою жизнь на привычной для них третьей ступени. Некоторые, правда, смутно догадываются о том, что так называемые «Марк-масоны» — отдельный орден внутри масонского движения, члены которого, как мне говорили, неравнодушны к пиву, — это одновременно четвертая ступень посвящения. Но очень немногие масоны проявляют интерес к загадкам древности; большинство же ограничиваются дружеским общением на собраниях, благотворительной деятельностью и веселыми ужинами.


Увы, обсудить с Тедом Уэббером загадку Сириуса мне так и не пришлось. К тому моменту, когда со мной уже стало можно беседовать на эзотерические темы, многое изменилось. Тед постарел, а я так и не смог снова выбраться в Виргинию. Вскоре он умер, и масонское движение потеряло одного из самых замечательных своих представителей. На этом, собственно, и завершилась история моего пребывания в братстве вольных каменщиков.


В своей книге Найт и Ломас убедительно доказали то, о чем многие из нас уже давно подозревали: масоны являются прямыми наследниками ордена тамплиеров. Хотя в Англии и Франции орден был уничтожен и его деятельность запрещена, в Шотландии тамплиерам удалось пережить тяжелые времена (откуда и произошел «Древний и Принятый Шотландский Устав»), и в XVII столетии они возвратились в Англию. Английские масоны порой утверждают, что движение вольных каменщиков основано в 1717 году, но это, безусловно, не так.


Что касается связей между масонством и загадкой Сириуса, то здесь есть над чем поразмышлять. После опубликования моей книги многие читатели обращались ко мне с вопросом, знаком ли я с работами Алисы Бейли? Считается, что свои мистические произведения — в том числе и те, в которых речь идет о «космическом масонстве», — она создавала под диктовку неких «высших существ». Раньше я о работах Бейли ничего не знал,

и эта информация меня заинтересовала. Мой покойный друг, сэр Джон Синклер, встречался

с писательницей еще будучи ребенком, а впоследствии был одним из ее литературных душеприказчиков. По моей просьбе он постарался выяснить, что же именно Бейли писала о Сириусе.


Как оказалось, Алиса Бейли неоднократно утверждала, что «Великая Белая Ложа» Общества вольных каменщиков вдохновлялась из системы Сириуса и обитатели последней посылали «лучи помощи», стараясь просветить и возвысить несчастных землян, погрязших в невежестве и насилии. Обитатели Сириуса считают нас существами крайне агрессивными, а потому опасными, и всячески стараются нас цивилизовать — увы, пока что без особого успеха. Движение вольных каменщиков было и остается частью тех сил, через которые это благотворное влияние проливается на нашу планету. (Разумеется, сказанное имеет отношение только к «правильному» масонству, а не к коррумпированным организациям типа итальянской ложи П-2 и т.п.) Среди материалов, переданных мне Джоном перед его кончиной, имеется и следующий текст (к сожалению, это простая фотокопия без какой-либо ссылки на источник; я даже не знаю, является ли Алиса Бейли его автором):


«Каждая звезда на небосводе — это солнце, освещающее семью планет. Наша планетная система, включающая Землю, — всего лишь одна из многих таких систем. Существуют миллионы звезд, но только Сириус непосредственно связан с Землей и ее обитателями. Древние много знали о Сириусе; большая часть этих знаний утеряна, но при желании может быть восстановлена. Традиция свидетельствует, что три первые ступени посвящения нашей Голубой Ложи [я не имею ни малейшего понятия, что это за ложа. — Прим. Роберта Темпла] соответствуют первым ступеням масонского посвящения на звезде Сириус. Если это действительно так, то мы должны совершенно по-новому оценить роль масонов в духовной истории человечества. Вопрос «В чем смысл движения вольных каменщиков?» приобретает новую глубину и новое измерение. Сегодня многие члены Общества вольных каменщиков задаются глубокими вопросами о сути масонства. Среди этих вопросов один из самых важных — вопрос об истоках самого масонского движения. Поскольку Сириус старше Земли, масонство могло существовать на этой звезде задолго до того, как оно зародилось на нашей планете. Предполагается, конечно, что возле Сириуса существует разумная жизнь, подобная земной. Наша планетная система получает энергию

из трех основных источников, и одним из них является Сириус.


Существуют семь путей развития, открывающихся человеку после того, как он достигнет вершины своей эволюции на Земле. Один из этих путей ведет на Сириус. Человек прибывает туда в полном сознании — как совершенное космическое существо. Великое духовное братство объединяет обитателей Сириуса и обитателей Земли. Тот, кто был масоном на Земле, продолжит свое служение и на Сириусе. Слава движения вольных каменщиков не ушла в прошлое; перед ним открыто великое духовное будущее. Отблески этого будущего можно разглядеть уже сегодня. Переход от интеллектуального масонства

к масонству духовному станет даже более крутым переломом в его судьбе, чем уже свершившийся переход от масонства практического к масонству интеллектуальному. Такова великая цель, к которой должны идти вольные каменщики».


Повторюсь, что мне неизвестно, кто автор этих строчек. Но очень к месту здесь будут слова, бесспорно принадлежащие перу Алисы Бейли:


«Мы всегда должны учитывать тот величайшего значения факт, что посвящения, происходящие на уровне отдельной планеты или даже планетной системы, — это не более чем подготовительные ступени для поступления в Великую Ложу Сириуса. Первые четыре ступени посвящения Солнечной системы предшествуют первой космической инициации. Пятое посвящение — это первая ступень космической инициации, соответствующая масонской степени «принятого ученика». Земной Мастер Каменщик становится всего лишь

«принятым учеником» в Ложе Сириуса. Шестое посвящение поднимает адепта до уровня

«ученика», а седьмое — до уровня Мастера Каменщика в Братстве Сириуса.


Таким образом, Мастер — это тот, кто прошел через седьмую планетную инициацию,

пятую солнечную и первую космическую»2.


Еще более примечательно следующее утверждение Алисы Бейли: «Сириус хранит в себе секреты космической эволюции человека и всей нашей планетной системы»3. Если бы я прочитал это 25 лет назад, я бы использовал эти слова как эпиграф к моей книге. Не следует забывать, что Алиса Бейли создавала свои произведения методом «автоматического письма»,

в состоянии своеобразного транса, в то время как мне пришлось потратить годы на изучение огромного количества исторических источников. Похоже, что ей удалось найти значительно более прямой путь к истине.


В свете всего сказанного интерес, проявленный одним из лидеров мирового масонского движения к моим исследованиям, выглядит более чем оправданным. И не столь уж важно, в какой мере наши общие догадки верны; важно, что для масонов загадка Сириуса связана с самыми эзотерическими уровнями их собственной доктрины. Парадоксально, что все это было давно напечатано и открыто миру — а я узнал об этом лишь совсем недавно. Многое для меня в этой области и сегодня остается загадкой — но мне захотелось поделиться с читателями тем, что мне удалось узнать.